Японский иллюстратор Yumiko Kayukawa

Японский иллюстратор Yumiko Kayukawa родилась в небольшом городке на острове Хоккайдо, Япония. Красота окрестностей и чувство связи с родными животными вдохновили ее рисовать.

В подростковом возрасте она влюбилась в американскою поп-культуру — рок-н-ролл, телевидение, кино и мода.

Yumiko Kayukawa полюбила хард-рок, глэм рок и хэви-метал. В 16 лет она дебютировала в мире искусства с книгой комиксов (манга). После окончания художественной школы,Yumiko Kayukawa продолжала писать картины. Во время визита в Сиэтл она нарисовала картину по просьбе американского друга.

В комикс-стиль книги, две девочки сидят тесно поверх грибов, японские символы и американский поп-арт оказались вместе.

Ее картины с девушками и животными игриво эротические, с яркими цветами и простыми линиями, с элементами кабалы и косплея. Это смесь из поп-культуры и манга. Yumiko Kayukawa настоящее время живет в Японии.

Вестготы: гибель короля и королевства

Разъединённые смутами, последние вестготские короли оказались беспомощны перед лицом нашествия, и после поражения 711 года вестготское королевство в Испании фактически прекратило своё существование. Практически все популярные статьи на эту тему сходятся на том, что в 711 году был убит Родерих, последний христианский король Испании, после чего власть вестготов сразу же пала. Но факты говорят о том, что процесс завоевания полуострова арабами оказался более сложным, чем принято считать.

Опасность надвигается

В своей замечательной книге «История мусульманских династий в Испании» историк Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари (1578–1632) приводит три причины, почему произошло завоевание Испании: воля Аллаха, бесчестье, нанесённое королём Родерихом дочери владыки Сеуты Юлиана («Илиана»), и, наконец, разрушение магической силы некоего волшебного талисмана, созданного ещё «греками» для того, чтобы охранять страну от захватчиков.

Впрочем, сам историк в качестве основной причины называет не одну из перечисленных трёх, а ту, которая ему представляется наиболее реальной: то обстоятельство, что правителем Африки и дальних земель был назначен Муса ибн Носсейр.

Золотая монета короля Родериха

В Африке этот арабский завоеватель подчинил берберов, обратил их в ислам и захватил Танжер – главный опорный пункт края, где посадил своего ставленника по имени Тарик ибн Зейад, которого одни считали вольноотпущенником Мусы, другие свободным человеком из берберского племени.

Когда эти славные деяния были окончены, Муса не без огорчения «не увидел более противников, на которых можно напасть». Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари сообщает: 

 «Когда он обнаружил, что основные города [африканского] побережья уже взяты, он написал своему вольноотпущеннику Тарику… и приказал его войску приготовиться к вторжению в землю Андалусии».

Согласно другой версии, на Андалусию натравливал арабов правитель Сеуты Юлиан. Своим новым друзьям Юлиан описывал вестготов «ослабленными внутренними беспорядками, испорченными привычкой к роскоши и длительным миром».

Традиционно передают историю о дочери Юлиана по имени Флоринда (или Ла Кава), которая прибыла к королевскому двору в Толедо. Там король Родерих влюбился в неё без памяти (согласно поздним романсам – он подсмотрел, как она моет в ручье волосы, «это чудо золотое», и потерял голову). По каким-то причинам взять её в жены Родерих не смог или не захотел. Юлиан жаждал отомстить вестготскому королю за бесчестье дочери и поэтому-то и заключил союз с мусульманами.

Арабская конница (средневековая миниатюра)

Другая, менее поэтическая, но куда более вероятная причина заключается в том, что Юлиан, очевидно, был сторонником Витицы. Как помним, после смерти короля Витицы власть перешла не к его сыну, а к герцогу Бетики Родериху, избранному знатью. Соответственно, сторонники Витицы и его наследника (или наследников) перешли в стан оппозиции и начали искать себе союзников среди внешних врагов Испании. В пользу этой версии говорит тот факт, что, пока жив был Витица, Юлиан стойко оборонял от войск Мусы доверенную ему Сеуту (крепость во владениях вестготов на северном побережье Африки), а вот после коронации Родериха Юлиан почти сразу сдал крепость арабам и сделался их лучшим другом.

В 709 году арабы высадились в районе порта Альхесирас, причём действовали они совместно с Юлианом. Но тогда ничего больше не произошло – вылазка оказалась простой рекогносцировкой.

События получили развитие через год, когда в Испанию «заглянул» отряд из четырёхсот пехотинцев и ста конников под командой Тарика, который «жаждал испытать воинское счастье». Эти пять сотен разграбили плодородную местность в районе Альхесираса, но ни одну крепость не взяли. Они лишь установили, что в стране имеется много богатств и что захваченные рабы красивы. Попробовав Испанию «на зуб», захватчики опять удалились.

