Социальный мозг китообразных

Ученые из Манчестера, Лондона и Стенфорда показали, что различия в размере мозга у разных видов китообразных соответствуют сложности их социальных связей, размеру групп и развитости «культурного» поведения.

Китообразные (киты, дельфины и морские свиньи) имеют большой хорошо развитый мозг. Также известно, что у них есть социальная иерархия и очень широкий спектр социального и культурного поведения: от индивидуального посвиста — аналога человеческого имени — и умения его подделать до обучения совместной охоте и сотрудничества с человеком.

Согласно гипотезе социального мозга (Social brain hypothesis), материалы для которой дали исследования приматов, развитие большого мозга — это эволюционный ответ на богатую информацией жизнь в социальной среде и только вторично связано с экологическими факторами (напр. питанием и физической обстановкой). Более того, на птицах и приматах была показана связь между размером мозга, склонностью к новшествам в поведении и социально сложной деятельности. Ученые решили исследовать, насколько гипотеза социального мозга может быть применена к морским млекопитающим.

Для этого они проанализировали данные энциклопедий морских млекопитающих, а также научные работы, посвященные 90 видам китообразных. Для начальной оценки социальной составляющей жизни китов, дельфинов и морских свиней был выбран размер их групп, который сопоставлялся с отнесенной к массе тела массой мозга у каждого вида.

Статистический анализ данных показал, что самый большой мозг — у видов, имеющих средние по численности особей сообщества, объединенные устойчивыми социальными связями. Самые большие по численности группы имеют меньший относительный размер мозга, тогда как виды, живущие поодиночке и лишь мигрирующие либо питающиеся вместе, имеют наименьшую массу серого вещества.

Роботов уличили в расизме и сексизме

Американские специалисты по машинному обучению выяснили, что если «учить» компьютерные алгоритмы восприятию человеческого языка на примере реальных текстов из сети, то машина в итоге перенимает от их авторов стереотипы, в том числе гендерные и расовые.

Специалисты по информационным технологиям из университетов Принстона и Бата (Британия) обучили популярный алгоритм GloVe, который часто используется в проектах по машинному обучению, на корпусе текстов на английском языке, содержащих в сумме 840 миллиардов слов. Затем ученые разработали для машины аналог теста подсознательных ассоциаций. Этот разработанный в конце 1990-х в Вашингтонском университете тест активно используется в психологических и социологических исследованиях: в нем предлагается объединить в пары различные понятия и оценивается скорость принятия решений — чем быстрее человек связывает два понятия, тем ближе они для него. У GloVe вместо скорости реакции оценивали близость векторных моделей ассоциаций для каждого слова, которые создает алгоритм.

С помощью этого теста за всю историю его применения у людей нашли множество разных стереотипов и предпочтений. Например, цветы людям в целом приятнее насекомых, музыкальные инструменты приятнее оружия, молодых люди предпочитают пожилым, а худых — толстым. В данном случае удалось воспроизвести эти результаты на GloVe. Например, вслед за людьми машина сильнее ассоциировала женские имена с понятиями, связанными с семьей, например с «родителями» или «свадьбой», а мужские — с карьерой и профессиями. А имена, звучащие как афроамериканские, чаще, чем «европейские», ассоциировались с чем-то неприятным.

Один из разработчиков исходного «человеческого» теста, психолог из Вашингтонского университета Энтони Гринуолд в комментарии к статье пишет, что разработанный учеными «компьютерный» тест полезен не только для того, чтобы уличать роботов в расизме и сексизме. Например, он может помочь восстановить историю изменений человеческих стереотипов, проанализировав тексты, появившиеся еще до создания теста подсознательных ассоциаций. Скажем, в последние 15 лет тест подсознательных ассоциаций показывает медленное, но стабильное смягчение предубеждений против геев и лесбиянок, и анализ текстов мог бы помочь понять, когда именно возникла эта тенденция. Кроме того, тест создает новые возможности для проверки «спорной», по словам Гринуолда, гипотезы лингвистической относительности, также известной как гипотеза Сепира — Уорфа. Согласно этой гипотезе, именно язык и его особенности определяют мировоззрение и мышление его носителей.

