 |
Тысячелетний
дуб в Шервудском лесу
|
Хотя прошло 635 лет прошло с тех пор, как разбойник Робин Гуд был впервые упомянут в литературном произведении («Видении о Петре Пахаре» Уильяма Лэнгленда), и почти 575 лет – с момента упоминания Робина в исторической хронике очень мало достоверных сведений о его жизни, более того целый ряд историков и литературоведов сомневается в том, что он мог существовать в реальности.
Среди исследователей нет согласия относительно его имени и прозвища. Робин – распространенная как в средневековой, так и в современной Англии уменьшительная форма от имени Роберт, однако многие историки предполагают, что это не имя, а часть прозвища, основанного на игре слов. Robin Hood получается из словосочетания Robber in hode «разбойник в капюшоне». Hode в среднеанглийском языке обозначало не только капюшон и шапку, но и рыцарский шлем, что породило целую серию гипотез о том, что под этим именем скрывался опальный дворянин, которого как правило отождествляют с Давидом Шотландским, графом Хантингдоном или его сыном Робертом. По третьей версии имя Робин происходит от названия птицы малиновки (англ. robin).
У ученых популярны два во многом взаимоисключающих подхода к этому герою. Первый, представленный антикваром Джозефом Ритсоном в 1795 году в книге «Robin Hood: A Collection of All the Ancient Poems, Songs, and Ballads, Now Extant Relativeto That Celebrated English Outlaw» состоит в том, что Робин Гуд имел вполне реального прототипа. К числу сторонников этого подхода относятся литературоведы и писатели, такие как Вадим Эрлихман, Эскотт Линн, Михаил Гершензон и многие другие. Согласно другому, появившемуся в 1837 году благодаря другому английскому антиквару Томасу Райту, Робин Гуд никогда не существовал в реальности, но в его образе отразилось древнее божество лесов, растительности и охоты. В XIX-XX веках эта гипотеза окрепла в рамках мифологической школы, которая сформировалась на монографии Дж. Дж. Фрезера «Золотая Ветвь». В разное время эту точку зрения на Робина Гуда разделяли Маргарет Мюррей, Роберт Грейвз и Пеннеторн Хьюз. В отличие от традиционной концепции Фрезера, эти авторы предполагают, что в основе легенд о Робине Гуде лежит не высшая мифология (мифы о богах и героях), а колдовские культы низшей демонологии. В настоящее время сторонником этой теории является комиссар по вопросам английского культурного наследия Рональд Хаттон.
Исследователи мифологической школы рассматривали легенды о Робине Гуде как воплощение в фольклоре культа лесного божества и символического поединка между летом и зимой, столь характерного для кельтской мифологии. Действие многих баллад о Робине Гуде происходит в мае, да и их анонимный автор часто признается, что ему, как и самому Робину Гуду, май милее всех других месяцев.
Исходным пунктом для сравнения Робина Гуда и «Лесного Царя» является известный римский культ Дианы в Неми, верховный жрец которого представлялся «Лесным царём» и супругом богини Дианы. Мифологи отмечают, что в балладах связанных с леди Мэри и Мэриан, Робин Гуд говорит о ней в том же стиле, в каком обычно обращались к христианской «Царице Небесной» деве Марии, матери Иисуса, следовательно, речь идет не о реальной женщине, а об архетипической богине. Роберт Грейвз считал Деву Мэриан одним из воплощений Белой Богини, в своей ипостаси богини любви и моря, предполагая игру слов mare – море, Marian – Мэриан.
Мотив поединка между летом и зимой мифологи обычно усматривают в поединке между Робином Гудом и Гаем Гизборном: Робин, являющийся персонификацией лета одет в зелёные одежды, тогда как «зимний» Гай – в шкуры и меха. В качестве воплощения летнего божества, Робин Гуд часто отождествляется с «Зелёным человеком», а его положение как преступника переосмысливается как «человека вне закона», то есть носителя природного, а не человеческого начала. Образ «Зелёного человека» или «Джека-в-зелёном» был рассмотрен в книгах Роя Джуджа, Филлис Аранео, Кэтлин Бэсуорд, Брэндона Сентруолла и других.
Есть и другой пример использования символов «летнего» и «зимнего» божеств: Робин одевает лошадиную шкуру для того, чтобы спасти Маленького Джона от ноттингемского шерифа, становясь таким образом и воплощением «зимнего царя». Театровед Дэвид Уайлз отмечает, что подобные символические поединки зимы и лета были засвидетельствованы в Англии XV-XVI веков. Из народных обрядов они проникли и в ранние пьесы о Робине Гуде. Аналогичные бои проходили не только на майские праздники, но и на Рождество (Зимнее Солнцестояние) и в них Робин Гуд затмевал каноничного Иисуса и принимал черты «Зимнего короля». Функции Робина Гуда как «Летнего короля» проявлялись не только в майских ритуалах, но и в праздниках Летнего Солнцестояния.
Такое раздвоение образа «Летнего короля» объясняется тем, что в Англии сосуществовали две религиозные традиции: докельтская традиция почитания Дней Равноденствий, Солнцестояний и последующих за ними Полнолуний и кельтская традиция праздников в начале мая (Белтейн), августа (Лугнасад), ноября (Савин или Самхайн) и февраля (Имболк или Кэндлмас). Более того в балладе «Robin Hood and the Curtal Friar» оба календарных цикла упомянуты в пределах одного четверостишия, а предпочтение было отдано маю:
Среди исследователей нет согласия относительно его имени и прозвища. Робин – распространенная как в средневековой, так и в современной Англии уменьшительная форма от имени Роберт, однако многие историки предполагают, что это не имя, а часть прозвища, основанного на игре слов. Robin Hood получается из словосочетания Robber in hode «разбойник в капюшоне». Hode в среднеанглийском языке обозначало не только капюшон и шапку, но и рыцарский шлем, что породило целую серию гипотез о том, что под этим именем скрывался опальный дворянин, которого как правило отождествляют с Давидом Шотландским, графом Хантингдоном или его сыном Робертом. По третьей версии имя Робин происходит от названия птицы малиновки (англ. robin).
У ученых популярны два во многом взаимоисключающих подхода к этому герою. Первый, представленный антикваром Джозефом Ритсоном в 1795 году в книге «Robin Hood: A Collection of All the Ancient Poems, Songs, and Ballads, Now Extant Relativeto That Celebrated English Outlaw» состоит в том, что Робин Гуд имел вполне реального прототипа. К числу сторонников этого подхода относятся литературоведы и писатели, такие как Вадим Эрлихман, Эскотт Линн, Михаил Гершензон и многие другие. Согласно другому, появившемуся в 1837 году благодаря другому английскому антиквару Томасу Райту, Робин Гуд никогда не существовал в реальности, но в его образе отразилось древнее божество лесов, растительности и охоты. В XIX-XX веках эта гипотеза окрепла в рамках мифологической школы, которая сформировалась на монографии Дж. Дж. Фрезера «Золотая Ветвь». В разное время эту точку зрения на Робина Гуда разделяли Маргарет Мюррей, Роберт Грейвз и Пеннеторн Хьюз. В отличие от традиционной концепции Фрезера, эти авторы предполагают, что в основе легенд о Робине Гуде лежит не высшая мифология (мифы о богах и героях), а колдовские культы низшей демонологии. В настоящее время сторонником этой теории является комиссар по вопросам английского культурного наследия Рональд Хаттон.
Версия первая. Мифологический персонаж
Исследователи мифологической школы рассматривали легенды о Робине Гуде как воплощение в фольклоре культа лесного божества и символического поединка между летом и зимой, столь характерного для кельтской мифологии. Действие многих баллад о Робине Гуде происходит в мае, да и их анонимный автор часто признается, что ему, как и самому Робину Гуду, май милее всех других месяцев.
Исходным пунктом для сравнения Робина Гуда и «Лесного Царя» является известный римский культ Дианы в Неми, верховный жрец которого представлялся «Лесным царём» и супругом богини Дианы. Мифологи отмечают, что в балладах связанных с леди Мэри и Мэриан, Робин Гуд говорит о ней в том же стиле, в каком обычно обращались к христианской «Царице Небесной» деве Марии, матери Иисуса, следовательно, речь идет не о реальной женщине, а об архетипической богине. Роберт Грейвз считал Деву Мэриан одним из воплощений Белой Богини, в своей ипостаси богини любви и моря, предполагая игру слов mare – море, Marian – Мэриан.
 |
Робин
Гуд состязается в стрелье с Гаем Гизборном.