Вторжение

В 711 году в Испании высадилось гораздо более значительное войско. Арабский историк перечисляет все данные, какие ему удалось собрать касательно этой высадки. Называют цифру в семь тысяч человек, и в десять, и в двенадцать. Все источники сходятся в одном: подавляющее большинство «армии вторжения» Тарика составляли берберы, а «истинных арабов» среди них насчитывались единицы: на двенадцать тысяч берберов – всего шестнадцать арабов, или на десять тысяч берберов триста арабов.

Кораблей тоже было не много: говорят, Юлиан сумел найти только четыре купеческих судна. Они-то и перевозили через пролив войско, совершив несколько рейсов.

Родерих и Тарик

 (миниатюра из средневекового манускрипта)

Высадка произошла 19 или 20 июня 711 года. На берегу Тарика остановила некая женщина, вдова гадателя, и сообщила ему, что Испанию, согласно предсказанию, завоюет человек, у которого на левом плече есть родинка с чёрным волосом. Тарик тотчас обнаружил у себя такой знак. Предсказание оказалось правдивым. Войско под командованием Тарика и Юлиана овладело Альхесирасом.

Далее захватчики двинулись к Кордове. Там их встретил племянник короля – одни источники называют его «Венций», другие – Теодомир (у арабов – Тудмир), которому поручено было охранять приграничье. Ценой поражения он сумел задержать продвижение противника, а к Родериху (у арабов – Лудхерику) был направлен вестник с сообщением о вторжении. Арабский историк приписывает вестнику такие выражения: «В нашу землю вторгся народ, чьи имя, страна и происхождение неизвестны мне. Я не могу даже сказать тебе, когда они прибыли – пали ли они с небес или вылезли из-под земли».

Родерих в это время находился в Памплоне – воевал с франками и с упрямыми непокорными басками. Пришлось ему оставить этого врага и обратить внимание на гораздо более серьёзную угрозу. Король отправился в Кордову и оттуда разослал письма всем вестготским властителям, призывая их забыть распри и объединиться перед лицом нашествия.

Вестготы: потерянное королевство

Важнейшей задачей вестготских королей, утвердившихся на Пиренейском полуострове, стало обеспечение единства разнородного и разрозненного испанского общества. Пограничные конфликты, мятежи внутри страны, отсутствие преемственности королевской власти – всё это создавало бесконечную череду проблем, с которой боролись, но так до конца и не справились вестготские короли. Между тем, Европе практически не было дела до того, что творится за Пиренеями.

Благочестивый мятежник

Как помним, в 573 году король вестготов Леовигильд назначил соправителями своих сыновей Герменегильда и Реккареда. Стремясь укрепить границу с франками, наседавшими на Септиманию – владения вестготов за Пиренеями на территории современной Франции, – Леовигильд женил старшего сына на дочери франкского короля Ингунде (Ингузе). Этот брак был заключён в 579 году и быстро привёл к жестокой распре внутри вестготского королевства.

Дело в том, что Ингунда была ревностной католичкой, в то время как вся королевская вестготская семья исповедовала старую «готскую веру» – арианство. Наибольшее религиозное рвение проявляла жена Леовигильда, королева Гоисвинта (Гозвинта, Гозвинда).

Гоисвинту Леовигильд «унаследовал» от своего предшественника вместе с королевским троном. Сыновьям-соправителям, Герменегильду и Реккареду, эта дама приходилась мачехой: Леовигильд был женат на ней вторым браком. Имя его первой жены неизвестно, а сообщение о том, что её звали Феодосия и что она была византийского происхождения, видимо, следует считать легендарным.

Итак, в королевской семье начались раздоры. Гоисвинта требовала, чтобы Ингунда обратилась в арианство. Злая свекровь даже «схватила девушку за волосы, бросила её на землю и до тех пор её била башмаками, пока у неё не выступила кровь, затем она приказала снять с неё одежду и окунуть в пруд» (видимо, пытаясь насильственно «перекрестить» в арианство), как сообщает епископ Григорий Турский. Однако Ингунда стойко держалась католической веры.

В конце концов, Леовигильд отправил старшего сына с женой в Севилью в качестве правителя области Бетика, удалив его тем самым от своего двора.

Испания при вестготах

В Севилье, вдали от отцовского присмотра, Герменегильд уступил просьбам жены и перешёл в католичество. Тотчас поднялось восстание: города, где преобладали католики, объявили Герменегильда своим государем, а еретика Леовигильда признавать королём отказались. Леовигильд отправил к сыну послов, убеждая того прекратить бунт. Герменегильд же развязал полномасштабную войну против отца и одновременно повёл тайные переговоры с византийцами.

