Густав Майринк: топография Иного, или Алхимический комментарий к роману «Зеленый лик» (часть - 2)

Michel Maier. Atalanta fugiens.

Определение Бога как «круга, центр которого везде, а окружность нигде», известное по трактатам Николая Кузанского, впервые появляется еще в псевдогерметическом манускрипте XII в. «Книга двадцати четырех философов» (XII. 3).^[24]  

С другой стороны, круг символизировал оба Космоса: и Макрокосм Мироздания и Микрокосм человека. Именно таков смысл знаменитого рисунка Леонардо, изображающего человека, вписанного в круг. Для адептов Королевской науки человек был зеркалом Вселенной, когда все сущее в мире находило соответствие в человеке.^[25] И «золото философов», «благородный металл, чуждый ржавчине и тлению» есть не что иное, как совершенный человек, преодолевший «коррозию греха» и достигший центра мироздания. 

Филалет учит:

«Наш Камень есть микрокосм, малый мир, ибо он состоит из активного и пассивного, движущего и движимого, фиксированного и текучего, зрелого и сырого, – которые, будучи приведены в равновесие, помогают друг другу и совершенствуют один другого».^[26] 

Что до трансмутации физических металлов, и превращения их в «наше золото» (понимаемое как символ бессмертия), они являлись всего лишь подтверждением способности превращать «тленное в нетленное».

В работе «De signatura rerum» – «О тайной сути вещей» – Якоб Беме писал: «Между рождением в вечность, то есть исцелением от состояния грехопадения, и обретением Философского камня нет никакой разницы».^[27] Герхард Дорн, ученик Парацельса, формулирует эту идею с предельной ясностью: «Преобразите себя из мертвых камней в живые философские камни!»^[28] 

---

²⁴Yates F.A. Giordano Bruno and the Hermetic Tradition. Chicago, 1964. P. 247. Footnote 2.

²⁵В этом отношении особенно показателен трактат: Fludd, Roberto. Utrisque Cosmi Maioris scilicet et Minoris Metaphisica. Oppenheim, 1617. Особый интерес представляет сама титульная гравюра этой книги, к которой мы и отсылаем читателя.

²⁶Philalethes Eugenius. The Fount of Chemical Truth// Concerning the Secrets of Alchemy and Other Tracts from the Hermetic Museum. Llanrech, 1989. P. 214.

²⁷Boeme J. De signatura rerum, 7, § 78.

²⁸Theatrum chemicum. Vol. I. Ursel, 1602. P. 267. Цит. по: Юнг К.Г. Психология и алхимия. М., 1997. С. 283.

---

Следуя за натурфилософами древности, алхимики полагали, что всякая сущность трехсоставна: в ней присутствуют тело, душа и дух. Тело, в свою очередь, состоит из четверицы элементов-стихий: земли, воды, воздуха и огня. Последние являются идеальными началами, «коим сопричастно все сущее, – как писал алхимик Никола Фламмель, – но при том они недоступны чувствам, а познаваемы лишь по их проявлениям»^[29], и, по словам другого адепта алхимии, Бернара Тревизана, «не могут быть явлены физическому взору»[30]. Modus operandi алхимии заключается в том, что «дух растворяет тело, и путем этого растворения из тела извлекается душа; тело претворяется в душу, а душа – в дух, и этот дух вновь соединяется с телом, даруя ему постоянство»^[31].

Растворение тела для его преображения необходимо, ибо все, сущее в мире, отмечено печатью Грехопадения , а потому, учит Василий Валентин, алхимик XVI века, «всякую плоть, происходящую от земли, должно разложить на элементы и вновь свести к персти земной; тогда земная соль породит новое поколение, которое воскреснет в жизни небесной»[^32].

Материя, «распускается» до Materia Prima – состояния исходного Хаоса, в коем она пребывала в самом начале творения, еще чуждая дихотомии Добра и Зла, а затем оживляется духом – чтобы восстать в Славе и Совершенстве. При этом объектом алхимической практики является сам алхимик.

Это ясно из определения «Изначальной материи», с которым мы встречаемся в трактате арабского алхимика IX века Абу’л-Касима ал-Ираки: «…materia prima мы обретаем в недрах горы, что скрывает в себе бесчисленное множество вещей несотворенных. В недрах сих содержится всякое знание, которое только можно приобрести в этом мире. Нет такого знания или понимания, мечты или мысли, навыка или истолкования, помышления или мудрости, философии или геометрии, искусства государственного управления, власти и дерзания, различения сущностей, удовлетворения, претерпевания, повиновения, красоты, изобретательности, странствования, правоверия, предводительства или определенности, произрастания, заповедей, владычества, богатства, достоинства, совета, деяния, которые бы не содержались в недрах сих. Но также нет такой ненависти, ни злорадства, обмана или неверия, иллюзии или тирании, нет одержимости и порочности, невежества, лености, низменных побуждений, деспотизма или злоупотребления властью, также как нет песни или игры, флейты или лиры, бракосочетания или поступка, оружия и распри, крови или убийства, которые бы там не скрывались»[^33].

