В начале 377 года н.э. вестготы Фритигерна разгромили римлян возле города Маркианополя, после чего занялись разбоем и грабежами по всей Фракии. Из-за Дуная на территорию Империи прибывали всё новые и новые полчища варваров, и, в конце концов, император Валент вынужден был вернуться из Антиохии, где он сражался с персами, во Фракию. Началась подготовка к решающему сражению с варварами.
Бедствие разрастается
Начиная с момента уничтожения войск комита Лупицина под Маркианополем о мирной жизни во Фракии можно было забыть. Шайки варваров бродили по сельской местности и даже покушались на города. Самым неприятным обстоятельством было то, что количество разбойников постоянно увеличивалось.
Как мы помним, во время переправы готов через Дунай римскими властями фактически были организованы голод и беспорядки, так что варвары вынуждены были продавать в рабство своих детей, чтобы купить хлеба. Некоторые продавали самих себя, желая избежать голодной смерти. Сейчас все эти рабы с радостью возвращались к соплеменникам. Кроме того, к ним бежали и другие рабы, и рабочие с приисков. Недовольные работники охотно показывали грабителям, где спрятано хозяйское добро и где пытаются спастись сами хозяева.
|
«Боевая песнь готов», современная иллюстрация
|
В довершение неприятностей, к Фритигерну присоединились два доселе вполне нейтральных готских отряда, которые квартировали в городе Адрианополь (современный турецкий Эдирне) или неподалеку от него – предполагается, что они состояли на римской службе. Во всяком случае, их вожди Сверид и Колия до поры ничего не предпринимали и не вмешивались в события. Они остались равнодушными даже к тому возмутительному обстоятельству, что их соплеменники разграбили загородную виллу адрианопольского коменданта.
Автор фундаментального труда «Die Goten» Хервиг Вольфрам высказывает предположение, что именно люди Сверида и Колии «немного пограбили» адрианопольские предместья, и именно это обстоятельство стало причиной последующего конфликта.
В начале того же 377 года н.э. прибыл императорский приказ: отряды Сверида и Колии немедленно должны переправиться за Геллеспонт. Вожди запросили у коменданта провиант и деньги на путевые расходы, но тот наотрез отказал и потребовал, чтобы готы немедленно убирались из его города. Чем можно объяснить подобный, мягко говоря, неразумный отказ?
Видимо, как раз тем обстоятельством, что комендант подозревал готские отряды в разбойничьем набеге на свою виллу.
Германцы настаивали на своём: без денег и провизии они и с места не двинутся.
Раздражённый комендант, со своей стороны, желал только одного – отделаться от них как можно скорее. В итоге он не придумал ничего лучше как вооружить горожан и натравить их на варваров. Нетрудно догадаться, что в схватке верх одержали германцы.
Теперь ни о каком походе за Геллеспонт и речи не шло: Сверид и Колия со своими людьми присоединились к Фритигерну и предложили ему захватить Адрианополь. Некоторое время германцы действительно осаждали город, то и дело пытаясь пойти на приступ. Всё это происходило беспорядочно, без осадных орудий и без знания дела, так что, в конце концов, Фритигерн объявил, что «не воюет со стенами», и предложил оставить город в покое – вокруг было много гораздо более лёгкой добычи.
До какого-то момента император Валент считал своей первостепенной заботой персов и явно недооценивал «готскую угрозу». К тому же готы не всегда были победоносны – от Адрианополя, например, их удалось отогнать. Эти небольшие успехи расслабляли римлян и лишали их бдительности.
Пока что Валент поручил войну с готскими полчищами двум не самым талантливым своим командирам – Профутуру (командующему кавалерией) и Траяну (командующему пехотой).
Оба они, по словам Марцеллина, «были о себе высокого мнения, но не годились для войны».
В распоряжении Профутура и Траяна имелись части, приведённые из Армении. Они оттеснили германцев в Добруджу, в горы, заняли проходы и заперли противника. Пока германцы голодали в осаде, легионеры ожидали подмоги, которую, по просьбе Валента, направил его племянник и соправитель (император западной части Римской империи) Грациан: должны были прийти Фригерид с паннонскими и трансальпинскими вспомогательными частями, и из Галлии начальник императорской гвардии Рихомер со своими когортами.