Чтобы лишить мятежного сына возможности получать помощь от сторонников, Леовигильд начал последовательно преследовать всех влиятельных католиков в больших городах. «Многие были обречены на изгнание, лишены имущества, истощены голодом, посажены в тюрьму, подвергнуты избиению и погибли от различных наказаний. Зачинщицей же этого злодеяния была Гоисвинта», – сетует Григорий Турский и тут же мстительно прибавляет, что королеву постигла кара свыше: бельмо затянуло один её глаз.

В 582 году Леовигильд наконец отправил против Герменегильда войска. К тому времени на стороне восставших находились такие значительные города, как Мерида и Касерес. Дважды правительственные войска терпели поражение от мятежников, причём Герменегильд, засевший в Севилье, даже отчеканил монеты, на которых запечатлел свои победы.

Тогда Леовигильд выступил против непокорного сына лично и с большим трудом овладел Касересом, а затем Меридой. Дипломатической победой короля стало полученное от византийцев обещание отказаться от помощи Герменегильду. Утверждают, что ради этого Леовигильд раскошелился на страшную сумму в 30 000 солидов.

В 583 году Леовигильд осадил столицу Герменегильда Севилью – однако взять город штурмом сумел только спустя два года. Во время штурма Герменегильда в Севилье не было – он объезжал Бетику, собирая подкрепление, и временно остановился в Кордове. Когда же к Кордове приблизились королевские войска, Герменегильд вынужден был сдаться отцу. Григорий Турский изображает этот эпизод так:

«Герменегильд, лишённый помощи, увидел, что никак не сможет одолеть отца. Он устремился к расположенной поблизости церкви, при этом говоря: 

«Да не пойдёт отец мой против меня, ибо противоестественно, чтобы сын убивал отца или отец сына». 

Услышав эти слова, Леовигильд послал к нему его брата (Реккареда), который, после того как дал ему клятву в том, что Герменегильд не будет подвергнут никакому унижению, сказал:  

«Подойди сам к нашему отцу и пади перед ним ниц, и он всё тебе простит». 

Герменегильд бросился к ногам отца. Подняв его и поцеловав, отец успокоил его льстивыми речами и привёл в лагерь. Пренебрегая клятвой, он подал знак своим, приказав схватить его, снять с него одежду и надеть на него рубище. Вернувшись в город Толедо, он отнял у него слуг и отправил его в изгнание лишь с одним слугой».

Сперва Герменегильд был сослан в Валенсию; оттуда пленника перевели в Таррагону, где он и был тайно умерщвлён – неизвестно, по инициативе ли местных ариан или же по секретному распоряжению самого Леовигильда. Так закончилась шестилетняя гражданская война в Вестготском королевстве. Впоследствии Герменегильд был объявлен пострадавшим за истинную веру и канонизирован как святой, а младший брат мученика Реккаред лично расправился с его убийцами.

Смерть Герменегильда

(картина Алонсо Васкеса, 1602 год)

Что касается его жены Ингунды, то она, как сообщает в «Истории лангобардов» хронист Павел Диакон, с маленьким сыном бежала в Галлию, но на границе была задержана. Её увезли в Сицилию, где она и умерла, а сына отправили в Константинополь к императору Маврикию.

«Равноапостольный» король

В 586 году Леовигильд умер, а на престоле его сменил Реккаред. Новый король решил покончить с религиозной рознью. В 589 году он созвал в Толедо III Поместный собор. На этом соборе сам король Реккаред и виднейшие представители готской знати и арианского духовенства подписали ортодоксальный символ веры. Отныне официальной религией в Испании становилось католичество.

Император вестготов

«Особый путь» Испании, отличающийся от модели, по которой развивалось европейское Средневековье, во многом определялся тем обстоятельством, что на Пиренейском полуострове существовало государство вестготов. Вестготы не просто усвоили блага цивилизации, которые увидели и заимствовали у римлян – они переняли у них саму идею империи.

Оставаться вестготом

«Вестготская империя» по вполне объективным причинам не могла разрастись до масштабов вселенской, как мыслился Рим, владыка мира – на это у нее попросту не хватало ресурсов.

Максимум, вестготы могли претендовать еще на Септиманию. Так называлась историческая область в современной Франции, расположенная между Средиземным морем, Пиренеями, рекой Гаронной, южными Севеннами и рекой Роной. Свое название эта местность получила в память о ветеранах римского седьмого легиона, которые некогда получили здесь землю.

Вестготы пытались закрепиться там на протяжении VI-VII веков, однако в середине VIII века эта земля окончательно отошла к франкам, которые и прежде оспаривали Септиманию у вестготов.