Подобно Данте, совершающему восхождение к Райской Розе, алхимик должен пройти через духовную смерть, спуститься в Ад собственного духа, преобразить тот в горниле Чистилища и затем обрести райское, адамическое состояние полноты и бессмертия.

Космическая роза — из трактата:

Heinrich Khunrath, Amphitheatrum sapientiae aeternae.

Hamburg: s.n., 1595.

---

²⁹Flamel Nicolas. Le desir desir, § 6. Цит. по: Evola Julius. The hermetic tradition. Symbols and Teachings of the Royal Art. Rochester, 1995. P. 18.

³⁰Bernard de Treviso. Le parole delaissee// Bibliotheque des philosophes chemiques. Vol. 2. Paris, 1741. P. 401.

³¹Trismosin Solomon. Splendor Solis: Alchemical Treatises. London, 1920. P. 30. Ср. при этом: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Ев. 4, 12).

³²Basile Valentine. Les douze clefs de la philosophie (Traductio, Introduction, Notes et Explication des Images par Eugene Canseliet). Paris, 1956. P. 131 — 132; Basil Valentine. The Twelve Keys//The Book of Lambspring and the Golden Tripod. Dyfed (Wales), 1987. P. 59.

³³Цит по: Burckhardt Titus. Alchemy: science of the cosmos, science of the soul. Shaftesbury,
1967. P. 100.

---

(DAT ROSA MEL APIBUS

«Роза дает пчелиный мед»

Оригинальный девиз, найденный в гравюре

(возможно) Иоганна Тедора де Бри (ум. 1598).

Для героя «Зеленого лика» мир предстал «грудой пустой шелухи», тупым и докучливым мороком. Фортунат Хаубериссер уже изжил все иллюзии – но не нашел выхода за их пределы: он подобен человеку, которого только что разбудили – сон для него мешается с явью, и тот сам не знает, где кончается одно и начинается другой.

В фамилии «Hauberrisser» присутствует корень «Hauben», означающий «хохолок, венчик». В алхимии символы птиц означают «активизированный, пробужденный дух». Недаром петух всегда был символом «бодрствования», а в христианстве – еще и залога воскрешения. Но – лишь залога. И «венчик, хохолок», которым судьба (а именно таково значение его имени) наделила героя романа – еще не царский венец и не горделивое головное оперение Феникса, восставшего из пепла.

Однако и этого уже достаточно, чтобы «белые буквы на непроницаемо черном фоне» привлекли к себе взгляд героя. Фортунату на мгновение дано было прозреть суть – и ему был послан вожатый^[34].

Джулио Романо. Аллегория бессмертия. Ок. 1540.

The Allegory of Immortality by Giulio Romano, c. 1540,

Detroit Institute of Arts

В алхимии Феникс «олицетворяет как оба Великих Магистерия [на языке алхимии Магистерием или Деланием именуется процесс получения Камня – А.Н.], так и их результат, оба Камня – белый и красный, lesquelles n’ont qu’une seule et meme nature comprise sous le denomination cabalistique de Phenix»^[35].

Jacob Boheme.

Theosophische Wercke.

Amsterdam, 1682.

Что до вожатого, Хадира Грюна – мы уже достаточно много сказали о присущей ему двойственной роли, чтобы соотнести его функцию в романе с той, которая в алхимии приписывалась универсальному растворителю, vitriol. В «Тайнах соборов» Фулканелли упоминает трактат Джорджа Ораха (нач. XV в.), где сказано, что “все искусство алхимии основано на получении «универсального растворителя», этого единственного в своем роде Зеленого льва, чье имя связано с его цветом”^[36].

Johann Daniel Mylius.

Philosopia reformata…

Frankfurt 1622

Рипли также упоминает эту субстанцию, говоря, что «лишь одна нечистая сущность вовлечена в наш Магистерий. Философы именуют ее Зеленым львом. Это – посредник или средство соединения тинктур Солнца и Луны»^[37]. Порой также называют vitriol Древом Жизни и эликсиром Философского камня, чудом природы, что извлекается посредством человеческого искусства, и драгоценностью алхимии»^[38].

В «Отрывке из персидских философов», упоминаемом К.Г. Юнгом в одной из работ, о зеленом растворителе говорится следующее: «Этот раствор оживляет всех умерших, чтобы они могли жить вечно, и этот раствор есть самая первая закваска, а именно «лунная», и это есть свет всего света, и цвет и плод всего света, который освещает все вещи»^[39].