О научных разработках двойного назначения

Моника Уитти из университета Лестера — киберпсихолог: в частности, она занимается исследованиями сетевых романов и измен. В новом исследовании, опубликованном в среду, Уитти изучила жертв романтического онлайн-мошенничества, когда «возлюбленный» или «возлюбленная», с которыми вы познакомились в сети, просит у вас денег на решение каких-то срочных проблем, после чего исчезает.

Уитти выяснила, что среднестатистическая жертва такого мошенничества — женщина средних лет с хорошим образованием, достаточно импульсивная, не очень добрая, но при этом вызывающая доверие. Сама Уитти пишет, что эти данные «можно использовать при разработке программ профилактики (такого рода преступлений) и повышения уровня осведомленности».

Однако автор блога Neuroskeptic в журнале Discover задается вопросом: не поможет ли это исследование самим мошенникам? По идее, если автору удалось качественно и точно описать типичных жертв романтического онлайн-мошенничества, этот психологический портрет должен быть крайне полезен тем, кто ищет таких жертв. И, с другой стороны, если исследование бесполезно для мошенников, может ли оно тогда помочь бороться с ними?

Двойное назначение

Такие «обоюдоострые» научные разработки, которые в недобросовестных руках могут нанести вред, обычно называют Dual Use Research of Concern (DURC), или исследования двойного назначения. В первую очередь, конечно, это военные и околовоенные разработки — всё, что можно использовать как оружие. К примеру, вы придумали, как с помощью модной технологии генного драйва (gene drive) вывести комаров, не переносящих малярию, и победить таким образом инфекцию, а следующий «пользователь» этой интересной технологии, скажем, предпочтет сделать всех пчел на территории вероятного противника стерильными.

Сейчас в этом контексте все обычно думают про подпольные террористические организации или какую-нибудь Северную Корею, но вообще-то вторым назначением вполне могут интересоваться и «благопристойные» государства. Тот самый «агент оранж», инструмент жестокой экологической войны США против Вьетнама, когда-то был безобидной диссертацией ботаника Артура Гэлстона, который испытывал соединения для ускоренного роста и цветения растений. Во времена Гэлстона научно-террористическая паранойя была не такой сильной, и сам он даже не подумал о военных перспективах своих разработок. Впоследствии Гэлстон активно выступал за полное запрещение «агента оранж», но, к сожалению, зубную пасту в тюбик не вернуть.

Мораторий на грипп

Изображение вириона вируса гриппа H5N1

на просвечивающем электронном микроскопе.

Фото: Cynthia Goldsmith, Jackie Katz /

Wikimedia Commons / Public Domain

В последние годы об аббревиатуре DURC чаще всего вспоминают в связи с двумя громкими исследованиями гриппа: авторы статей в Science и Nature, группы Рона Фуше и Йосихиро Каваоки, пытались понять, можно ли сделать так, чтобы смертельно опасный вирус птичьего гриппа H5N1 лучше передавался от млекопитающего к млекопитающему — в случае с их экспериментами от хорька к хорьку, но где хорек, там и до человека разумного недолго.

ВОЗ говорит, что H5N1 и так убивает 60% людей, которые им заражаются, но, к счастью для всех, он плохо передается от птиц человеку (и еще хуже между людьми). Ученые переживали, что естественные мутации могут облегчить передачу вируса, и пытались определить, какие именно мутации могут к этому привести, чтобы вовремя их обнаружить и подготовиться. В общем, было бы странно, если бы успешное исследование по искусственному повышению вирулентности вируса не привело — сюрприз — к повышению вирулентности, поэтому научной работой заинтересовались не на шутку.

Карликовый летучий кускус (Acrobates pygmaeus)

Карликовый летучий кускус, он же акробат, оно же перохвостая летяга – cамое маленькое из современных планирующих млекопитающих, всего 10-14 г весом – вдвое меньше длинноухого шипохвоста. Сам акробат – сумчатое, родня другой сумчатой летяге, распространенной в качестве домашнего питомца – сахарному поссуму – но родня довольно дальняя (как кошки и мангусты между собой примерно). Летать карликовый кускус научился независимо от других сумчатых летяг; его ближайший собрат – нелетучий перохвостый кускус Distoechurus pennatus с Новой Гвинеи (внизу) – никогда не летал и не хочет, летательной перепонки из принципа не имеет и знаменит главным образом тем, что о нем практически ничего не известно:

Нелетучий перохвостый кускус Distoechurus pennatus с Новой Гвинеи

Ну а летучий перохвостый кускус, стало быть, летает. Благодаря своим размерам он не просто планирует, но способен совершать в полете довольно сложные маневры и даже ловить на лету насекомых. Но основную пищу ему дают эвкалипты, из-под коры и опавших листьев которых акробаты собирают личинок, слизывают с листьев медвяную росу и собирают нектар, за которым нередко спускаются с деревьев в подлесок и высокую траву.