Вестготская Испания

Во времена Алариха именно вестготы (везеготы) – те самые, которые в 401 году осадили, взяли и разграбили Рим – были, как ни странно это прозвучит, наиболее «романизированными» из всех варваров, известных Империи. Вестготы к тому моменту уже приняли христианство и, как писали хронисты, во время грабежа «не тронули христианские храмы» (зато сожгли знаменитое святилище Деметры, чем весьма способствовали уничтожению нечестивого языческого культа).

Народ Алариха принял христианство в той форме, в какой исповедовали эту религию римские императоры, которые в ту пору были арианами, то есть, с точки зрения ортодоксальных христиан (будем называть их для простоты «католиками», хотя это не вполне корректно), – злостными еретиками. Позднее, когда римляне уже окончательно утвердились в ортодоксии, вестготы все еще держались старого арианского исповедания

В V-VI веках соседние с вестготами варварские народы также принимали крещение. Многие из них сразу становились католиками, как учили их римские миссионеры. У свевов был «арианский период», связанный с тем, что их землю захватили вестготы, но они довольно быстро вернулись к ортодоксии. А вестготы упорно оставались арианами. Постепенно у них сложилось представление о том, что ортодоксия – это византийская вера, а арианство – национальная готская вера. Быть вестготом означает быть арианином.

Стремление вестготских королей консолидировать испанское общество, состоящее из очень разнородных элементов, было связано поначалу именно с попыткой сделать арианство официальной, единой для всех конфессией. Попытка эта, предпринятая в 580 году королем Леовигильдом, провалилась, поскольку встретила ожесточенное сопротивление испано-романской знати. Зато следующий шаг такого рода, на сей раз на ортодоксальной «почве», вызвал понимание и «международную поддержку». Мятежи несогласных не смогли помешать переходу большей части Испании в ортодоксальную веру.

Вопрос религии, таким образом, тесно смыкался для вестготов с вопросом национального самосознания и национальной государственности, отсюда и суровое отношение их к единственной этнической группе, проживающей на территории полуострова, которая продолжала придерживаться иной веры и иных обычаев – к евреям.

В VI веке по всей Европе евреев начали притеснять в правах, гражданских и имущественных, но если затем повсеместно началось некоторое смягчение антииудейских законов, то в Испании они, напротив, постоянно ужесточались, пока существование иудеев на полуострове не сделалось, наконец, невыносимым. Если уж рассуждать об арабском завоевании Испании как о «долгожданном избавлении от вестготского ига», то справедливо это будет именно по отношению к евреям.

Что до остальных, – включая и римлян, – то перемена одних завоевателей на других вряд ли может считаться «освобождением», к тому же с вестготами римляне разделяли одну веру и заключали браки, а вот с новыми хозяевами полуострова пришлось выстраивать совершенно иные отношения.

Для гордого потомка вестготов кровной необходимостью стало сохранить в себе «вестготскость». И поныне в Латинской Америке человека, в чьих жилах нет ни капли индейской или негритянской крови, чистокровного испанца, называют Il Godo – «готом».

Расширение границ

Идеалом «готской империи» на Пиренейском полуострове являлся захват вестготами всей территории полуострова. Собственно, во имя воплощения этого идеала и сражались готские короли Атанагильд и его преемник Леовигильд (правильнее – «Леувихильд», но традиционно пишут «Леовигильд»).

Атанагильд стал королем вестготов в 554 году с помощью византийцев. В решающий момент, сражаясь со своим соперником за власть, Атанагильд обратился к императору Восточной Римской империи Юстиниану, и тот отправил в Испанию сильную армию. Естественно, поддержка могущественного соседа обошлась Атанагильду недешево: византийцы овладели важнейшими укрепленными пунктами восточного и южного побережья Испании, и когда Атанагильд взошел на трон, он вынужден был примириться с их присутствием.

Отныне часть Бетики и Картахена принадлежали Византии, причем испано-римское население приветствовало это обстоятельство. Тогда же византийцы вздумали расширить успех. Нарушив договор с Атанагильдом, они начали присваивать новые земли, пытаясь занять долину Гвадалквивира. Атанагильд тотчас вступил с ними в затяжную войну, которая длилась тринадцать лет.

Первый король

Битва при Аргенторате.

Иллюстрация Игоря Дзыся, 2007

Вопрос о личности и статусе Алариха не настолько прост, как может показаться. Он действовал в эпоху стремительных перемен в социальном укладе Европы, вся значительность которых была в полной мере осмыслена лишь в позднейшее время. Поэтому возникает соблазн «задним числом» объявить Алариха первым королём – в подлинно-средневековом или, точнее говоря, современном понимании этого термина. Историк Иордан именует его «Аларих Великий». Также готский вождь известен как Аларих I, но кем он был для своих современников?