Цвет этой загадочной субстанции, ее «проницающая» и «соединяющая» функции, отождествление ее с Древом жизни – все это вполне соответствует «атрибутам» Хадира Грюна. Заметим, что само слово vitriol акронимически расшифровывается как «Visita inferiora terrae, rectificando invenies occultum lapidem, veram medicinam» (Посети недра земные, очищением обретешь потаенный камень, истинное лекарство) – и эта расшифровка вполне объяснит жуткую сцену явления Змея Фортунату.

---

³⁴Заметим, что в мусульманских преданиях Хызр является лишь тем, кто «способен извлечь пользу из его посещения» и «до крайности увеличил свою необходимость в нем», — говоря иными словами, от-чаянно в нем нуждается. См.: Идрис Шах. Сказки дервишей. М., 1996. С. 182 — 184.

³⁵Fulcanelli. Les Demeures philosophales. Paris, 1965. V. II. P. 173.

³⁶Fulcanelli: Master Alchemist. Le Mystere des Cathedrales. Transl. by M.Showrder. London,
1965. P. 145.

³⁷Ibid.

³⁸Op. cit. P. 97.

³⁹Цит. по: Юнг К.Г. Mysterium coniunctionis. Москва — Киев, 1997. С. 178.

---

Змеиный лик Хадира Грюна раскрывается тому, кто решился на сошествие во Ад. Однако при этом «философский странник» познает лишь собственную сущность, которой Ад будет довлеть, покуда не познан и не преодолен он внутри человека. Пояснением тому легко найти в словах Парацельса о «ядовитом влиянии Луны» – напомним, что при первом явлении Фортунату Хадир говорит о том, что он присутствует в мире сем с тех пор, как Луна кружит по небосводу. По Парацельсу, хтонический аспект Луны – лишь отражение «нечистоты» самого человека, созерцающего Царицу ночи. Так, Парацельс пишет: «Когда слабый духом и робкий человек смотрит на луну в момент самой большой активности своего воображения, то он смотрит в speculum venenosum magnum naturae [великое ядовитое зеркало природы], и звездный дух, и magnes hominis [человеческий магнит] будут отравлены звездами и луной»^[40]. 

С этим прохождением через Ад связан и скрытый черной повязкой крест, пылающий на лбу Хадира – «знак жизни» и сжигающий память. Тому, кому открывается этот знак суждено умереть – как сапожнику Клинкербоку или Еве, тем же, кто прозревает этот знак в «тайном тайных» даруется жизнь. Внимательный читатель легко увидит здесь параллель с Великим Змеем, являющий свой лик, но скрывающий «начертанный на нем фетиш» тем, кто будет влачить земную жизнь и отворачивающий лицо от тех, кого ждет скорая смерть: принцип Духа зеркально отражен в принципе материи, происходит инверсия, когда правое становится левым, верх – низом. Именно здесь ключ к словам Господа: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф. 19, 30). У Данте в «Божественной комедии» в первом круге Чистилища искупается грех, который кончал адскую спираль – и далее эта зеркальность четко соблюдается по мере всего восхождения.

Доменико де Микелино. Данте.

Доменико де Микелино. Данте. Деталь

Круги Ада в «Божественной комедии» Данте

При этом перед входом в ворота Чистилища сидит ангел в пепельных одеждах с мечом, концом которого тот чертит на лбу путника семь «Р» – «peccatum» – знак семи смертных грехов, произнося при этом слова:

Смой, чтобы он сгинул,
Когда войдешь, след этих ран^[41].

Испепеляющий память крест на лбу – тот же знак падшей природы человека, требующей очищения. Во время службы Пепельной Среды, отмечающей у католиков начало Великого поста, священник чертит пеплом крест на лбу кающегося и произносит: «Помни, о человек, что прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19).

---

⁴⁰Paracelsus. De Pestilitate (III, 95). Цит. по: Юнг К.Г. Mysterium coninctionis. Москва — Киев, 1997. С. 175.

⁴¹Данте. Божественная комедия. Чистилище. IX, 112 — 114. Пер. М.Лозинского.

---

Сапожнику Клинкербоку Хадир открывает свой лик, стерев с него знак креста, чтобы видящий истинное лицо предтечи «имел жизнь вечную», а «знак жизни никогда более не сжигал его бедный мозг» – но при этом предупреждает о том, что смерть наведается к нему еще раз, и ему лишь предстоит пройти «крещение огнем, пылающие воды боли и отчаянья».

Заметим, что в словах Хадира Грюна, обращенных к бедному сапожнику, скрыта аллюзия на ветхозаветное: «И сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33, 20). Однако для понимания романа важнее иное: Майринк точно воспроизводит известную алхимическую формулу – ее же косвенно упоминает и доктор Сефарди, рассуждая о «влажном пути» веры и «сухом пути» воли. Эти две тропы подробно описаны в алхимии. Так, «Rosarium Philosophorum», учит: «Сжигай в воде, топи в пламени. Многократно делай влажным и каждый раз прокаливай. Умерщвляй переменчивое и оживляй, и воскрешай из смерти. И так воистину обретешь чаемое»^[42]. 