Из листьев эвкалипта, коры и папоротников акробаты вьют сферические гнезда в самых разных местах – от дупел деревьев и пустых птичьих гнёзд до распределительных ящиков для телефонных кабелей. При этом кускусы, видимо, как и многие другие мелкие животные, каким-то образом чувствуют напряжение и располагаются в свободном пространстве над проводами, не причиняя ущерба телефонным линиям. Внешний размер гнезда – с футбольный мяч, а полость внутри него – всего лишь с кулак. Там они, в случае нелетной погоды, могут дремать в течение пары недель и не портить себе настроение. Чтобы не тратить зря энергию, температура их тел в это время может понижаться до 2°С.

Перохвостых кускусов наблюдали компаниями штук по двадцать, однако постоянных стай или семей они, видимо, не образуют, просто достаточно незлобивы для того, чтобы толпой кормиться в одном месте или дружно спать, обогревая друг друга. Единственная устойчиво повторяющаяся социальная единица у этого вида – самка и ее подросшие дочери. Предполагают, что они помогают друг другу в выращивании молодых, но действительно ли это так – неизвестно. Не кусаются.

Zaouli dance natural trance

Танец – это неотъемлемая часть шаманизма. Это один способов входить в транс. И он не похож ни на один другой. Непросвещенного человека подобные действия могут слегка напугать или наоборот развеселить. Однако далеко не каждый человек сможет увидеть это действие собственными глазами. Ведь большинство шаманов не позволяют смотреть на процесс проведения какого-либо ритуала и танца в том числе.

Танец шамана – это отображение его внутреннего состояния, способ выпустить накопившуюся энергию и получить новую. Если в обычных танцах мы с вами пытаемся продемонстрировать изящество, пластичность и красоту движений, то в шаманских — необходимо дать волю телу. Слушать ритм музыки и двигаться в такт, постепенно, то ускоряясь, то замедляясь. Нужно освободиться от зажимов и комплексов — просто слушать свое тело, и оно само будет выполнять необходимые движения.

Jos de Mey и его невозможный мир

Жос де Мей (Jos de Mey) - фламандский художник родился в 1928 году. Обучался в Королевской Академии Изящных Искусств в Генте (Бельгия), а затем обучал студентов дизайну интерьеров и цвету на протяжении 39 лет. Начиная с 1968 года центром его внимания стало рисование. Он наиболее известен тщательным и реалистичным исполнением невозможных структур.

Его работы следуют некоторым идеям М.К. Эшера (M.C. Escher). Они представлены в стиле, объединяющим в себе сюрреалистические элементы картин Рене Магритта (Rene Magritte) с фламандскими мотивами Питера Брейгеля (Pieter Bruegel) и других художников нижних земель Европы. На многих из его последних работ изображена сова - парадоксальный фламандский символ, символизирующий с одной стороны теоретические знания, а с другой - совой в Бельгии называют глупого человека.

В своей статье "После Эшера" художник рассказывает об особенностях своих картин и отвечает на вопросы, которые чаще всего задают ему зрители.

Некоторых героев картин Жоса де Мея можно прочитать в статье "Герои картин Жоса де Мея".

22 декабря 2007 года Жос де Мей умер после долгой болезни.

Данный раздел подготовлен, в основном, по материалам художественных альбомов, присланных автором в 2002 году. Автограф автора можно увидеть ниже.

В 2010 году была издана книга "Illusionistic painting. Pictures from private collections".

Illusionistic painting. Pictures from private collections - уникальная книга, в которой собрано в единое целое наибольшее количество картин бельгийского художника Жоса де Мея.