«Герцог» и «король»

Собственно германских (готских) письменных источников мы не имеем: труд Иордана, «главного историка готского народа», написан на латыни. Соответственно, и вся терминология – тоже латинская: dux, rex, regulus… Историки XIX века интерпретировали их как «герцог», «князь», позднее вошло в употребление слово «королёк» – т.е. маленький, незначительный король.

Различие между Фритигерном, победившим римлян при Адрианополе в 378 году н.э., и Аларихом, в 410 году н.э. захватившим Рим, – это, собственно, различие между «герцогом» и «королём», хотя оба их «титула» были выборными.

Аларих, гравюра XVIII века

Фритигерн не мог самостоятельно принимать важные для племени решения. Когда 3 октября 382 года вестготы заключали мир с Феодосием, договор утвердили «правитель и старейшины».

В военном отношении Фритигерн тоже далеко не всегда имел возможность приказать своим соплеменникам – например, они упорно продолжали осады крепостей, хотя не обладали ни опытом, ни осадными орудиями и несли большие потери.

Аларих, несомненно, был наделён куда большей властью, нежели Фритигерн: на переговорах с римлянами он выступает как представитель племени. Тем не менее, понятно, что Аларих I не являлся ни «князем», ни «герцогом», ни собственно «королём» в том понимании, которое мы вкладываем в эти термины сейчас.

Явление Алариха

Аларих «выходит на сцену» в конце лета 391 года н.э. Тогда большое войско варваров перешло через Балканы и двинулось на юг. В первый раз с 382 года н.э. было нарушено соглашение между императором Восточной Римской империи Феодосием и готскими федератами, в данном случае – готами Мезии.

Император лично выступил против врага. На реке Гебр (сегодняшняя Марица) варвары застигли римлян врасплох и разбили. Командующему императорской армией Промоту с большим трудом удалось спасти самого императора.

После этого Промот продолжил воевать с варварами Алариха, за которым шли не только вестготы, но и представители других варварских народов, и в конце 391 года н.э. погиб. Пост командующего – и «постоянного визави» Алариха – занял поистине достойный соперник, знаменитый римский полководец Стилихон, по происхождению вандал (по крайней мере, наполовину). Его отец занимал высокое положение в римской армии, а сам Стилихон с 392 года н.э. был магистром армии – он командовал всеми военными силами Западной империи.

Император Феодосий выдал за него замуж свою любимую племянницу Серену.

На протяжении десяти лет Стилихон четырежды одерживал над Аларихом верх: в 392 году н.э. он окружил готские отряды на Гебре, в 395 году – у Лариссы в Фессалии, в 397 году на плоскогорье Фолоя в Элиде по пути к Поллентии и, наконец, у Вероны в 402 году (в некоторых источниках эту битву датируют 403 годом).

Стилихон.

Деталь диптиха, собор в Монце, V век н.э.

Каждый раз происходило одно и то же: сначала Стилихон разбивал Алариха и загонял его в «котёл», а потом… отпускал. В чём причина подобных, на первый взгляд абсурдных, решений?

Соображений по этому поводу возникало много: подозревали интриги коварного префекта претория Руфина, главного политического врага Стилихона, а то и предательское потворство варварам самого полководца. Высказывалось предположение, что готские вожди ухитрялись «производить впечатление» на варваров, состоящих на службе у Рима, как своей знатностью, так и своим золотом – говоря проще, речь шла о подкупе «имперских» германцев.

Варвары у ворот империи: бедствие разрастается

В начале 377 года н.э. вестготы Фритигерна разгромили римлян возле города Маркианополя, после чего занялись разбоем и грабежами по всей Фракии. Из-за Дуная на территорию Империи прибывали всё новые и новые полчища варваров, и, в конце концов, император Валент вынужден был вернуться из Антиохии, где он сражался с персами, во Фракию. Началась подготовка к решающему сражению с варварами.

Бедствие разрастается

Начиная с момента уничтожения войск комита Лупицина под Маркианополем о мирной жизни во Фракии можно было забыть. Шайки варваров бродили по сельской местности и даже покушались на города. Самым неприятным обстоятельством было то, что количество разбойников постоянно увеличивалось.

Как мы помним, во время переправы готов через Дунай римскими властями фактически были организованы голод и беспорядки, так что варвары вынуждены были продавать в рабство своих детей, чтобы купить хлеба. Некоторые продавали самих себя, желая избежать голодной смерти. Сейчас все эти рабы с радостью возвращались к соплеменникам. Кроме того, к ним бежали и другие рабы, и рабочие с приисков. Недовольные работники охотно показывали грабителям, где спрятано хозяйское добро и где пытаются спастись сами хозяева.