Помощь от племянника оказалась, однако, малоэффективной. Во-первых, Фригерида как-то очень невовремя разбила подагра, хотя злые языки утверждали, что болезнь была только предлогом уклониться от сражения. В итоге общее командование передали Рихомеру. Во-вторых, когорты Рихомера были слишком малочисленны, и произошло это из-за козней ещё одного римского военачальника с германским именем, Меробавда: тот больше пёкся о доверенной его заботам Галлии, нежели о бедствиях Фракии. Если увести из Галлии большую часть войска, – рассуждал Меробавд, – то никто не поручится, что из-за Рейна не произойдёт нападение варваров.
И вот к северу от города Томы (Кюстендже, современная румынская Констанца), в Добрудже, Рихомер с теми войсками, что были в его распоряжении, соединился с Профутуром и Траяном.
Напротив римлян расположился германский лагерь: это было то, что позднее станут называть «табором», – телеги, поставленные в круг и выполняющие роль «крепостных стен». По-немецки такое укрепление называлось «вагенбург». Внутри этой подвижной крепости укрылись «несчётные полчища варваров».
Нападать на подобное укрепление представлялось самоубийственным, поэтому римские военачальники решили подождать. Рано или поздно готы снимутся с места – вот тогда они будут уязвимы. Естественно, подобное соображение приходило на ум и самим варварам, поэтому они и не думали никуда перемещаться.
К вагенбургу начали стекаться те разбойничьи шайки, которые доселе занимались грабежами в округе. В конце концов переполненный табор, как кипящий котёл, готов был уже взорваться.
В итоге на рассвете германцы, выйдя из-за ограждения, набросились на легионеров. Те, дисциплинированно заняв места, каждый в своей манипуле, сомкнули щиты. Германцы, которых было значительно больше, действовали булавами, кинжалами, выискивая малейшую брешь в строю, и в конце концов прорвали левое крыло римлян.
Автор фундаментального труда «Die Goten» Хервиг Вольфрам высказывает предположение, что именно люди Сверида и Колии «немного пограбили» адрианопольские предместья, и именно это обстоятельство стало причиной последующего конфликта.
В начале того же 377 года н.э. прибыл императорский приказ: отряды Сверида и Колии немедленно должны переправиться за Геллеспонт. Вожди запросили у коменданта провиант и деньги на путевые расходы, но тот наотрез отказал и потребовал, чтобы готы немедленно убирались из его города. Чем можно объяснить подобный, мягко говоря, неразумный отказ?
Видимо, как раз тем обстоятельством, что комендант подозревал готские отряды в разбойничьем набеге на свою виллу.
Германцы настаивали на своём: без денег и провизии они и с места не двинутся.
Раздражённый комендант, со своей стороны, желал только одного – отделаться от них как можно скорее. В итоге он не придумал ничего лучше как вооружить горожан и натравить их на варваров. Нетрудно догадаться, что в схватке верх одержали германцы.
Теперь ни о каком походе за Геллеспонт и речи не шло: Сверид и Колия со своими людьми присоединились к Фритигерну и предложили ему захватить Адрианополь. Некоторое время германцы действительно осаждали город, то и дело пытаясь пойти на приступ. Всё это происходило беспорядочно, без осадных орудий и без знания дела, так что, в конце концов, Фритигерн объявил, что «не воюет со стенами», и предложил оставить город в покое – вокруг было много гораздо более лёгкой добычи.
Легионы против вагенбурга
До какого-то момента император Валент считал своей первостепенной заботой персов и явно недооценивал «готскую угрозу». К тому же готы не всегда были победоносны – от Адрианополя, например, их удалось отогнать. Эти небольшие успехи расслабляли римлян и лишали их бдительности.
Пока что Валент поручил войну с готскими полчищами двум не самым талантливым своим командирам – Профутуру (командующему кавалерией) и Траяну (командующему пехотой).