Луис
Джон Рид, 1912.
|
Есть и другой пример использования символов «летнего» и «зимнего» божеств: Робин одевает лошадиную шкуру для того, чтобы спасти Маленького Джона от ноттингемского шерифа, становясь таким образом и воплощением «зимнего царя». Театровед Дэвид Уайлз отмечает, что подобные символические поединки зимы и лета были засвидетельствованы в Англии XV-XVI веков. Из народных обрядов они проникли и в ранние пьесы о Робине Гуде. Аналогичные бои проходили не только на майские праздники, но и на Рождество (Зимнее Солнцестояние) и в них Робин Гуд затмевал каноничного Иисуса и принимал черты «Зимнего короля». Функции Робина Гуда как «Летнего короля» проявлялись не только в майских ритуалах, но и в праздниках Летнего Солнцестояния.
Такое раздвоение образа «Летнего короля» объясняется тем, что в Англии сосуществовали две религиозные традиции: докельтская традиция почитания Дней Равноденствий, Солнцестояний и последующих за ними Полнолуний и кельтская традиция праздников в начале мая (Белтейн), августа (Лугнасад), ноября (Савин или Самхайн) и февраля (Имболк или Кэндлмас). Более того в балладе «Robin Hood and the Curtal Friar» оба календарных цикла упомянуты в пределах одного четверостишия, а предпочтение было отдано маю:
«BUT how many merry monthes be in the yeere?(перевод):
There are thirteen, I say;
The midsummer moone is the merryest of all,
Next to the merry month of May»
«- Так сколько же счастливых месяцев есть в одном году?Переводя это четверостишие, Маршак, к сожалению, передал его крайне небрежно:
- Тринадцать. - Отвечаю я. - Полнолуние после Летнего Солнцестояния (Середины Лета) для меня счастливее всех, (конечно) после месяца мая».
«Двенадцать месяцев в году,Смысл оригинальной шутки состоял, что для автора, как и для Робина Гуда из 12 месяцев года счастливыми были 13, но самые счастливые – месяц Летнего Солнцестояния и май.
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май».
Современные мифологи отмечают, что во всей Северной и Западной Европе в Средние века ведущим народным праздником был праздник Летнего Солнцестояния, слившиеся с праздниками Иоанна Крестителя и Троицей. Сандра Биллингтон в своей монографии проследила свидетельства этих культов в литературных источниках от Кретьена де Труа (XII век) до Жана Мишеля (середина XV века). Она считает прототипом этих праздников римские Фортуналии и Tiberina Descensio (уплывание по Тибру), отмечавшиеся 24 июня. Джеффри Л. Сингман отмечает непосредственную связь двух баллад – «Робин Гуд и коварный монах» и «Робин Гуд и король Арагона» – с Летним Солнцестоянием.
В определенной мере с «Лесным королем» перекликается и другой мотив, широко распространенный в средневековой Европе – культ рогатого лесного божества, совершавшийся колдунами и магами. Маргарет Мюррей предполагала, что именно этот колдовской культ, приравнивавшийся церковью к поклонению Сатане, но не имевший с ним ничего общего и послужил причиной представления о Робине Гуде, как о человеке по ту сторону закона. Роберт Грейвз отождествлял рогатое божество охоты с кельтскими божествами Солнца (Ллеу) и охоты (Кернунн), а также с божеством Belatucadros, известным у континентальных галлов по вотивным металлическим пластинам римского времени. К сходным выводам приходят Томас Олгрен и Стефен Найт. Также мифологи отождествляют Робина Гуда с духами деревьев, оборотнями («Робин Славный парень») и с персонажами-трикстерами.
Главным недостатком сопоставлений Робина Гуда с лесными / охотничьими божествами служит тот факт, что лесные божества назывались Джон (в честь Иоанна Крестителя) и Джек (либо деминутив от Джона, либо в честь апостола Якова сына Алфеева, либо в честь Якова Юста, апостола от семидесяти, причём обоих этих Яковов английская церковь поминает 1 мая), но они никогда не носили имен Роберт или Робин. Присутствие в балладах о Робине Гуде Маленького Джона скорее указывает на то, что языческие мотивы в цикле баллад хотя и присутствуют, но сосуществуют и сростаются с реальной историей, разворачивавшейся в Шервудском лесу.
Любопытны и попытки доказать германские корни цикла о Робине Гуде. В балладе «Робин Гуд и монах» Маленький Джон (персонификация Летнего Солнцестояния ?) постоянно клянется «тем, кто распят на дереве». Обычно, этот оборот считался заменой имени Иисуса, во исполнение заповеди «не упоминать имени Бога всуе». Однако современные мифологи отмечают другую параллель – помимо Иисуса на дереве был распят бог англов и данов Один (Водан), который, кроме всех прочих функций, был «летним царем» и покровителем охоты. Противником Одина является бог-лучник Улла, который воспринимался германцами то как «зимняя ипостась Одина», то как «летний бог», поклонник Фрейи. Амбивалентность и взаимозаменяемость этих божеств в годичном цикле позволяет с равной вероятностью считать прототипом Робина как Одина, так и Уллу.
Также мифологи иногда предполагают, что основой для легенд о Робине Гуде послужил германский бог мести, лучник Вали, сын Одина и Ринд, который был рожден с единственной целью – отомстить слепому богу Хёду за смерть Бальдра, убитого им в ночь Летнего Солнцестояния. И, наконец, четвёртая версия предполагает, что в Робине Гуде отразились черты бога Локи, тристера германской мифологии, во многом близкого кельтскому Лугу. Действительно, Робин Гуд, подобно Локи, много раз ловко уходит от наказания, однако на этом сходство Робина и Локи заканчивается, они существуют в различных топосах: Локи – в мифологическом мире противоборства асов и ванов, Робин – в средневековой Англии с её бесконечными интригами и династическими войнами.
Непосредственно связана с циклом баллад о Робине Гуде и детская песенка «Who killed Cock Robin?». Уже в её первой строке заключена загадка, поскольку «Cock Robin» может обозначать и «петуха Робина» и самца птицы малиновки. В тексте этой песенки различные животные, преимущественно птицы обсуждают кто возьмет на себя какие функции по похоронам малиновки. Обращает на себя то, что плакальщицей, оплакивающей свою любовь к малиновке становится голубка, известная как символ Марии (леди Мерион), но это может быть и прямым заимствованием из христианской традиции, согласно которой две Марии (Магдалина и мать Якова Юста, апостола от 70-ти) оплакивали Иисуса.
В рамках мифологической школы имя Робина Гуда часто рассматривается как зоофорное (robin – малиновка) и предполагается, что на Робина Гуда были спроецированы легенды связанные с этой птицей. Этнографы и мифологи отмечают, что на Британских островах с малиновкой связано множество поверий, распространенных практически повсеместно. Исследователи обычно относят их к кельтскому наследию, хотя само слово robin скорее всего германское, потому как ирландцы называют малиновку spideog, а валлийцы – oron-ruddyn или «bronrhuddyn» («с обожжённой грудью»), сходная калька есть и в английском: redbreast или ruddock.
Согласно ирландской сказке особое почтение к себе малиновка заслужила тем, что до утра раздувала огонь в костре бедняков, оставшихся без крова над головой. Она так близко приближалась к огню, что обожглась и опалила свое оперение. Христианская легенда рассказывает, что малиновка пыталась выдернуть шипы терновника из тела Иисуса и на ее грудку упали капли его крови. Однако, ирландская версия кажется более аутентичной. Убийство малиновки или разорение ее гнезда предвещало смерть виновника, даже если малиновка умерла в руке человека, то эта руку должно было постигнуть увечье. Заклятие распространялось и на животных: кот, поймавший и съевший малиновку мог остаться без лапы. Даже просто увидеть малиновку на заборе – означало резкое ухудшение погоды, дождь, как утверждали информанты, мог пойти даже если минуту назад было безоблачное небо. Кроме того малиновка влетевшая в дом предвещает, что в доме скоро будет покойник, правда, можно было и избежать несчастья, выгнав птицу из дома.
Этнографы отмечали, что подобные суеверия держались очень стойко, а некоторые из них были зафиксированы в середине XX века. В современном викканстве малиновку рассматривают как птицу огненной стихии и даже считают встречу с ней доброй, если она произошла в холодные осенние или зимние месяцы. Вполне вероятно, что созвучие имени Робина и малиновки привнесло определенные черты в образ Робина Гуда, действительно внезапное появление героя перед его противниками приводило к смерти противников или к большим несчастьям. Не исключено и то, что популярность имени Роберт в средневековой Англии была обусловлена тем, что родители верили в то, что уменьшительная форма от этого имени сможет стать оберегом для их сына.