 «Боевая песнь готов», современная иллюстрация

В довершение неприятностей, к Фритигерну присоединились два доселе вполне нейтральных готских отряда, которые квартировали в городе Адрианополь (современный турецкий Эдирне) или неподалеку от него – предполагается, что они состояли на римской службе. Во всяком случае, их вожди Сверид и Колия до поры ничего не предпринимали и не вмешивались в события. Они остались равнодушными даже к тому возмутительному обстоятельству, что их соплеменники разграбили загородную виллу адрианопольского коменданта.

Автор фундаментального труда «Die Goten» Хервиг Вольфрам высказывает предположение, что именно люди Сверида и Колии «немного пограбили» адрианопольские предместья, и именно это обстоятельство стало причиной последующего конфликта.

В начале того же 377 года н.э. прибыл императорский приказ: отряды Сверида и Колии немедленно должны переправиться за Геллеспонт. Вожди запросили у коменданта провиант и деньги на путевые расходы, но тот наотрез отказал и потребовал, чтобы готы немедленно убирались из его города. Чем можно объяснить подобный, мягко говоря, неразумный отказ?

Видимо, как раз тем обстоятельством, что комендант подозревал готские отряды в разбойничьем набеге на свою виллу.
Германцы настаивали на своём: без денег и провизии они и с места не двинутся.

Раздражённый комендант, со своей стороны, желал только одного – отделаться от них как можно скорее. В итоге он не придумал ничего лучше как вооружить горожан и натравить их на варваров. Нетрудно догадаться, что в схватке верх одержали германцы.
Теперь ни о каком походе за Геллеспонт и речи не шло: Сверид и Колия со своими людьми присоединились к Фритигерну и предложили ему захватить Адрианополь. Некоторое время германцы действительно осаждали город, то и дело пытаясь пойти на приступ. Всё это происходило беспорядочно, без осадных орудий и без знания дела, так что, в конце концов, Фритигерн объявил, что «не воюет со стенами», и предложил оставить город в покое – вокруг было много гораздо более лёгкой добычи.

Легионы против вагенбурга

До какого-то момента император Валент считал своей первостепенной заботой персов и явно недооценивал «готскую угрозу». К тому же готы не всегда были победоносны – от Адрианополя, например, их удалось отогнать. Эти небольшие успехи расслабляли римлян и лишали их бдительности.

Пока что Валент поручил войну с готскими полчищами двум не самым талантливым своим командирам – Профутуру (командующему кавалерией) и Траяну (командующему пехотой).

Оба они, по словам Марцеллина, «были о себе высокого мнения, но не годились для войны».

В распоряжении Профутура и Траяна имелись части, приведённые из Армении. Они оттеснили германцев в Добруджу, в горы, заняли проходы и заперли противника. Пока германцы голодали в осаде, легионеры ожидали подмоги, которую, по просьбе Валента, направил его племянник и соправитель (император западной части Римской империи) Грациан: должны были прийти Фригерид с паннонскими и трансальпинскими вспомогательными частями, и из Галлии начальник императорской гвардии Рихомер со своими когортами.

Фритигерн: варвары у ворот Империи

Толпы беженцев заполонили берега Дуная. С обжитых мест германцев – племена вестготов (везеготов, тервингов) и остготов (остроготов, гревтунгов) – согнала неодолимая гуннская орда. Идти им было некуда: только на юг, под крыло могущественного римского орла. Не впустить беглецов на свою территорию римляне не могли: германцы всё равно переправились бы через Дунай, так или иначе. Когда же они заполонили римские провинции Фракию и Мезию, выяснилось, что беженцы эти не только несчастны и голодны, но также требовательны и агрессивны, а терпение их заканчивается быстро. И тогда уже римским гражданам пришлось пережить тяжёлые времена.

Беглецы

Осенью 376 года н.э. на берегу Дуная скапливались беглецы, и было их устрашающе много: «как песчинок в Ливийской пустыне, когда вздымает их ветер», – говорили очевидцы, ветераны римских походов на Восток и в Африку. Чужаки производили впечатление не только своей численностью: хотя среди них было много женщин и детей – передвигались варвары с семьями, с телегами, скарбом, лошадьми, – костяк составляли крепкие здоровые воины.

Естественно, германцы не являлись для Рима какой-то диковиной: стычки с ними происходили у римлян уже давно, а некоторые переходили на римскую службу целыми племенами – таковых называли «федератами». Собственно, федераты – это солдаты вспомогательных римских войск, предоставленные Империи тем или иным варварским племенем. Между варварами и императором заключался договор, согласно которому римляне выплачивали германцам жалованье (кстати, оно называлось stipendia) и выдавали продовольствие. В обязанности федератов входила оборона границ Римского государства.