Оба они, по словам Марцеллина, «были о себе высокого мнения, но не годились для войны».
В распоряжении Профутура и Траяна имелись части, приведённые из Армении. Они оттеснили германцев в Добруджу, в горы, заняли проходы и заперли противника. Пока германцы голодали в осаде, легионеры ожидали подмоги, которую, по просьбе Валента, направил его племянник и соправитель (император западной части Римской империи) Грациан: должны были прийти Фригерид с паннонскими и трансальпинскими вспомогательными частями, и из Галлии начальник императорской гвардии Рихомер со своими когортами.
Помощь от племянника оказалась, однако, малоэффективной. Во-первых, Фригерида как-то очень невовремя разбила подагра, хотя злые языки утверждали, что болезнь была только предлогом уклониться от сражения. В итоге общее командование передали Рихомеру. Во-вторых, когорты Рихомера были слишком малочисленны, и произошло это из-за козней ещё одного римского военачальника с германским именем, Меробавда: тот больше пёкся о доверенной его заботам Галлии, нежели о бедствиях Фракии. Если увести из Галлии большую часть войска, – рассуждал Меробавд, – то никто не поручится, что из-за Рейна не произойдёт нападение варваров.
И вот к северу от города Томы (Кюстендже, современная румынская Констанца), в Добрудже, Рихомер с теми войсками, что были в его распоряжении, соединился с Профутуром и Траяном.
Напротив римлян расположился германский лагерь: это было то, что позднее станут называть «табором», – телеги, поставленные в круг и выполняющие роль «крепостных стен». По-немецки такое укрепление называлось «вагенбург». Внутри этой подвижной крепости укрылись «несчётные полчища варваров».
Нападать на подобное укрепление представлялось самоубийственным, поэтому римские военачальники решили подождать. Рано или поздно готы снимутся с места – вот тогда они будут уязвимы. Естественно, подобное соображение приходило на ум и самим варварам, поэтому они и не думали никуда перемещаться.
К вагенбургу начали стекаться те разбойничьи шайки, которые доселе занимались грабежами в округе. В конце концов переполненный табор, как кипящий котёл, готов был уже взорваться.
В итоге на рассвете германцы, выйдя из-за ограждения, набросились на легионеров. Те, дисциплинированно заняв места, каждый в своей манипуле, сомкнули щиты. Германцы, которых было значительно больше, действовали булавами, кинжалами, выискивая малейшую брешь в строю, и в конце концов прорвали левое крыло римлян.
 |
Римская пехота, иллюстрация Агнуса
МакБрайда
|
В прорыв тотчас устремился римский резерв. Сражение рассыпалось на тысячи мелких поединков. К вечеру поле битвы было усеяно мёртвыми телами, но только темнота остановила сражение. Враги расходились, не соблюдая уже никакого порядка. Потери с обеих сторон оказались более чем значительными. В этом отношении нельзя назвать победителя: германцам, как и римлянам, был нанесён очень большой урон. И всё же римляне оставили поле боя врагу и отошли в Маркианополь. Это сражение произошло в конце лета 377 года н.э. Рихомер вернулся в Галлию, обещав привести оттуда ещё подкрепление.
К Фритигерну, однако, тоже подошло подкрепление, и оно оказалось более многочисленным и гораздо более своевременным, чем у римлян. Готы вызвали из-за Дуная гуннов и объединившихся с ними аланов – тех самых гуннов, от которых ещё несколько лет назад германцы бежали, как от стихийного бедствия. Теперь же вестготы Фритигерна не испытывали перед ними никакого сверхъестественного ужаса и рассматривали их как союзников, пусть и временных.
На Дунае не было никакого римского заслона, который мог бы затруднить кочевникам переправу. В этом смысле стоит заметить, что во время бегства от гуннов остготы и их собратья вестготы совершенно напрасно рассчитывали на эту водную преграду как на неодолимую.