Вместе с тем, прямых мифологических и фольклорных параллелей между Робином Гудом и малиновкой нет, за исключением ирландской сказки, в которой малиновка выступает в роли помощника бедняков. В других же случаях малиновка – предвестник смерти, что довольно существенно расходится с образом благородного разбойника Робина Гуда.
Белтейновские и троицкие (время Летнего Солнцестояния) мотивы в балладах о Робине Гуде очевидны, но они характерны не только для этого цикла, но и для многих других фольклорных циклов Британии, более того в Артуровском цикле они описаны намного ярче. Вместе с тем, невозможно, ставить знак равенства между героями артуровского и робингудовского циклов, они совершенно самостоятельны и имеют под собой разных реальных прототипов. С другой стороны, мы можем проследить то, как мифологические мотивы «прорастают» в ткань исторической легенды: для простых крестьян Восточной Англии Робин Гуд представлялся героем, наделённым божественными чертами, а, значит, и отождествлялся с персонажами годичных циклов.
В позднесредневековой Англии майские и троицкие праздники пользовались большой популярностью, во многом из-за того, что время года позволяло устраивать коллективные игры и развлечения на природе. Поэтому вполне логично, что именно в это время ставились постановки о Робине Гуде, который по принципу «смежности» ассоциировался с такими белтейновскими и троицкими персонажами, как «Зеленый человек». С другой стороны, следует отметить, что Белтейн часто воспринимался как новогодний праздник обновления природы, а, как доказал Мирча Элиаде, новогодний праздник представлял собой ритуал «обнуления времени» путем уничтожения прежнего миропорядка и воссоздания нового. В связи с этим, очевидно, что образ Робина Гуда, как преступника («outlaw», буквально «беззаконника») и человека порвавшего с несправедливостью прежнего мира и живущего по своим собственным новым правилам, оказался весьма востребованным.
Вместе с тем, ни одна из мифологических версий генезиса образа Робина Гуда не объясняет его связи с Ноттингемом и Шервудским лесом. Мифы, с которыми сравнивают те или иные эпизоды шервудского цикла распространены как в Британии, так и в Скандинавии и Галлии, поэтому совершенно непонятно почему Робин Гуд появился только в Ноттингемшире и Йоркшире. Более того аналогии прослеживаются со слишком широким числом персонажей различного (докельтского, кельтского, римского, германского) происхождения и ни с одним из персонажей нет стопроцентного совпадения.
Таким образом, следует искать реального прототипа Робина Гуда, чья биография вобрала фольклорно-мифологические черты, но при этом сохранила память о реальных событиях.
Версия вторая. Бастард и/или граф Хантингдон
Исследованием, позволящим понять историю Робина Гуда стали раскопки королевского замка Клипстоун в Шервудском лесу. Над поверхностью земли ныне возвышается только часть центрального зала замка. Археологи XVIII-XX веков неоднократно проводили раскопки возле него, но инвентарь был довольно скудным, из-за чего возобладало мнение, что английские короли бывали здесь редко (33 раза за период с 1181 по 1400 г.) и почти исключительно ради охоты на оленей.
Единственным исключением стал созыв Эдуардом I в Клипстоуне парламента в 1290 году. Дуб, под которым происходило собрание парламента, до сих пор стоит на западной окраине нынешнего Дир Парка. Однако более всего замок известен как место остановки короля для охоты в лесу. Вошла в историю и другая остановка английских королей в Клипстоуне: в 1315 году Эдуард II вместе со своей свитой укрывался здесь от недовольных подданных во время Великого Голода. За несколько месяцев, проведенных здесь, свита выловила всю рыбу в пруду и истребила почти всех оленей, которых прикармливали лесники, но еды всё равно не хватало и тогда придворные посылали своих слуг за едой в голодающие регионы страны. Уже в следующем году Эдуард II использовал Клипстоун как важный форпост во время войны с Шотландией. Выгодное географическое расположение замка, отрезанного от внешнего мира непроходимым лесом делало его стратегическим объектом.
Хотя замок в Шервудском лесу и ассоциируется в фольклоре с именем короля Джона, он был заложен в 1164 году Генрихом II, первым из нормандских королей сделавших ставку на Англию, как на самостоятельное государство. Правда, есть основания считать, что замок существовал в Клипстоуне и ранее – при Генрихе I (1100-1135), а Генрих II значительно перестроил его, потратив только на постройку каменных укреплений и домов в 1180-84 годах сумму в 500 фунтов. В донорманнское время здесь, как и в Ноттингеме жили саксы, и ко времени Вильгельма Завоевателя окрестные селения значительно разрослись.
Хотя от англо-саксонского времени здесь и не сохранилось много памятников, археологи утверждают, что Клипстоун был плотно заселен, поскольку земля вокруг него изобилует сухими песчанниками, благоприятными для выращивания сельскохозяйственных культур, а обилие ручьев и источников делало Клипстоун удобным районом для разведения домашних животных. В Клипстоуне по приказу Генриха II было организовано крупное охотничье хозяйство с домами слуг, часовней, конюшней на 200 лошадей, запрудой, садами и различными хозяйственными постройками. В Англии этого времени охота ещё не превратилась в забаву, а была серьезным занятием, обеспечивавшим двор мясом. О значении Шервуда говорит тот факт, что общая площадь леса оценивается современными историками в 100 тысяч акров, а по указу короля следить за порядком в лесу должны были шесть лесников, тогда как в других замках достаточно было и четырех.
С другой стороны исследователи отмечают, что обустройство в Шервудском лесу охотничьих угодий опиралось на суровое лесное законодательство, согласно которому охотиться в лесу мог только король и его свита. Охота даже на мелкую дичь приводила к объявлению человека вне закона и конфискации его имущества. Местные жители, лишенные прав, имущества и средств к существованию и составляли основу разбойничьих шаек, блуждавших по Шервудскому лесу. Очевидно, что лесники и разбойники не представляли две противоборствующие группы, а помогали друг другу, это объясняет и неуловимость Робина Гуда и благосклонность короля и его свиты к лесной вольнице. Кроме того люди Робина Гуда могли служить лесниками при замке.
Раскопки Шервудского замка проводятся под руководством Энди Гонта, Дэвида Баджа и Шона Кроссли из Мерсийской археологической службы, а также при участии независимого исследователя Джеймса Райта. Находки и материалы исследований публикуются в научных журналах, на официальном сайте проекта, в группе «Фейсбука», а также в блоге Энди Гонта. В 2010 году в результате проведенных геофизических исследований на некотором отдалении от центрального зала были обнаружены две аномалии, которые по предположениям археологам соответствуют крепостной стене и жилым помещениям замка. Общая площадь замка, выявленная в результате геофизических исследований – более 7 гектар – что делает его крупнейшим средневековым замком Англии, более значительным, чем Кларендон и Вудсток.
В течении последних нескольких столетий историки неоднократно отмечали странную особенность: английские короли тратили значительные суммы на обустройство замка и поддержание в нем порядка, но сам замок считался весьма небольшим. Теперь же стало понятно, что сохранившийся зал был лишь незначительной частью клипстоунских построек. Одна из геофизических аномалий была определена археологами как западная граница замка. Здесь была найден ров, заполненный керамикой XIII-XV веков, что соответствует тому периоду когда английские короли посещали замок. Ров был прослежен на протяжении 180 метров. Близ рва были обнаружены остатки трех кругов крепостных укреплений. Одним из удивительных открытий стало обнаружение секций, в которых лесники разводили зайцев. Ранее историки неоднократно встречали в средневековых документах предписания об этом, но сами вольеры были неизвестны.
Хотя Клипстоунский замок обычно связывается со средневековьем, при раскопках последних лет было обнаружено значительное число обломков римской керамики, что позволяет утверждать, что на месте замка могло располагаться римское поселение, следы которого были уничтожены при строительстве замка. Также керамика позволяет датировать и время когда замок был оставлен его обитателями – около 1470-1530 годов.
Раскопки 2011-13 годов свидетельствуют о том, что замок в XIII-XV веках находился в центре политической жизни Европы, так недавно была обнаружена монета, представляющая собой бельгийскую копию английского пенни. Утверждена комплексная программа исследований, включающая в себя не только широкомасштабные раскопки на территории замка, но и исследования соседних деревень, которые были приписаны к этому замку. Также представляет интерес и процветавший в Карлстоне рынок. Археологи предполагают, что будут обнаружены цеха, обслуживавшие и рынок и замок. Следует отметить и аббатство Ньюстед, расположенное на дороге из Йорка в Ноттингем и служившее как гостиницей для путешественников, так и форпостом охранявшим дорогу в Клипстоун.