Следует отметить, что федераты всегда оставались отдельным войском и не смешивались с собственно римскими легионами, у них были свои командиры, они жили на своей территории и сохраняли собственные обычаи и религию. Поэтому к тому моменту, когда на берегу Дуная соберётся в ожидании переправы огромная масса германцев-вестготов, некоторые из римских военачальников по другую сторону границы уже будут носить варварские имена – такие, как Рихомер или Меробавд.

«Новый род людей»

Причиной столь массового исхода германцев стало нашествие на их земли племени гуннов, «превосходящего своей дикостью всякую меру». Сначала гунны появились на территории аланов – неподалёку от мест расселения остготов, известных также как остроготы или гревтунги. Другая ветвь готского племени, вестготы, иначе везеготы или тервинги, к тому времени уже отделилась и обитала близ Днестра.

«Варварское» изображение,

которое считается «портретом Германариха»

При нашествии гуннов аланы были отчасти истреблены, отчасти покорены: остатки их присоединились к гуннской орде. После этого настал черёд соседей: гунны ворвались на готские земли, и вождь остготов Германарих (Эрманарих) «…хотя и был победителем многих племён, призадумался, однако, с приходом гуннов», как выразился Иордан, составитель истории готского народа.

Некоторое время Германарих не без успеха отбивался от врага, однако гуннов меньше не становилось, и агрессивность их не убывала. Между тем, вождь был уже очень стар – ему перевалило чуть ли не за сто лет, – и к тому же страдал от старой незаживающей раны. Согласно легендарному рассказу, утомившись от бесконечной борьбы, Германарих свёл счёты с жизнью, и вместо него избрали некоего Витимира.

Витимир попытался с гуннами договориться. Вероятно, к тому времени у остготов уже прошла первая оторопь, которая охватывала всех, не только цивилизованных римлян, но даже и варваров, при встрече с этим новым народом, косматым, всегда на лошадях, бесчисленным, кровожадным и диким… Тем не менее, Витимир скоро убедился в том, что и гунны – такие же люди, как все остальные.

Атанарих на гравюре XVIII века.

Подпись указывает на то, что он является первым королём готов, что (впрочем, как и сам «портрет») не соответствует действительности; тем не менее, Атанарих – весьма значительная фигура своего времени.

Новый готский предводитель предложил нескольким гуннским племенам плату и тем самым привлёк их на свою сторону. Это деяние привело к новой расстановке сил: теперь гунны и аланы сражались против остготов и гуннов. Но Витимир проиграл: его войска были разбиты, а сам он пал в бою. Власть перешла к двум военным вождям, которые известны как Алатей (Алафей) и Сафрак (Сафракс).

«Я всегда хотел доказать себе, что существую»: Сальвадор Дали в поисках своего «Я»

С. Дали. «Атавизм сумерек»,

1933–1934 годы, Художественный музей, Берн

Поиск собственного я, борьба и разотождествление с умершим доппельгангером и символическое рождение: сегодня у нас загадочная и почти детективная история о Сальвадоре Дали. В ней есть волнующая тайна, удивительные совпадения и герой, который стремится познать истину, несмотря на то, что ему не хватает улик. Мы тоже в своей попытке восстановить ход событий можем опираться лишь на дошедшие до нас факты и свой отклик на них, поэтому не стремимся к документальной достоверности.

Тайное всегда становится явным

Мы могли бы подумать, что эта история началась в шестидесятых годах прошлого века, когда Сальвадор Дали обратился к администрации Лувра с просьбой сделать для него рентгенографию картины «Анжелюс» французского художника-реалиста Жана-Франсуа Милле.

Картина обычная: пара крестьян, мужчина и женщина, стоят на картофельном поле в лучах заходящего солнца. Они молятся. Прямо перед ними на земле – корзина с только что выкопанным картофелем, а на горизонте виднеются очертания города и ратуши. Искусствоведы всегда толковали эту сцену как вечернюю молитву за урожай, но Дали по какой-то непонятной причине не мог этому верить. Сюжет не давал ему покоя с детства, он чувствовал необъяснимую связь с картиной и тайну в ней.

Задолго до того, как рентген стали применять для изучения картин, Дали начал собственное расследование: он много раз перерисовывал персонажей Милле, стараясь понять, что его так тревожит в этой сцене, придумывал все новые и новые интерпретации к ней.

Фигуры «Анжелюса»* в том или ином виде появлялись в его работах более 60 раз, и мы можем в этом убедиться, внимательно изучив его творчество.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

*  «Анжелюс» – знаменитая картина Жана Франсуа Милле, написанная в 1857–1859 годах. Известно, что картину художнику заказал американец Томас Эпплтон (кстати, тоже художник).