Пока Рихомер собирал в Галлии подкрепление, Валент направил к незадачливым Профутуру и Траяну ещё одного своего военачальника – магистра конницы Сатурнина. Тот, опытный вояка, сразу начал устанавливать линию постов и пикетов… и тут ему доложили о том, что на соединение с германцами идут остготы Алатея и Сафрака, и с ними аланы и гунны.
Сатурнин быстро снял все посты, собрал своих людей и отступил, понимая, что удержать позиции не удастся даже ценой очень больших потерь. Мера эта была вполне разумной, да вот только она оставила местность совершенно беззащитной. Вся Фракия от Родопских гор до Чёрного моря оказалась во власти германцев и их союзников. Варварская тьма буквально накрыла эти земли.
Готский прорыв
К Фритигерну, однако, тоже подошло подкрепление, и оно оказалось более многочисленным и гораздо более своевременным, чем у римлян. Готы вызвали из-за Дуная гуннов и объединившихся с ними аланов – тех самых гуннов, от которых ещё несколько лет назад германцы бежали, как от стихийного бедствия. Теперь же вестготы Фритигерна не испытывали перед ними никакого сверхъестественного ужаса и рассматривали их как союзников, пусть и временных.
На Дунае не было никакого римского заслона, который мог бы затруднить кочевникам переправу. В этом смысле стоит заметить, что во время бегства от гуннов остготы и их собратья вестготы совершенно напрасно рассчитывали на эту водную преграду как на неодолимую.
Пока Рихомер собирал в Галлии подкрепление, Валент направил к незадачливым Профутуру и Траяну ещё одного своего военачальника – магистра конницы Сатурнина. Тот, опытный вояка, сразу начал устанавливать линию постов и пикетов… и тут ему доложили о том, что на соединение с германцами идут остготы Алатея и Сафрака, и с ними аланы и гунны.
Сатурнин быстро снял все посты, собрал своих людей и отступил, понимая, что удержать позиции не удастся даже ценой очень больших потерь. Мера эта была вполне разумной, да вот только она оставила местность совершенно беззащитной. Вся Фракия от Родопских гор до Чёрного моря оказалась во власти германцев и их союзников. Варварская тьма буквально накрыла эти земли.
 |
Гунны
|
Возле города Дибальта, вблизи нынешнего болгарского Бургаса на Чёрном море, варвары натолкнулись на трибуна скутариев Барцимера (Барзимера). Как видим – ещё одно абсолютно не римское имя (скорее всего, галльское). Тот со своими людьми разбивал лагерь, – а римский лагерь являет собой настоящее произведение фортификационного искусства, – когда на него налетела дикая орда. Барцимер не растерялся, приказал трубить к бою и выступил на врага.
Сражение было упорным и кровопролитным, но силы оказались неравны: римская пехота не устояла перед варварской конницей, а сам Барцимер был убит.
После этого, насколько было известно Фритигерну, опасность для варваров мог представлять только Фригерид – тот самый римский военачальник, который, страдая от подагры, уклонился от битвы в конце лета 377 года.
Фритигерн предложил избавиться от этой угрозы, и войско поддержало своего вождя. Фригерид в это время, по приказанию Валента, вернулся во Фракию и устроился в Берое (современная болгарская Стара Загора), откуда «наблюдал за сомнительным ходом дел», держа под контролем дорогу, которая вела от перевала Шипка в долину реки Марицы. Иными словами, Фригерид намеревался придерживаться оборонительной концепции ведения этой войны.
Узнав от разведчиков о том, что на него движутся большие силы варваров, Фригерид мгновенно отошёл через крутые горы в Иллирию – и там внезапно наткнулся на отряд остготского вождя по имени Фарнобий. Тот спокойно занимался грабежами, не догадываясь о нависшей над ним опасности.
Фригерид напал на него и перебил множество его людей, включая и самого Фарнобия.
Оставшихся в живых, впрочем, оказалось достаточно много, чтобы Фригерид «милостиво» позволил им поселиться поблизости от итальянских городов Мутина, Регии и Парма. О реакции местных жителей на появление подобных соседей история умалчивает.