Как отмечает Энди Гонт, в Шервуде никогда нельзя было отделить местные легенды от строгих исторических фактов. Легенды связывают жизнь Робина Гуда с клипстоунским дворцом ещё прочнее, чем даже с Ноттингемскими подземельями. В соседней деревне Эдвинстоу стоял дом Робина Гуда, а в церкви этого селения состоялось венчание Робина и девы Мериан. Совсем неподалеку от Клипстоуна находится и тысячелетний дуб, под которым собиралось лесное братство. Историки отмечают симметричность легенд о двух реально существующих дубах – парламентском и робингудовском.
Иногда легенды считают замок резиденцией главных антагонистов Робина – Роджера Донкастера или Гая Гизборна. Согласно балладе «Смерть Робина Гуда», Роджер Донкастер убил Робина в тот момент, когда Робин был ослаблен после традиционного для средневековой медицины кровопускания. Другие легенды, наоборот, считают, что хозяином замка был дворянин Ричард Ли (Richard at the Lea, букв.: «Ричард на лугах»), приютивший Робина убегавшего от погони Ноттингемского шерифа и примиривший его с королем. Исследователи отождествляют Ричарда Ли с добрым королём Ричардом помиловавшим Робина согласно балладе «Правдивая история Робина Гуда».
Противостояние с Роджером Донкастером представляет южно-йоркширскую линию сказаний о Робине и претендует на историчность: Донкастер (ныне окраина Шеффилда) еще в римское время был известен как торговый центр и переправа через реку Дон (Danum), поэтому логично, что именно Донкастер привлекал Робина Гуда как разбойника.
Вместе с тем, есть основания считать, что не только смерть, но и жизнь и даже рождение Робина Гуда были связаны с Клипстоунским замком. Пиршества лесной дружины напоминают пиршества в замках того времени. Более того, согласно балладам и исследованиям антикваров и историков, Робин Гуд был дворянином, близким к королевскому двору. Так, прозвище Гуд (Hood) означает «капюшон, шапка, шлем», что позволяет предполагать, что им был знатный дворянин, вынужденный скрывать лицо под забралом рыцарского шлема.
По распространенной версии, историческим прототипом Робина Гуда был шотландский принц Давид, граф Хантингдон.
В «Жесте Робина Гуда», одном из ранних источников (ок. 1450 г.) рассказывается о том, что Робин Гуд был хорошо знаком с королем и даже провел при дворе 15 месяцев, а затем, заскучав по родным местам, вернулся в Шервудский лес, где жил до самой смерти. По распространенной версии, историческим прототипом Робина Гуда был шотландский принц Давид, граф Хантингдон (1144-1219), который действительно прожил несколько лет при дворе английского короля Генриха II в качестве заложника. Когда сын Генриха II, король Ричард I Львиное Сердце, отбыл в III Крестовый поход, он оставил регентом епископа Уильяма Лонгчампа, который в отсутствие законного короля узурпировал власть. Тогда брат Ричарда, принц Джон, сместил Уильяма и стал править самостоятельно до возвращения Ричарда, однако по возвращению принц Джон не собирался сдавать полномочия и укрылся в Ноттингеме. В 1194 году Ричард I взял Ноттингем, после чего лишил своего брата Джона всех владений. Принц Давид участвовал в осаде Ноттингема вместе со своим сюзереном Ричардом.
Главным недостатком этой версии является то, что Давид, всё время находился при Ричарде и никак не мог в его отсутствие собрать команду «вольных стрелков», а его участие в осаде Ноттингема – лишь эпизод в его биографии, тогда как вся жизнь Робин Гуда проходит в Шервудском лесу и его окрестностях. Другие историки утверждают, что Робином Гудом был сын Давида, Роберт, который по официальной версии умер в молодом возрасте, но на самом деле скрывался в Шервудском лесу, ожидая удобного момента для того, чтобы заявить свои права на шотландский престол. Чудесное спасения умерших наследников часто встречается в средневековой литературе, но случаи документального подтверждения этих легенд редки.
В 1697 году антиквар Томас Гейл опубликовал эпитафию на надгробии Робина Гуда:
Согласно балладе «Вилли и дочь графа Ричарда» матерью Робина Гуда была Клементина, дочь Ричарда, графа Хантингдона, а отцом – слуга её отца по имени Вилли (вариант – Арчибальд). Когда беременность стало невозможно скрывать, любовники решились на побег. В глухом лесу дочь графа рождает сына и умирает то ли в родах, то ли несколько позже. Совсем скоро их настигает граф со своей свитой и признает своего внука наследником. Близка к ней и баллада «Вилли из долины Дуглас» и хотя имени Робина в ней нет, она является развитием того же мотива рождения героя. Сохранилась эта баллада в нескольких версиях: по одной из них простой шотландский торговец приезжает к английскому двору (имя короля не указано) и в него влюбляется королевская дочь. Любовники убегают на родину Вилли и в дороге дочь короля рождает сына. Другая версия этой баллады делает отца героя (Робина Гуда) не торговцем, а рыцарем.
Примыкают к этим балладам, две баллады об инцесте «Leesome Brand» (№ 15, по сборнику Чайлда) и «Ножны и меч» (№ 16), но в них ребенок не назван по имени и чаще всего погибает вскоре после родов. Ещё один очень схожий мотив встречается в сказке-балладе «Дети в лесу», входящей в число детских песенок «Рифмы матушки Гусыни» и зафиксированной в Уэйлендском лесу (Норфолк). Согласно сказке «Дети в лесу», после смерти родителей их двое разнополых детей оказываются на попечении их дяди. Через какое-то время он нанимает двоих ruffians «разбойников», чтобы те вывезли детей в лес и там убили. Один из разбойников сжалился и вместо детей убил подельника, а детей оставил в чаще. Дети пытаются выжить в лесу, питаясь ягодами и кореньями, но всё-равно умирают. В момент их смерти появляется малиновка (robin), чтобы укрыть их тела мхом. Поскольку в этой сказке нет ни морали (наказания дяди), ни хэппи-энда (спасения детей), она представляет собой рудимент несохранившейся легенды об изгнании / бегстве в лес брата и сестры совершивших инцест.
Баллады об инцесте брата и сестры широко распространены по всему миру, в Европе они известны у кельтов, германцев и славян. Славянские баллады об инцесте брата и сестры содержат в себе эсхатологические мотивы и обычно группируются вокруг купальских праздников, а одним из распространённых сюжетов – инцест сестры с братьями-разбойниками. Мифологи обычно считают, что мотив инцеста отражает космические и календарные мифы, о которых говорилось выше, однако более вероятно, что отцом Робина Гуда был один из лесников Клипстоунского замка, это объясняет бегство любовников в лес и рождение там ребёнка.
Поскольку среди графов Хантингдонов не было ни одного, кто носил бы имя Ричард в XII-XIV веках, можно предположить, что Робин Гуд был внуком короля Ричарда I от инцеста его внебрачных детей. Становится понятным и зафиксированное в некоторых балладах длительное отсутствие отца при дворе – король периодически наезжал в Клипстоунский дворец, где служил отец Робина Гуда.
Версия третья. Йомен и разбойник
Некоторые странности возникают при определении социального статуса Робина. В балладах обычно он представляется либо графом или йоменом (Yeoman). Понятие «йомен» в английской истории несколько раз изменяло значение. В советское время переводчики баллад и литературоведы старались акцентировать внимание читателей на том, что Робин Гуд был простым крестьянином, на этом настаивают и социалистически настроенные европейские исследователи. Но этим не ограничивается полнота термина.
Термин yeoman образовался от youngerman «юноша, младший член семьи, слуга». В форме geongramanna он известен ещё в «Беовульфе» (VIII-X вв.). Согласно германским законам, в той или иной мере ориентировавшихся на «Салический закон» в части наследования, право наследования получал старший сын. Поэтому все младшие сыновья («youngermen») были лишены наследства и были вынуждены либо служить старшему до его смерти, либо искать удачи на стороне, в частности в войнах.
Средневековая Англия была формально объединена под властью единого монарха, но де-факто представляла конгломерат баронов, ведших частные войны между собой и, время от времени выступавших против короля. Фактически каждый барон был вынужден содержать значительное войско, основу которого составляли йомены. В это время слово yeoman означало не столько «земледелец» или «владелец пахотного надела», сколько «дружинник», клиент или вассал, лично преданный сюзерену и получающий плату за службу землёй, деньгами или натурой. Когда в XIV веке английские короли заменили французские придворные термины на английские, вместо valet «камердинер» стали писать yeoman, что подчёркивает статус йомена как слуги или дружинника дворянина.