«Анжелюс» изображает крестьянскую семью в поле на закате, во время вечерней молитвы, первые слова которой – «Angelus Domini» (Ангел Господень).

Заказчик картину не выкупил, и она какое-то время блуждала по рукам коллекционеров, но в 1889 году была выставлена на продажу и в итоге досталась не Лувру, а американцам. Сумма, заплаченная американским консорциумом за скромное полотно Милле была на те времена запредельной – 580 тысяч франков.

В XX веке Сальвадор Дали (1904 – 1989) написал свой «Анжелюс» (даже в нескольких вариантах). Оказывается, Дали впечатлился работой Милле ещё в годы учёбы (утверждается, что в школе, где учился юный Сальвадор, висела репродукция этой картины). Больше всего ему не давала покоя невероятная скорбь, исходящая от полотна. Позже Дали обратился в Лувр (где картина выставлялась с 1909 года) с просьбой сделать её рентгенограммы. Благодаря им сотрудники музея определили, что изначально Милле изображал не привычную вечернюю молитву, а похороны младенца молодой пары: вот так открылась загадка печали молодых крестьян.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Жан Франсуа Милле (1814 – 1875). Анжелюс. 1857-1859.

Сальвадор Дали, 

« Момент перехода, осуществляемый психопатологическим 

и сумеречным атавизмом всех Ангелов Миллета», 

1957-1959, Париж

Сальвадор Дали. Анжелюс

(Reminiscencia arqueológica de El Ángelus de Millet). 1933-35.

Тайное стало явным, когда пришли рентгенограммы. Выяснилось, что под корзиной с картофелем, над которой склонились мужчина и женщина, спрятано изображение маленького гроба. Похоже, первоначально картина задумывалась как сюжет о похоронах некрещенного младенца молодой пары, которому не нашлось места на христианском кладбище.

После этого были внимательно изучены мемуары самого Милле, и оказалось, что, да, для улучшения продаж художник решил поменять сюжет на «более светлый». Укрыватель, правда, из него был неважный, ведь он не стал менять фигуры мужчины и женщины, которые излучали скорбь, несоразмерную случаю.

Дали так прокомментировал результаты рентгенографии:

«Я всегда чуял смерть в этой картине».

Для нас важно, что только Дали не доверял той «картине реальности», на которой настаивал сюжет Милле, тогда как большинство людей не чувствовали никакого противоречия.

Встреча с шедевром

Погружаясь в наше расследование глубже, мы могли бы предположить, что эта загадочная история началась раньше, а именно – в детстве Дали.

Репродукция картины Милле висела в коридоре школы братьев-монахов «Общества святой девы Марии», и, наверное, юный Дали не раз задерживался у нее, идя на какой-нибудь урок, может, разглядывал картину с помощью той самой хрустальной крышечки от графина, которая, как он писал в автобиографии, всегда была при нем, чтобы смотреть через нее на окружающий мир.

Дали признавался, что в юные годы «жил во власти мечтаний и грез»: любил рисование и не любил другие предметы, обожал рассматривать кипарисы за окном и подтеки на потолке, а не слушать учителя. Так что эта граненая хрустальная призма в прямом и переносном смысле преломляла его реальность и придавала ей причудливые очертания. Мы можем думать, что она могла бы быть одновременно и предметом из физической реальности, и важным внутрипсихическим механизмом, определившим тип мышления художника.

Именно эта склонность к трансформации внутреннего и внешнего, вероятно, и привела к тому, что юный Дали углядел волнующее несоответствие в картине Милле, а впоследствии разгадал тайну картины и открыл для себя и мира совершенно новые смыслы во вполне традиционном сюжете.

Как мы отметили ранее, вариаций на тему «Анжелюса» он сделал много. Вот только некоторые из них: «Гала и «Анжелюс» Милле» (1933), «Архитектонический «Анжелюс» Милле» (1933), «Археологическая реминисценция «Анжелюса» Милле» (1935) и др.

С. Дали. «Атавизм сумерек»,

1933–1934 годы, Художественный музей, Берн

Сальвадор Дали - Ангел 1932

Сальвадор Дали - Вокзал Перпиньян

С фигурами «Анжелюса» Дали играл, как с куклами: в частности, он использовал их в «Портрете виконтессы де Ноайль» (1932) и в иллюстрации к «Мальдорору». Они же в виде двух небоскребов появились в рисунке «Город» (1935) и стали героями «Пары, парящей в облаках» (1936). Силуэты «Анжелюса» также можно рассмотреть на заднем плане композиции «Перпиньянского вокзала» (1965), ставшем воплощением идеи Дали о центре мироздания.