В «Кратком изложении Философии Природы» Томаса Карнока, созданном во второй половине XVI века, мы читаем более подробное описание работы алхимика, следующего влажным путем, – здесь Opus Magnum уподоблен плаванию:

«All which tyme to the Land we shall not passe,
No although our Ship be made of Glasse,
But all tempest of the Aire we must abide,
And in dangerous roades many tymes to ride;
Bread we shall have none, nor yet other foode,
But only faire water descending from a Cloude:
The Moone shall us burn so in processe of tyme,
That we shall be as black as men of Inde:
But shortly we shall passe into another Clymate,
Where we shall receive a more purer estate;
For this our Sinns we make our Purgatory,
For the which we shall receive a Spirituall body» ^[43].

Мы не должны приблизиться к земле,
Пока плывем в стеклянном корабле,
От бурь воздушных должно нам спастись
Во многократной трудности пути
Не должно хлеба брать с собой, тогда
С туч низойдет горящая вода;
Луна, столь обожжет плывущих нас,
Что каждый почернеет, как индус:
Но бросим якорь в климате ином
И там мы очищенье обретем;
И, грешные, в Чистилище сием
Духовное мы тело обретем.
(Пер. Л.Винаровой)

Идущие «влажным путем» сгорают в воде, выбравшие же сухой путь омываются пламенем. Поясняя психофизиологический механизм этих двух modus operandi, призванных одухотворить материю, такой знаток алхимии, как Юлиус Эвола, пишет: «мы можем осуществить чаемое, непосредственно спровоцировав отделение [духа от тела] так, что в результате способности индивидуума, обусловленные телом и сознанием, окажутся лишенными опоры, – тогда и само ограничение, которое они накладывают на искателя, будет преодолено; или же мы можем осуществить весь процесс, задействовав сами эти способности… В первом случае используются силы Воды, несущей освобождение. Во втором – действие пламени или эго направленного на самое себя…

На первом пути сгорают в воде, на втором – тонут в пламени; в первом случае избавление из рабства материальности происходит за счет высвобождения жизненного начала («Нашего Меркурия»); во втором жизненное начало высвобождает себя из рабства собственными силами… Последний метод характеризуется непосредственным действием открытого огня и отсутствием «черной стадии», являющейся эквивалентом смерти. Этот метод ассоциируется и с применением так называемого двойного Меркурия, андрогинного по своей природе, или же сбалансированного особым образом»^[44]. 

Влажный путь предполагает особую пассивную «фиксацию сознания», брошенного в горнило приходящего извне опыта, преображающего «духовную сущность» адепта. На сухом пути «преображение» происходит изнутри, адепт воспламеняет свою природу огнем духа, сам направляя внешние события.

---

⁴²Rosarium philosophorum. Secunda pars alchimiae de lapide philosophico vero modo praeparando… Cum figuris rei perfectionem ostendentibus// De Alchimia. Vol. 2. Frankfort un Mein, 1550.

⁴³The Breviary of Natural Philosophy. Compiled by the unlettered Scholar Thomas Charnock// Theatrum Chemicum Britannicum: containing severall poeticall pieces of our famous English Philosophers, who have written the hermetique mysteries in their own ancient language. Reprint of the London edition 1652. New York, London: Johnson Reprint, 1967. P. 292.

⁴⁴Evola Julius. The hermetic tradition. Symbols and Teachings of the Royal Art. Rochester,
1995. P. 115 — 116.

---

«Влажным путем» следуют Клинкербок – и, до известной степени, доктор Сефарди. «Сухим» – Фортунат с Евой и Сваммердам. Более того, «алхимический брак» Евы и Фортуната четко соответствует понятию андрогинного Меркурия, Сваммердам же олицетворяет собой «Меркурий сбалансированный» – но в обоих случаях «трансмутация» осуществляется за счет активизации воли, нудящей Бога «стать слугой человека». Прозрачна и символика смерти бедного сапожника, чье тело убийца сбрасывает в «смрадные воды грахта».

Особую роль как в истории Клинкербока, так и в истории Евы играет черный эфиоп, Узибепю. Видуист-змеепоклонник, он обладает духовным зрением, которому доступно созерцание мира иного – но мира хтонического: он различает змеиную ипостась Хадира Грюна или посмертную судьбу Евы – и однако не способен сделать шаг к высшим мирам. И при этом он отождествляется с одним из царей-волхвов – Каспаром, согласно библейскому преданию явившимуся из Эфиопии, а хасид Лазарь Айдоттер говорит о нем, что он «один из наших», как Сваммердам, Клинкербок – из тех, чья «вера живая и настоящая», которую «огнь Господень не берет». При этом Узибепю особым образом связан со стихией огня – именно огненные экзерсисы эфиопа привлекают к нему столь пристальное внимание «профессора» Арпада.