К этому времени император Валент наконец понял, что ситуация очень серьёзная. Он поспешно заключил с персами мир и весной 378 года н.э. вернулся в свою столицу Константинополь. Дома Валента встретили без восторга: Римскую империю, как будто ей было мало внешнего врага, сотрясали внутренние, в том числе религиозные распри. Валент как арианин считался еретиком, и «католический мятеж» фактически вынудил его покинуть город. Общее командование войсками было передано прибывшему из Западной империи (из Италии) Себастьяну, «полководцу весьма осмотрительному», а бездарный Траян был отстранён от командования, но оставлен при армии.
11 июня 378 года Валент дошёл из Константинополя до императорской виллы Мелантиады (Меланфия). Мелантиада располагалась в 27 километрах от столицы. Здесь Валент разместил свой штаб и, по словам Марцеллина, «постарался расположить к себе солдат выдачей жалованья, пищевого довольствия и неоднократными заискивающими речами».
«Отовсюду собирались армии, чтобы совершить что-то великое и необыкновенное», – говорит римский хроникёр Евнапий. Определённо назревали большие события, и это ощущалось всеми. «Необыкновенное» действительно произойдёт очень скоро – близ города Адрианополя. Но эту битву следует рассмотреть отдельно.
Елена Хаецкая
Сражение было упорным и кровопролитным, но силы оказались неравны: римская пехота не устояла перед варварской конницей, а сам Барцимер был убит.
Возвращение Валента
После этого, насколько было известно Фритигерну, опасность для варваров мог представлять только Фригерид – тот самый римский военачальник, который, страдая от подагры, уклонился от битвы в конце лета 377 года.
Фритигерн предложил избавиться от этой угрозы, и войско поддержало своего вождя. Фригерид в это время, по приказанию Валента, вернулся во Фракию и устроился в Берое (современная болгарская Стара Загора), откуда «наблюдал за сомнительным ходом дел», держа под контролем дорогу, которая вела от перевала Шипка в долину реки Марицы. Иными словами, Фригерид намеревался придерживаться оборонительной концепции ведения этой войны.
Узнав от разведчиков о том, что на него движутся большие силы варваров, Фригерид мгновенно отошёл через крутые горы в Иллирию – и там внезапно наткнулся на отряд остготского вождя по имени Фарнобий. Тот спокойно занимался грабежами, не догадываясь о нависшей над ним опасности.
Фригерид напал на него и перебил множество его людей, включая и самого Фарнобия.
Оставшихся в живых, впрочем, оказалось достаточно много, чтобы Фригерид «милостиво» позволил им поселиться поблизости от итальянских городов Мутина, Регии и Парма. О реакции местных жителей на появление подобных соседей история умалчивает.
К этому времени император Валент наконец понял, что ситуация очень серьёзная. Он поспешно заключил с персами мир и весной 378 года н.э. вернулся в свою столицу Константинополь. Дома Валента встретили без восторга: Римскую империю, как будто ей было мало внешнего врага, сотрясали внутренние, в том числе религиозные распри. Валент как арианин считался еретиком, и «католический мятеж» фактически вынудил его покинуть город. Общее командование войсками было передано прибывшему из Западной империи (из Италии) Себастьяну, «полководцу весьма осмотрительному», а бездарный Траян был отстранён от командования, но оставлен при армии.
11 июня 378 года Валент дошёл из Константинополя до императорской виллы Мелантиады (Меланфия). Мелантиада располагалась в 27 километрах от столицы. Здесь Валент разместил свой штаб и, по словам Марцеллина, «постарался расположить к себе солдат выдачей жалованья, пищевого довольствия и неоднократными заискивающими речами».
«Отовсюду собирались армии, чтобы совершить что-то великое и необыкновенное», – говорит римский хроникёр Евнапий. Определённо назревали большие события, и это ощущалось всеми. «Необыкновенное» действительно произойдёт очень скоро – близ города Адрианополя. Но эту битву следует рассмотреть отдельно.
Елена Хаецкая
____________________________