Если посмотреть на миниатюры изображающие крестьянское восстание Уота Тайлера (1381 г.), в «Хронике Фруассара» мы видим восставших одетых традиционные солдатские одежды. И хотя в исторической науке эти события носят название «Peasants' Revolt» (крестьянское восстание), очевидно, что основной движущей силой восставших были не крестьяне, а именно хорошо обученные военному делу дружинники-йомены, отстаивавшие интересы своих родственников крестьян. По всей видимости, в милитаризованной Англии XIII-XIV веков для крестьянских детей единственным способом завоевать положение в обществе была воинская служба. Лишь с широким распространением пушек статус дружинников-йоменов стал падать и они из военного сословия превратились в крестьянское.
Начиная со времён королевы Елизаветы (1558–1603) термин «йомен» обозначал крестьянина, фермера, держателя небольшого хозяйства, тогда как понятие «гвардейский йомен» (Yeomen of the Guard) сохранилось за личной охраной королей, а «тюремными йоменами» (Yeomen Warders) называют бифитеров, стражу Тауэра. Всё это объясняет кажущееся парадоксальным утверждение авторов баллад о том, что йомен Робин Гуд был хорошо знаком с королем задолго до описываемых в балладе событий. Также становится понятным, отчего и лесные братья и сам Робин были хорошими стрелками, умели фехтовать и владели другим оружием.
Строго говоря, англичане XIII-XV веков могли называть йоменом и Роберта, графа Хантингдона, сына Давида Шотландского – он был младшим наследником (youngerman) шотландского трона – и самого Давида, воевавшего вместе со своим сюзереном Ричардом Львиное Сердце в III Крестовом походе. В романтической литературе мотив вассала, объявившего частную, но справедливую войну своему господину, нарушившему условия договора или клятвы будет весьма распространён. Впрочем, похоже, что на подобный вызов мог пойти и йомен.
Одна из гипотез предполагает, что Робин Гуд был активным участником уже упоминавшихся крестьянских волнений, охвативших Восточную Англию и в частности Йоркшир. В июне 1381 года крестьяне и жители небольших городков Юго-Восточной Англии под предводительством Уолтера по прозвищу «Плиточник» (Tyler, Тайлер) пришли в Лондон с требованиями экономических реформ. Любопытно, что сам Уолтер, по некоторым данным воевал во Франции и был неплохим лучником. Ричард II встретился с делегацией восставших, но в стычке мэр Лондона Уильям Уолворт убивает Тайлера, после чего восстание превращается в кровавую бойню, которая прокатилась почти по всей Англии. В это время была сожжена Кембриджская библиотека, а одним из очагов восстания стал Йорк. Благодаря оперативным действиям армии уже к середине июля в большинстве восставших регионов был наведён порядок, а многие местные вожаки были казнены. Впрочем, довольно большое число участников восстания были помилованы, в частности, и примкнувший к нему Роджер Бэкон.
Согласно списку помилований Ричарда II, 22 мая 1382 года был помилован некто Роберт Хоуд (Hode, распространенная в среднеанглийском языке форма слова Hood), известный также как Роберт Доур (Dore) из Уодсли, активный участник восстания. Средневековые баллады указывают, что родиной Робина Гуда было селение Локсли. И Локсли, и Уодсли расположены неподалеку друг от друга в Южном Йоркшире и сейчас являются пригородами Шеффилда. Эта гипотеза находится намного ближе к легендарному Робину Гуду, однако и в ней есть довольно много слабых мест. Прежде всего бросается в глаза тот факт, что восстание 1381 года почти никак не отразилось на Ноттингеме, а сам Роберт Доур во время восстания оказался в Йорке, тогда как основные события баллад о Робине Гуде происходят в окрестностях Ноттингема. К тому же неизвестно был ли лучником, и уж тем более фехтовальщиком Роберт Доур. Помилование королем Ричардом йоркширца Роберта Доура позволяет предполагать, что после помилования он не оставил свое ремесло, но ушел в Шервудский лес, где и столкнулся с ноттингемским шерифом. С другой стороны вполне вероятна и другая версия – Роберт Доур, йоркширский разбойник времени Уота Тайлера, взял себе прозвище в честь уже известного по народным легендам Робина Гуда.
Исследования средневековых судебных документов позволили обнаружить и других реально существовавших людей, которые могли претендовать на то, чтобы считать прототипами Робина Гуда. Самым ранним из них является Роберт фиц (сын) Одо, рыцарь из Локсли, который в 1196 году лишен своего имения за свои преступления. Локсли рассматривается как наиболее вероятная родина Робина Гуда, а первым отождествил Роберта фиц Одо с Робином известный антиквар Уильям Стьюкли. Тот факт, что этот Роберт жил во времена Ричарда Львиное Сердце позволяет предполагать, что фиц Одо из Локсли был сторонником принца Джона и пострадал за верность ему.
Через 17 лет после этого эпизода (1213 год) в Киренчестере был объявлен вне закона убийца Роберт Худ. В 1225 году подобный приговор был вынесен в Йоркшире Роберту Хоббеходу. в 1261 в Беркшире – Роберту Смиту по прозвищу Робхоуд. Ещё один возможный прототип Робина Гуда – Роджер Ходберд – был арестован в Шервудском лесу в 1272 году. Его сходство с Робином Гудом выглядит довольно близким, потому что он в отличие от большинства других претендентов был непосредственно связан с Шервудом.
Несколькими годами позже (около 1280 года) появляется первое литературное упоминание о Робине Гуде – пастораль «Игра о Робене и Марион», написанная Адамом де ла Алем на Сицилии. Хотя в этой пасторали и нет (в силу законов жанра) разбойничьих и героических элементов, можно предполагать, что к последней четверти XIII века основные элементы цикла уже сложились, а, значит, исторический Робин Гуд к этому времени уже умер и все последующие претенденты на роль прототипа Робина Гуда сознательно использовали сформировавшийся образ.
Помимо перечисленных претендентов следует упомянуть и некоего Робина Гуда, участвовавшего в 1265 году в мятеже графа Симона де Монфора против Эдуарда I. После появления «Игры о Робене и Марион» число Робинов Гудов не уменьшается: в 1316 году привлекались к суду в Йоркшире некий Роберт Хоуд и его жена Матильда, еще один Роберт Хоуд отмечен среди скрывавшихся в лесах сторонников Томаса Плантагенета, графа Ланкастерского (1322 год), а в 1323 году упоминается Роберт Гуд, привратник при дворе Эдуарда II. Можно предположить, что речь идет об одном и том же человеке, помилованном добрым королём Эдуардом II.
Если упоминание имен Робена и Марион в пасторали конца XIII века можно считать случайным совпадением, то два упоминания о Робине Гуде в конце 1370-х годов уже бесспорны, это – «Видение о Петре Пахаре» Уильяма Ленгленда и «Троил и Хрисеида» Чосера. Таким образом, помилованный в Йорке в 1382 году Роберт Доур – позднейший из претендентов.
Историки смогли проследить историю и еще одного Роберта Гуда. В 1308 году, в день святой Люции (13 декабря) он предстал перед судом за то, что занимался медицинской практикой (делал популярные в то время кровопускания), не имея на то ни образования, ни лицензии. Доказано было два эпизода – он пустил кровь жене лучника Генри и некоей Джулии Хорс. Заодно его обвинили в незаконном загромождении проезжей дороги. За всё это он был приговорен к уплате 36 пенсов (по 12 за каждое правонарушение). Возможно, что это всего лишь случайное совпадение, но согласно балладе «Смерть Робина Гуда» герой был убит после того как сильно ослабел во время кровопускания.
Любопытно, что как раз в это время (точнее, в 1306-15 годах) кирклисский монастырь оказался в центре скандала – предприимчивые монашки превратили монастырскую гостиницу в публичный дом. Хотя подобное случалось и ранее, но эта история получила большую огласку, поскольку дошла до йоркского епископа и лорд-канцлера Англии Уильяма Гринфилда. Вскоре Гринфилд умер и историю удалось замять, обвинив во всём трех монашек – Эллис Рэггид, Элизабет Хоптон и Джоан Хитон. И хотя эта история напрямую не связана с Робином Гудом, она хорошо описывает нравы монастыря, в котором обитал монах Тук до встречи с Робином и в определённой мере она близка и к тому жуиру Туку, каким он представлен в балладах.