Дар, с которым приходит к Клинкербоку эфиоп – «мирра жизни иной». Мирра, называемая также смирной, использовалась для окуривания жилищ – и для бальзамирования усопших. Истолковывая дары, что были даны волхвами Младенцу Иисусу, Иоанн Хильдесхаймский пишет, что теми были «указаны во едином Христе Божественное величие, царская власть и человеческая смертность. Ладан означает здесь приношение жертвы, золото – подать кесареву, смирна – гроб мертвецов».^[45].

---

Иероним Босх. Поклонение волхвов.

В Евангелии от Иоанна говорится, что для погребения Иисуса Никодим «принес состав из смирны и алоя, литр около ста» (Ин. 19, 39). Узибепю приносит сапожнику «смерть ради жизни», смерть, которую тот радостно приемлет. На убийство негра толкает жажда золота – но при этом он – лишь исполнитель Промысла.

А теперь позволим к себе обратиться к алхимии. В Opus Magnum используется сульфур – «едкая и агрессивная» субстанция, имеющая огненную природу и выступающая соединяющим и трансформирующим принципом, без которого немыслима вся работа. Сульфур называли «разрушительным огнем, зажженным Солнцем»^[46], «сжигающим, разъедающим и несущим смерть», но тем самым и «очищающим и освобождающим». «Разлагающее» действие сульфура понимается также как способность к «развращению», он обладает «противным, вонючим запахом и порочной силой», происходящие от «земной грешности»^[47]. В некоторых текстах сульфур назван «ужасным черным дьяволом ада»^[48], в других именуется «Вавилонским драконом», отождествляемым с человеко-головым райским змеем, о котором Альберт Великий говорит, что его «голова живет в вечности и потому называется славной жизнью, и ангелы служат ему»^[49]. Собственно, перед нами исчерпывающий набор характеристик и функций негра Узибепю в романе Майринка.

Иероним Босх. Поклонение волхвов. Деталь.

Но заметим, – сульфур является необходимейшим элементом алхимической практики, и потому адепты называют его «источником просветления и всего знания», утверждая, что тот, кто «познал тайну сей субстанции, познал все»^[50].

---

⁴⁵Иоанн Хильдесхаймский. Легенда о трех святых царях. М., 1998. С. 75.

⁴⁶Theatrum Chemicum. V. I. Ursel, 1602. P. 308.

⁴⁷Milius Johann Daniel. Philosophia reformata. Frankfurt an Mein, 1622. P. 61.

⁴⁸Цит. по:Юнг К.Г. Mysterium coniunctionis. Москва — Киев, 1997. С. 256, прим. 115.

⁴⁹Цит. по: Юнг К.Г. Mysterium coniunctionis. Москва — Киев, 1997. С. 133.

⁵⁰About sulfur/ White A. Museum Hermeticum. V. II. P. 151.

---

Сульфур играет важную роль на той стадии, которая в алхимическом процессе называлась «albedo» – «отбеливание» материи, когда «дух вновь соединяется с телом». Выше отмечалось, что на «сухом пути» уничтожение и разложение тела – «мортификация» – необязательна и ее можно избежать. Однако если это верно по отношению к «двойному Меркурию» – собственно, продукту алхимического брака, – это не всегда распространяется на сущности, из союза которых он рождается.

Rosarum philosophorum.

«Двойной Меркурий» – это алхимический андрогин, объединяющий в себе мужскую и женскую природу. Он есть человек во всей полноте его первообраза. В Книге Бытия о сотворении человека повествуется дважды. Сперва сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 27). Открытость этой фразы для толкований приводила к тому, что некоторые мидраши – в частности, «Берешит-рабба» – утверждали, что «Адам и Ева созданы были как единое существо, что срослось плечами, спина кспине»^[51] 

Позже в Книге Бытия сказано о сотворении Евы: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]» (Быт. 2, 22 – 23). Так или иначе, Ева отделяется от Адама. В теософских построениях Беме и Гихтеля утверждается, что «София, Божественная Дева, изначально была частью первочеловека. Но когда тот попытался овладеть ею, Дева отделилась от него.

Solomon Tresmosin. Splendor Solis.

По Готфриду Арнольду, именно грубое чувственное желание привело к тому, что изначальное Существо потеряло свою «сокровенную невесту». Но даже в своем нынешнем, падшем состоянии мужчина, любящий женщину, втайне желает обрести свою небесную Деву»^[52].

Тому же учит и хасидская традиция, опирающаяся на «Зогар». В последнем сказано: 

 «В минуту, когда человеческие существа – мужчина и женщина – соединены, и мысли их святы, человек совершенен и без единого пятна зовется единым. Человек должен ясно понимать, что есть для него женщина: он и она одушевлены единой волей и оба они несут один дух.
Потому и сказано: «У кого нет жены, нет половины его самого»^[53]. 