Jos de Mey

Jos de Mey

Souvenier van Margriet

Jos de Mey

Modern-Art Building met mijmerende Architektenfiguur aan Waterspiegel

Jos de Mey

Chaotisch-ogende Etagère voor een Précieuse Kunst-Collectie

Jos de Mey

La Folie des Grandeur van Margriet, gevangen in een bouwsel van JdM

Jos de Mey. После М. К. Эшера

М.К.Эшер

(По-голландски название звучит двояко: и как "После Эшера" и "Как Эшер")

Jos de Mey

Впервые работы Эшера я увидел в 1956 году. Я принимал участие в выставке современного дизайна интерьера в Музее Прикладных Искусств в Генте. Кроме моего дизайна мебели я представлял абстрактные настенные изображения. В это же время в том же музее проходила выставка работ Эшера. Его работы произвели на меня громадное впечатление. Картины "Смятие", "Болото" и "Капля росы" я никогда не забуду.

Позже в 1958 году я принимал участие на международной выставке в Брюсселе со своими графическими работами, основанными на последовательности Фибоначчи, золотом сечении и идеях ле Корбюзье. В 1959 году профессор М. Верзель дал мне копию статьи, написанную отцом и сыном Пенроузами о невозможных фигурах и "Британского журнала психологии". В 1963 с помощью моего коллеги де Вогелера (de Vogelaere) я открыл для себя "пифагорово дерево" в версии предложенной А. Босменом (A. Bosman). В первой половине шестидесятых годов вместе с моими студентами мы изучили большой раздел геометрии о многогранниках и других трехмерных структурах. В 1966 году были созданы сложные круговые композиции и работы с использованием симметричного разбиения квадрата и куба. Тем временем в 1962 году я приобрел первую книгу об Эшере. Это была книга "Основы минералогии и кристаллографии" профессора Б.Г. Эшера, брата М.К. Эшера. В 1968 году я посетил большую выставку Эшера в гаагском Муниципальном Музее.

Случайность это или нет, но в этом же году я решил закончить частную практику (дизайн интерьера и мебели), оставив только занятия в Институте Архитектуры, чтобы сконцентрироваться на карьере художника. До этого времени я делал только наброски, а законченные проекты представляли собой правильные и очень точные сцены. Но эти правильные и точные сцены являлись лишь частью моей работы. Как следствие я начал использовать в своих картинах нечто нереальное или невозможное. Так я пришел к использованию невозможных фигур.

Первые картины периода 1968–1976 годов были цветные абстрактные композиции, базировавшиеся на использовании фигур Тьери и сдвоенных линий, как в работах Джозефа Альберса. На этих картинах в основном были показаны "объекты", помещенные в несуществующее пространство. Они являлись представлением странных объектов, которые не имели ни верхней, ни нижней, ни левой, ни правой сторон. И если на картине не было особых пометок, то ее можно было повесить вверх ногами или даже наискось. Позже объекты и конструкции помещались на бесконечную поверхность.

Начиная с 1976 года в моих работах стали более выразительно использоваться оптические эффекты – обман глаз, использование точного воспроизведения материала и основательно изученные эффекты света и тени. Я уделял огромное внимание на окружение, детально прорисовывая небо, траву, деревья, дома, воду и проч. Изображение невозможных фигур как таковых увеличивало кажущуюся реалистичность. Для меня это дало возможность выделить себя из анонимной интернациональной абстрактности. Таким образом, я получил возможность изображать то, чего быть не может, и делать это таким образом, что создается впечатление, что изображение кажется реальным. И в самом деле, неподготовленные зрители утверждают, что мои картины не нарисованы, а сфотографированы.

Такие милые совы...

Мудрые и спокойные совы на снимках тайского фотографа Саси Смит не всегда столь серьезны, как они обычно бывают в сказках. В реальной жизни эти птицы вызывают тонну умиления и даже смеха. А еще в реальной жизни сов не так легко заметить - они настоящие мастера камуфляжа, и очень пугливы. Так что такие шикарные фотографии, сделанные в дикой природе, по-настоящему вызывают уважение.

Саси Смит (Sasi Smith) специализируется большей частью на снимках ярких попугаев, которых в его краях достаточно много. Однако среди прочего в его коллекции птичьих портретов попадаются и совиные. Всего в мире около 200 видов сов, и на фотографиях Саси Смита можно найти достаточно редко встречающихся птиц. В любом случае, его работы действительно привлекательны: будь то обычная амбарная сова, гордо сидящая на ветке, или только-только вылупившиеся птенцы, спрятавшиеся в дупле