Исследователи обнаружили при женском монастыре в Мирфилде (долина реки Колдер, Западный Йоркшир) братскую могилу, в которой, согласно эпитафии были похоронены умершие во время эпидемии чумы (1347 год) Роберт Гуд Вейкфилд, Ален Томас, Уильям Голдсборо и многие другие. Именно Ален Томас был адвокатом Роберта Гуда на процессе 13 декабря 1308 года. По всей видимости они хорошо знали друг друга, а дружба разбойника с адвокатом, по всей видимости, не раз спасала жизнь Роберта.
Легенды утверждают, что настоятельница мирфилдского монастыря, жившая во времена «Черной Смерти» заложила на монастырском кладбище камень, обладавший чудесными свойствами. Поскольку никаких иных достопримечательностей на этом кладбище не было обнаружено, вполне вероятно, что речь идет как раз о могиле Робина Гуда, которая некоторое время после его смерти пользовалась почтением у местных жителей. Другая легенда рассказывает, что Робин Гуд и эта настоятельница были связаны родством. В настоящее время известны имена двух настоятельниц мирфилдского монастыря этого периода – Элизабет Стейнтон (умерла в 1347 году), Маргарет де Сэвил (с 1348 года) – но сведений о них нет.
Затруднительна и идентификация компаньонов Робина Гуда по лесной вольнице. В 1318 году упомянут разбойник Маленький Джон, а в 1417 – Роберт Стаффорд, священник из Сассекса, ставший разбойником по кличке «монах Тук». Значительный разброс в датах не позволяет предполагать, что Джон и Тук в действительности когда-либо встречались, к тому же, если Робин Гуд был современником одного из них, он не мог быть современником другого. Любопытно, что в балладах компаньоны Робина редко появляются вместе, чаще же рассказывается о Робине и одном из его помощников.
На истории Маленького Джона следует задержаться по-подробнее, он (litill Iohne) упомянут вместе с Робином Хьюдом (Robyne Hude) в «Хронике» шотландского историка Эндрю Уинтоуна (около 1420 г.), оба они, согласно «Хронике», бесчинствовали в лесах в 1283-85 годах. Могила Маленького Джона в Йоркшире пользовалась почтением в течении нескольких веков, а когда её вскрыли в конце XVIII века, то оказалось, что в ней погребен человек гигантского роста (около 2 м. 10 см.), то есть такой, каков он в балладах.
Первая существенная проблема для историчности Робина Гуда состоит в определении времени, когда он жил. Одни предполагают, что Робин Гуд был современником Ричарда I Львиное Сердце и принца Джона (конец XII – начало XIII веков). Другие склонны датировать его более поздним временем – XIV веком. У каждой версии есть свои аргументы. Так, в пользу более поздней говорит то, что соревнования по стрельбе из лука вошли в моду только в XIII веке, в пользу более ранней – то, что древнейшие записи баллад датируются XIV веком, но они рассказывают о не о современных событиях, а о временах Ричарда I и принца Джона.
Есть у этих двух версий и одна любопытная особенность: ранние легенды преимущественно рассказывают о Робине Гуде, как о дворянине, скрывающимся в Шервудском лесу и прячащим своё лицо под hode (то ли капюшоном, то ли рыцарским шлемом), более поздние – о йомене из Южного Йоркшира. При этом нельзя сказать, что какая-то из существующих версий является неаутентичной: широта использования ранней версии в романтической литературе не служит основанием считать её литературной фантазией, поскольку она встречается и в народных балладах.
В социокультурном плане сосуществование двух разновременных версий демонстрирует то, что со временем дворянство всё более замыкается в себе: граф XII-XIII веков не считал для себя зазорным прятаться среди йоменов, тогда как в XIV-XV веках Робин Гуд уже просто йомен. Единственным логичным вариантом, который мог бы примирить обе позиции состоит в том, что Робинов Гудов было несколько. Частота упоминаний о Гудах или Хоудах даже позволяет предполагать, что речь может идти о некоем титуле главаря шервудских разбойников, переходившем от одного предводителя к другому, или же о том, что многие шервудские бандиты сознательно использовали и прижившийся в народе образ для создания суеверного страха.
По мнению Стивена Лоухеда, прозвище Робина происходит от кельтского слова «hud» (колдун), поэтому неудивительно, что ноттингемцы и йоркширцы приписывали герою чудесные способности, такие как способность внезапно появляться и столь же внезапно исчезать. Как показывают исследования ноттингемских подземелий, эта способность объясняется естественными причинами, но для жителей средневековой Англии казалось, что Робин Гуд обладает колдовской силой. Для создания суеверного ореола, каждый новый Робин мог придавать своему появлению вид возрождения или воскрешения, ведь вера в реинкарнацию у континентальных кельтов была зафиксирована ещё Цезарем, а суеверия в Англии держались дольше, чем в Европе.
Также новые Робины Гуды могли сознательно использовать атрибуты кельтского бога леса (например – зеленые одежды), для того, чтобы противопоставить себя несправедливости христианских священников и вызвать ужас у горожан. В мир Робина Гуда вписаны и Хэмлокский камень докельтского времени и пещера Дьявола естественного происхождения,и колодец монаха Тука в народном сознании представляют собой равнозначные элементы, на фоне которых разворачивается действие баллад о Робине Гуде.
Хотя тому и нет достоверных доказательств, но предположение о том, что Ричард II помиловал вожака восстания 1382 г. в Йорке на основании того, что местные жители считали его воскресшим Робином Гудом, кажется не слишком вольным. Однозначно древнейшими событиями и наиболее достоверными следует признать те, которые фиксируются в Ноттингеме, Шервуде и в непосредственной близости от них. Побег из ноттингемской тюрьмы относится к наиболее ранним и наиболее историчным из событий цикла баллад.
С другой стороны, существование Робина Гуда ранее конца XII века вряд ли вероятно. В римское время Ноттингемшир (а именно здесь должны локализоваться наиболее ранние свидетельства) практически полностью был покрыт непроходимыми лесами и люди старались селиться вдоль римской дороги шедшей в Линдум (современный Линкольн). В пещерах над руслом Трента могли обитать и друиды, и простые бритты, скрывавшиеся от римлян после поражения восстания Боудикки.
Поселение саксов, возникшее в VI-VII веках в районе церкви Марии де Рош, получает имя от князя Снота (Snotingaham – селение людей Снота). В 872 году оно было завоевано датскими викингами, а при Вильгельме I, на вершине холма были построены две крепости с норманнским гарнизоном. Вплоть до XIII века город состоял из двух поселений западного (норманнского) и восточного (саксонского), которые имели свои стены и ворота, выходившие к рыночной площади и церкви Мари Рош.
Конец XII – начало XIII века – наиболее вероятный период существования Робина Гуда в Шервуде. Его реальным прототипом мог стать Роберт Хантингдон, однако версия, согласно которой Робин Гудом был внук одного из королей также представляется вполне историчной. Этот Робин Гуд был связан с Клипстоунским замком и Шервудским лесом и, по всей видимости, в итоге примирился со своей королевской родней. После его смерти его прозвище стало нарицательным, тем более что Robin созвучно слову robber «грабитель». Всякий новый грабитель принимавший на себя имя Робина Гуда надеялся на то, что суеверия, распространенные как среди простого народа, так и среди дворянства, позволят ему избежать наказания.
В течение XIII века легенды о шервудском грабителе распространились по всей Англии, но центр деятельности шервудских разбойников по-видимому переместился из Ноттингемшира в Йоркшир. Причиной служило то, что окрестности Ноттингема не предоставляли много богатой добычи, и разбойники были вынуждены перенести свои действия в более богатый Йоркшир, через который проходили важные торговые пути. В XIV-XV веках на основании реальных историй, происходивших с тем или иным Робином Гудом и его компаньонами сформировались основные сюжеты баллад.
А.Корсун
Хотя замок в Шервудском лесу и ассоциируется в фольклоре с именем короля Джона, он был заложен в 1164 году Генрихом II, первым из нормандских королей сделавших ставку на Англию, как на самостоятельное государство. Правда, есть основания считать, что замок существовал в Клипстоуне и ранее – при Генрихе I (1100-1135), а Генрих II значительно перестроил его, потратив только на постройку каменных укреплений и домов в 1180-84 годах сумму в 500 фунтов. В донорманнское время здесь, как и в Ноттингеме жили саксы, и ко времени Вильгельма Завоевателя окрестные селения значительно разрослись.