В апокрифическом Евангелии от Филлипа говорится: «Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась [от него], появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет»[54]. Все это поясняет сущность «духовного брака» Евы и Фортуната, однако необходимо подчеркнуть, что «женская составляющая» сливается с «Адамом» именно на тонком плане, обретается «Адамом» внутри него самого. 

---

⁵¹Цит. по: Элиаде М. Мефистофель и андрогин// Элиаде М. Азиатская алхимия.
М., 1998. С. 398.

⁵²Ibid. С. 396 — 397.

⁵³Langer M.G. Die Erotic in der Kabbala. Prague, 1923. S. 23.

⁵⁴Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 285

---

Solomon Tresmosin.

Splendor Solis. Albedo.

На языке алхимических практик такой совершенный Адам именовался Rebis (буквально – двоесущное бытие), «двойной жизнью», и соединял в себе две природы, мужскую и женскую, солнечную и лунную.

Однако напомним, у Луны предполагается наличие второй, темной, ипостаси – ее олицетворяют Черная Изида египтян, Геката греков и т.д., всегда связанные со смертью, безумием и всепожирающим плотским желанием. На астрологическом плане этому хтоническому лику Луны соответсвует невидимая Черная Луна – Лилит. Само имя Лилит связано с ивритским корнем «lyl» – «ночь». 

Согласно апокрифическому преданию, Лилит была первой женой Адама, сотворенной, как и он, из глины – и ставшей демоницей. Иногда, как в книге «Разиэл», связанной с каббалистической традицией Лилит назвают «Первой Евой». В «Берешит рабба» о ней говорится, что она обратилась в прах еще до сотворения Евы. Заметим, что само имя  Ева – Hava однокоренное со словом "хайим" - жизнь. "Хава" можно перевести как "живая", "живущая".

Исида-Геката

Приведем еще одну косвенную – но очень важную для понимания структур романа – параллель из «Зогара». Комментируя отделения света от тьмы и формирование древа Сефирот, раби Шимон говорит: «А тьму назвал ночью (Быт. 1, 5). Он призвал изойти со стороны Тьмы что-то вроде женственной луны, которая управляет ночью и носит имя «ночь». Она связана с Господом земли (Адонаи). Правое вошло в срединный Столб, соединившись с Левым, и оттуда первая точка поднялась и захватила силу трех точек для гласных, семени и святости (ибо кроме этого семени там ничего посеяно не было).

Затем все это соединилось со Срединным Столбом и произвело основание мира, который поэтому называется «Полнота», ибо он обнимает все вполне в свечении своего желания. Между тем Левое продолжало пламенеть в полную силу, создавая повсюду род отражения, и из этого жуткого пламени произошла женская лунообразная сущность. Это пламя было темным, ибо исходило из Тьмы. Две стороны произвели две ступени, мужскую и женскую. А единство удерживалось в Срединном Столбе избытком света, который в нем оставался»^[55]. 

Алхимики и герметики ясно осознавали пагубный аспект Лунной субстанции. Так, Пико делла Мирандола писал: «Мы считаем Луну самой низменной землей и самой подлой из всех звезд, как и землю, которая очень похожа на нее чернотой всех своих элементов и своими грехами».[^56] Ее также называют «тенью Солнца, – пожранные ею подверженные разложению тела и ее собственная греховность… затмевают свет Льва»^[57]. 

Порой алхимики идут еще дальше и называют Луну «корасенской сукой»^[58]. Для нас важно, что в алхимии «неочищенная» Луна символизировала землю – materia prima, но землю бесплодную и ядовитую. Поэтому Филалет пишет:  

«Если ты знаешь, как увлажнять эту сухую землю ее собственной водой, тогда ты откроешь поры земли, и вор, пришедший извне, будет выброшен вместе с работниками зла, и вода, посредством добавления истинного Сульфура, будет очищена от заразной грязи…»^[59].

Очищение Луны есть освобождение женственной земли Философов – Евы – от бесплодной и всепожирающей примеси Лилит, осуществляемое Сульфуром – «разрушительным огнем, заженным Солнцем».^[60].

Аurora consurgens. XV century.

Glasgow University Library MS. Ferguson 6

---

⁵⁵Блеск. Извлечения из книги «Зогар» в переводе А.В. Gesamstherllung Kanster & Calley, Forstinning, 1994. С. 37.

⁵⁶Heptalus, Lib. II, cap. II, p. 18. — Цит. по: Юнг К.Г. Mysterium coniunctionis. Москва — Киев, 1997. С. 267.

⁵⁷Consilium coniugii// Ars chemica, quod sit licita recte exercentibus, probationes doctissimorum iuriscconsultorum… Strasbourg, 1566. P. 136.

⁵⁸Preisendanz Karl. Papyri Graecae Magicae: Die grechishen Zauber papirien. V. I. Berlin, 1928. S. 142. Pap. IV, line 2810

⁵⁹Philaletes// A. Waite. The Hermetic Museum. V. II. P. 169.

^{60 Theatrum Chemicum. Vol. I. Ursel, 1602. P. 308.}

---

Solomon Trismosin. Splendor Solis.

После вышесказанного понятно, почему в романе Майринка Ева ван Дрюйзен становится жертвой магии Узибепю, причем девушку заставляет идти к негру «чужая и враждебная сила – правда, почему-то показавшаяся ей идущей из глубины ее собственного женского существа». Для Евы «кажущаяся такой толстой и несокрушимой стена между ужасом и чувственным наслаждением оказалась в действительности тонкой декоративной перегородкой – стоило только ее слегка надавить, как она опрокидывалась и в женской душе воцарялся хаос, в котором справляли свои разнузданные оргии самые низменные бестиальные инстинкты».

Безумие, которое ожидает Еву за порогом ее ужасающего опыта, на языке алхимии описывалось как «сгорание белого и красного, которое является полным отбеливанием всей работы».^[61] Лишь так сожженная дотла, сублимированная земля возникает как terra alba foliata, «желанная и праведная как белый снег».^[62]

Solomon Trismosin. Splendor Solis.

Только после этой очистки возможно соединение Луны и Солнца, мужского и женского – истинное обретение Фортунатом Евы как своей «сокровенной возлюбленной». И именно в этот момент к Фортунату является Хадир Грюн, чтобы «переставить свечи».

«Перестановка огней» – одна из психофизиологических операций, известных каббалистам. (Заметим, что Лазарь Айдоттер, еще один герой романа, прошедший через «перемену огней», изучал Каббалу, – но само таинство оказалось связано не с «сухой наукой», а с живым опытом. О «перестановке света» упоминается и в другом романе Майринка – «Белом доминиканце»).

"Alchemy is a mild acceleration of growth through the use of the fire of nature." --- Paracelsus

«Алхимия - это мягкое ускорение роста благодаря использованию огня природы». --- Парацельс

Древо Сефирот образовано тремя стволами: правый связан с Милостью (Хесед), левый – с Суровостью, Судом, Силой (Гевура), центральный – с Равновесием этих двух принципов (Тиферет). «Перестановка огней» – замена Суда Милостью. Для человека она приводит к тому, разум, связанный с анализом и разъединением, заменяется сердцем, связанным с любовью и соединением. Старый еврей Айдоттер говорит, что после того, как Элийоху (Илия) переставил в нем свечи, и «левая сделалась правой, а правая – левой», он «имеет сердце в голове, а мозги – в груди». В «Зогаре» об этой «инверсии» говорится: «Кто из вас обратил тень в свет, горечь в сладость еще до того, как пришел сюда, еще будучи в низшем мире? Кто из вас каждый день, будучи в низшем мире, жаждал света, раскрывающего величие Творца?»^[63]

Лазарь Айдоттер может восходить к инобытию, «входить в Элийоху» – и потом возвращаться.

Такого рода восхождение в духе и возврат в материю хорошо известны алхимикам. Так в трактате «Consilium coniugii» можно найти следующий пассаж, описывающий метаморфозу «материи делания»: 

«И когда я поднимусь, обнаженная, в небеса, то потом одетой я спущусь на землю, и доведу до совершенства все минералы. И если мы крещены в серебряном и золотом источнике, и дух нашего тела восходит в небеса с отцом и матерью, а затем нисходит вновь, тогда наши души оживут, и мое животное тело останется белым, то есть телом луны».^[64] 

Заметим, что К.Г.Юнг, чьи трактовки алхимии могут представляться спорными, но чья эрудиция в этой области несомненна, комментируя данное высказывание, отмечает его внутреннюю близость каббалистическому учению о «перестановке света».^[65].

Тотальная «инверсия» всего порядка Бытия рассматривается как одно из необходимых условий прихода Царства Божия в апокрифических и гностических новозаветных текстах: «сделать верхнее нижним», «сделать первых последними», «сделать правое левым»^[66] – эти формулы повторяются там вновь и вновь, почти всегда соседствуя с образом андрогина или указаниями на возвращение в детское состояние.

---

⁶¹Artis Auriferae quam chemicam vocant… Basel, 1593. V. II. P. 149.

⁶²Ibid, P. 338.

⁶³Цит. по: Лайтман М. Кабала. Тайное еврейское учение. Часть 1 — 3. Новосибирск, 1993. Ч. 3. С. 138.

⁶⁴Cons. coing.. P. 128.