Хотя от англо-саксонского времени здесь и не сохранилось много памятников, археологи утверждают, что Клипстоун был плотно заселен, поскольку земля вокруг него изобилует сухими песчанниками, благоприятными для выращивания сельскохозяйственных культур, а обилие ручьев и источников делало Клипстоун удобным районом для разведения домашних животных. В Клипстоуне по приказу Генриха II было организовано крупное охотничье хозяйство с домами слуг, часовней, конюшней на 200 лошадей, запрудой, садами и различными хозяйственными постройками. В Англии этого времени охота ещё не превратилась в забаву, а была серьезным занятием, обеспечивавшим двор мясом. О значении Шервуда говорит тот факт, что общая площадь леса оценивается современными историками в 100 тысяч акров, а по указу короля следить за порядком в лесу должны были шесть лесников, тогда как в других замках достаточно было и четырех.
С другой стороны исследователи отмечают, что обустройство в Шервудском лесу охотничьих угодий опиралось на суровое лесное законодательство, согласно которому охотиться в лесу мог только король и его свита. Охота даже на мелкую дичь приводила к объявлению человека вне закона и конфискации его имущества. Местные жители, лишенные прав, имущества и средств к существованию и составляли основу разбойничьих шаек, блуждавших по Шервудскому лесу. Очевидно, что лесники и разбойники не представляли две противоборствующие группы, а помогали друг другу, это объясняет и неуловимость Робина Гуда и благосклонность короля и его свиты к лесной вольнице. Кроме того люди Робина Гуда могли служить лесниками при замке.
Раскопки Шервудского замка проводятся под руководством Энди Гонта, Дэвида Баджа и Шона Кроссли из Мерсийской археологической службы, а также при участии независимого исследователя Джеймса Райта. Находки и материалы исследований публикуются в научных журналах, на официальном сайте проекта, в группе «Фейсбука», а также в блоге Энди Гонта. В 2010 году в результате проведенных геофизических исследований на некотором отдалении от центрального зала были обнаружены две аномалии, которые по предположениям археологам соответствуют крепостной стене и жилым помещениям замка. Общая площадь замка, выявленная в результате геофизических исследований – более 7 гектар – что делает его крупнейшим средневековым замком Англии, более значительным, чем Кларендон и Вудсток.
В течении последних нескольких столетий историки неоднократно отмечали странную особенность: английские короли тратили значительные суммы на обустройство замка и поддержание в нем порядка, но сам замок считался весьма небольшим. Теперь же стало понятно, что сохранившийся зал был лишь незначительной частью клипстоунских построек. Одна из геофизических аномалий была определена археологами как западная граница замка. Здесь была найден ров, заполненный керамикой XIII-XV веков, что соответствует тому периоду когда английские короли посещали замок. Ров был прослежен на протяжении 180 метров. Близ рва были обнаружены остатки трех кругов крепостных укреплений. Одним из удивительных открытий стало обнаружение секций, в которых лесники разводили зайцев. Ранее историки неоднократно встречали в средневековых документах предписания об этом, но сами вольеры были неизвестны.
Хотя Клипстоунский замок обычно связывается со средневековьем, при раскопках последних лет было обнаружено значительное число обломков римской керамики, что позволяет утверждать, что на месте замка могло располагаться римское поселение, следы которого были уничтожены при строительстве замка. Также керамика позволяет датировать и время когда замок был оставлен его обитателями – около 1470-1530 годов.
Раскопки 2011-13 годов свидетельствуют о том, что замок в XIII-XV веках находился в центре политической жизни Европы, так недавно была обнаружена монета, представляющая собой бельгийскую копию английского пенни. Утверждена комплексная программа исследований, включающая в себя не только широкомасштабные раскопки на территории замка, но и исследования соседних деревень, которые были приписаны к этому замку. Также представляет интерес и процветавший в Карлстоне рынок. Археологи предполагают, что будут обнаружены цеха, обслуживавшие и рынок и замок. Следует отметить и аббатство Ньюстед, расположенное на дороге из Йорка в Ноттингем и служившее как гостиницей для путешественников, так и форпостом охранявшим дорогу в Клипстоун.
Как отмечает Энди Гонт, в Шервуде никогда нельзя было отделить местные легенды от строгих исторических фактов. Легенды связывают жизнь Робина Гуда с клипстоунским дворцом ещё прочнее, чем даже с Ноттингемскими подземельями. В соседней деревне Эдвинстоу стоял дом Робина Гуда, а в церкви этого селения состоялось венчание Робина и девы Мериан. Совсем неподалеку от Клипстоуна находится и тысячелетний дуб, под которым собиралось лесное братство. Историки отмечают симметричность легенд о двух реально существующих дубах – парламентском и робингудовском.
Иногда легенды считают замок резиденцией главных антагонистов Робина – Роджера Донкастера или Гая Гизборна. Согласно балладе «Смерть Робина Гуда», Роджер Донкастер убил Робина в тот момент, когда Робин был ослаблен после традиционного для средневековой медицины кровопускания. Другие легенды, наоборот, считают, что хозяином замка был дворянин Ричард Ли (Richard at the Lea, букв.: «Ричард на лугах»), приютивший Робина убегавшего от погони Ноттингемского шерифа и примиривший его с королем. Исследователи отождествляют Ричарда Ли с добрым королём Ричардом помиловавшим Робина согласно балладе «Правдивая история Робина Гуда».
Противостояние с Роджером Донкастером представляет южно-йоркширскую линию сказаний о Робине и претендует на историчность: Донкастер (ныне окраина Шеффилда) еще в римское время был известен как торговый центр и переправа через реку Дон (Danum), поэтому логично, что именно Донкастер привлекал Робина Гуда как разбойника.
Вместе с тем, есть основания считать, что не только смерть, но и жизнь и даже рождение Робина Гуда были связаны с Клипстоунским замком. Пиршества лесной дружины напоминают пиршества в замках того времени. Более того, согласно балладам и исследованиям антикваров и историков, Робин Гуд был дворянином, близким к королевскому двору. Так, прозвище Гуд (Hood) означает «капюшон, шапка, шлем», что позволяет предполагать, что им был знатный дворянин, вынужденный скрывать лицо под забралом рыцарского шлема.
По распространенной версии, историческим прототипом Робина Гуда был шотландский принц Давид, граф Хантингдон.
В «Жесте Робина Гуда», одном из ранних источников (ок. 1450 г.) рассказывается о том, что Робин Гуд был хорошо знаком с королем и даже провел при дворе 15 месяцев, а затем, заскучав по родным местам, вернулся в Шервудский лес, где жил до самой смерти. По распространенной версии, историческим прототипом Робина Гуда был шотландский принц Давид, граф Хантингдон (1144-1219), который действительно прожил несколько лет при дворе английского короля Генриха II в качестве заложника. Когда сын Генриха II, король Ричард I Львиное Сердце, отбыл в III Крестовый поход, он оставил регентом епископа Уильяма Лонгчампа, который в отсутствие законного короля узурпировал власть. Тогда брат Ричарда, принц Джон, сместил Уильяма и стал править самостоятельно до возвращения Ричарда, однако по возвращению принц Джон не собирался сдавать полномочия и укрылся в Ноттингеме. В 1194 году Ричард I взял Ноттингем, после чего лишил своего брата Джона всех владений. Принц Давид участвовал в осаде Ноттингема вместе со своим сюзереном Ричардом.
Главным недостатком этой версии является то, что Давид, всё время находился при Ричарде и никак не мог в его отсутствие собрать команду «вольных стрелков», а его участие в осаде Ноттингема – лишь эпизод в его биографии, тогда как вся жизнь Робин Гуда проходит в Шервудском лесу и его окрестностях. Другие историки утверждают, что Робином Гудом был сын Давида, Роберт, который по официальной версии умер в молодом возрасте, но на самом деле скрывался в Шервудском лесу, ожидая удобного момента для того, чтобы заявить свои права на шотландский престол. Чудесное спасения умерших наследников часто встречается в средневековой литературе, но случаи документального подтверждения этих легенд редки.
В 1697 году антиквар Томас Гейл опубликовал эпитафию на надгробии Робина Гуда:
«Роберт, граф Хантингдон, покоится под этим камнем. Не было лучника лучше него и за свою необузданность его прозвали ‘Робин Гуд’. Более 13 лет он досаждал жителях этих северных краёв. Такие преступники как он и его люди никогда больше не возродятся в Англии. 8 ноября 1247 года».Находится эта могила на берегу реки близ Кирклисского монастыря (Клиффтон, Западный Йоркшир), который в то время принадлежал ордену цистерцианцев. Обычно считается, что монах Тук до знакомства с Робином принадлежал к братии этого монастыря. Эта эпитафия может служит подтверждением того, что прототип Робина Гуда был Робертом Хантингдоном, сыном Давида Шотландского. Единственное проблема состоит в том, текст эпитафии не был известен до конца XVII века, хотя сама могила пользовалась почтением у местных крестьян.