⁶⁵Юнг К.Г. Mysterium coniunctionis. Москва — Киев, 1997. С. 215 и прим. 549 на с. 284.

---

Приведем лишь один фрагмент Евангелия от Фомы, весьма полно раскрывающий интересующую нас тему: 

«Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете… образ вместо образа, – тогда вы войдете в [царствие]» (схол. 27).

При этом с мотивом обретения полноты и бессмертия у Майринка связан и ряд образов, восходящих к египетской мифологии. В начале романа Пфайль вспоминает об этимологическом обществе «Осирис», куда он входил в юности и где познакомился со Сваммердамом. (Заметим, что в «Текстах пирамид» Осирис именуется «Великим Зеленым».^[67]  

Главное место в рассказе барона занимает история о чудесной находке чудаковатым стариком зеленого скарабея.

В древнем Египте зеленый скарабей был олицетворением бога Хепера – изначальной силы созидания, скрытой в материи, силы, движущей солнце по небу подобно тому, как жук движет свой навозный шарик. Причиной такого отождествления было представление, бытовавшее у древних, будто у скарабеев не существует самок, и этот жук является «единородным», «сам себя порождающим».[^68] В этом смысле Хепер символизировал мертвое тело, из которого готово родиться новое, духовное. Согласно преданию, из ноздрей головы Осириса, погребенной в Абидосе, вышел скарабей, с тех пор почитающийся символом бессмертия и воскресения.^[69]

Detail of a frieze on a wall of tomb QV66, the burial place of Nefertari (c. 1295-1255 B.C.), royal wife of Ramesses the Great, featuring the Egyptian god Osiris.

---

⁶⁷Липинская Ядвига, Марциняк Марек. Мифология древнего Египта. М., 1983. С. 46.

⁶⁸Бадж Уоллис. Египетская религия. Египетская магия. М., 1996. С. 199 — 201.

⁶⁹Ibid. C. 58 — 60.

---

Алчущий обрести таинственного зеленого жука Сваммердам жаждет причаститься жизни духа, а его находка становится чудесным залогом вечности. И все же «египетские мотивы» связаны в романе не столько со Сваммердамом, сколько с Евой, преображающейся после смерти в Исиду. В древности – особенно во времена эллинистических синтетических культов, совпадающих с расцветом александрийской алхимии, – Исиду почитали как Деву, которая должна родить, Virgo paritura, – эта ипостась богини символизировала неплодоносящую землю, которую солнечные лучи скоро оживят.

Алхимия впитала в себя соответствующие символики и в герметической практике «Госпожой нашей Исидой» называют «девственную землю» – саму субстанцию «materia prima» – корень и основание всей работы.^[70] (У субстанции этой множество иных имен: так Руланд и Пернетти, известные своими алхимическими лексиконами, указывают среди них такие как «Бездна», «Ева», «Ночь», «Тень солнца» и т.д.).^[71] В египетском мифе Исида собирает расчлененное тело Осириса, восстанавливая его полноту – Ева у Майринка «восстанавливает» андрогинную полноту Фортуната. Таким образом, «египетский пласт» романа оказывается проникнут все тем же алхимическим символизмом – системным и последовательным.

Johann Daniel Mylius.

Philosopia reformata…

Frankfurt 1622

Более того, «Зеленый лик» принадлежит скорее алхимии, чем литературе. Если «классические» алхимические трактаты были описанием соответсвующих практик, то майринковский роман – рассказ о стоящей за ними реальности – реальности крайне жесткой, – там на каждом шагу странника подстерегает опасность сорваться в бездну, откуда нет возврата, – и лишь тот, кто прошел эту реальность насквозь, обретает смысл пути. Но, в связи с Майринком, напомним сказаное когда-то Саади:

О утренняя птица, научись любви у мотылька,
Который без единого звука сгорел и стал духом.
Те, кто похваляются, будто ищут ее, не имеют от нее вестей.
А о тех, кто получил от нее весть, более не приходят вести.^[72]

Майринк свой роман написал. А потому – не стоит слишком доверять написанному тексту. Или, доверяя, стоит помнить при этом, что, по словам Мамардашвили, «доверие есть результат метафизического выбора, ибо для него нет и не может быть эмпирических оснований».

---

⁷⁰Fulcanelli: Master Alchemist. Le Mystere des Cathedrales. Transl. by M.Showrder. London, 1965. P. 58.

⁷¹Cм.: Pernety A.-J. Dictionare Mitho-Hermetique. Paris, 1787; Ruland, M. Lexicon alchemiae, sive Dictionarium alchemisticum. Frankfort an Mein, 1612. Перевод: A Lexicon of Alchemy. London, 1892.

⁷²Цит. по: Брагинский В.И. Хамза Фансури. М., 1988. С. 107.

---

Gustav Meyrink

Гу́став Майринк

☘️🌱☘️🌱☘️

• Часть -1