Согласно балладе «Вилли и дочь графа Ричарда» матерью Робина Гуда была Клементина, дочь Ричарда, графа Хантингдона, а отцом – слуга её отца по имени Вилли (вариант – Арчибальд). Когда беременность стало невозможно скрывать, любовники решились на побег. В глухом лесу дочь графа рождает сына и умирает то ли в родах, то ли несколько позже. Совсем скоро их настигает граф со своей свитой и признает своего внука наследником. Близка к ней и баллада «Вилли из долины Дуглас» и хотя имени Робина в ней нет, она является развитием того же мотива рождения героя. Сохранилась эта баллада в нескольких версиях: по одной из них простой шотландский торговец приезжает к английскому двору (имя короля не указано) и в него влюбляется королевская дочь. Любовники убегают на родину Вилли и в дороге дочь короля рождает сына. Другая версия этой баллады делает отца героя (Робина Гуда) не торговцем, а рыцарем.
Примыкают к этим балладам, две баллады об инцесте «Leesome Brand» (№ 15, по сборнику Чайлда) и «Ножны и меч» (№ 16), но в них ребенок не назван по имени и чаще всего погибает вскоре после родов. Ещё один очень схожий мотив встречается в сказке-балладе «Дети в лесу», входящей в число детских песенок «Рифмы матушки Гусыни» и зафиксированной в Уэйлендском лесу (Норфолк). Согласно сказке «Дети в лесу», после смерти родителей их двое разнополых детей оказываются на попечении их дяди. Через какое-то время он нанимает двоих ruffians «разбойников», чтобы те вывезли детей в лес и там убили. Один из разбойников сжалился и вместо детей убил подельника, а детей оставил в чаще. Дети пытаются выжить в лесу, питаясь ягодами и кореньями, но всё-равно умирают. В момент их смерти появляется малиновка (robin), чтобы укрыть их тела мхом. Поскольку в этой сказке нет ни морали (наказания дяди), ни хэппи-энда (спасения детей), она представляет собой рудимент несохранившейся легенды об изгнании / бегстве в лес брата и сестры совершивших инцест.
Баллады об инцесте брата и сестры широко распространены по всему миру, в Европе они известны у кельтов, германцев и славян. Славянские баллады об инцесте брата и сестры содержат в себе эсхатологические мотивы и обычно группируются вокруг купальских праздников, а одним из распространённых сюжетов – инцест сестры с братьями-разбойниками. Мифологи обычно считают, что мотив инцеста отражает космические и календарные мифы, о которых говорилось выше, однако более вероятно, что отцом Робина Гуда был один из лесников Клипстоунского замка, это объясняет бегство любовников в лес и рождение там ребёнка.
Поскольку среди графов Хантингдонов не было ни одного, кто носил бы имя Ричард в XII-XIV веках, можно предположить, что Робин Гуд был внуком короля Ричарда I от инцеста его внебрачных детей. Становится понятным и зафиксированное в некоторых балладах длительное отсутствие отца при дворе – король периодически наезжал в Клипстоунский дворец, где служил отец Робина Гуда.
Версия третья. Йомен и разбойник
Некоторые странности возникают при определении социального статуса Робина. В балладах обычно он представляется либо графом или йоменом (Yeoman). Понятие «йомен» в английской истории несколько раз изменяло значение. В советское время переводчики баллад и литературоведы старались акцентировать внимание читателей на том, что Робин Гуд был простым крестьянином, на этом настаивают и социалистически настроенные европейские исследователи. Но этим не ограничивается полнота термина.
Термин yeoman образовался от youngerman «юноша, младший член семьи, слуга». В форме geongramanna он известен ещё в «Беовульфе» (VIII-X вв.). Согласно германским законам, в той или иной мере ориентировавшихся на «Салический закон» в части наследования, право наследования получал старший сын. Поэтому все младшие сыновья («youngermen») были лишены наследства и были вынуждены либо служить старшему до его смерти, либо искать удачи на стороне, в частности в войнах.
Средневековая Англия была формально объединена под властью единого монарха, но де-факто представляла конгломерат баронов, ведших частные войны между собой и, время от времени выступавших против короля. Фактически каждый барон был вынужден содержать значительное войско, основу которого составляли йомены. В это время слово yeoman означало не столько «земледелец» или «владелец пахотного надела», сколько «дружинник», клиент или вассал, лично преданный сюзерену и получающий плату за службу землёй, деньгами или натурой. Когда в XIV веке английские короли заменили французские придворные термины на английские, вместо valet «камердинер» стали писать yeoman, что подчёркивает статус йомена как слуги или дружинника дворянина.
Если посмотреть на миниатюры изображающие крестьянское восстание Уота Тайлера (1381 г.), в «Хронике Фруассара» мы видим восставших одетых традиционные солдатские одежды. И хотя в исторической науке эти события носят название «Peasants' Revolt» (крестьянское восстание), очевидно, что основной движущей силой восставших были не крестьяне, а именно хорошо обученные военному делу дружинники-йомены, отстаивавшие интересы своих родственников крестьян. По всей видимости, в милитаризованной Англии XIII-XIV веков для крестьянских детей единственным способом завоевать положение в обществе была воинская служба. Лишь с широким распространением пушек статус дружинников-йоменов стал падать и они из военного сословия превратились в крестьянское.
Начиная со времён королевы Елизаветы (1558–1603) термин «йомен» обозначал крестьянина, фермера, держателя небольшого хозяйства, тогда как понятие «гвардейский йомен» (Yeomen of the Guard) сохранилось за личной охраной королей, а «тюремными йоменами» (Yeomen Warders) называют бифитеров, стражу Тауэра. Всё это объясняет кажущееся парадоксальным утверждение авторов баллад о том, что йомен Робин Гуд был хорошо знаком с королем задолго до описываемых в балладе событий. Также становится понятным, отчего и лесные братья и сам Робин были хорошими стрелками, умели фехтовать и владели другим оружием.
Строго говоря, англичане XIII-XV веков могли называть йоменом и Роберта, графа Хантингдона, сына Давида Шотландского – он был младшим наследником (youngerman) шотландского трона – и самого Давида, воевавшего вместе со своим сюзереном Ричардом Львиное Сердце в III Крестовом походе. В романтической литературе мотив вассала, объявившего частную, но справедливую войну своему господину, нарушившему условия договора или клятвы будет весьма распространён. Впрочем, похоже, что на подобный вызов мог пойти и йомен.
 |
Гибель
Уота Тайлера
|
Согласно списку помилований Ричарда II, 22 мая 1382 года был помилован некто Роберт Хоуд (Hode, распространенная в среднеанглийском языке форма слова Hood), известный также как Роберт Доур (Dore) из Уодсли, активный участник восстания. Средневековые баллады указывают, что родиной Робина Гуда было селение Локсли. И Локсли, и Уодсли расположены неподалеку друг от друга в Южном Йоркшире и сейчас являются пригородами Шеффилда. Эта гипотеза находится намного ближе к легендарному Робину Гуду, однако и в ней есть довольно много слабых мест. Прежде всего бросается в глаза тот факт, что восстание 1381 года почти никак не отразилось на Ноттингеме, а сам Роберт Доур во время восстания оказался в Йорке, тогда как основные события баллад о Робине Гуде происходят в окрестностях Ноттингема. К тому же неизвестно был ли лучником, и уж тем более фехтовальщиком Роберт Доур. Помилование королем Ричардом йоркширца Роберта Доура позволяет предполагать, что после помилования он не оставил свое ремесло, но ушел в Шервудский лес, где и столкнулся с ноттингемским шерифом. С другой стороны вполне вероятна и другая версия – Роберт Доур, йоркширский разбойник времени Уота Тайлера, взял себе прозвище в честь уже известного по народным легендам Робина Гуда.
Исследования средневековых судебных документов позволили обнаружить и других реально существовавших людей, которые могли претендовать на то, чтобы считать прототипами Робина Гуда. Самым ранним из них является Роберт фиц (сын) Одо, рыцарь из Локсли, который в 1196 году лишен своего имения за свои преступления. Локсли рассматривается как наиболее вероятная родина Робина Гуда, а первым отождествил Роберта фиц Одо с Робином известный антиквар Уильям Стьюкли. Тот факт, что этот Роберт жил во времена Ричарда Львиное Сердце позволяет предполагать, что фиц Одо из Локсли был сторонником принца Джона и пострадал за верность ему.
Через 17 лет после этого эпизода (1213 год) в Киренчестере был объявлен вне закона убийца Роберт Худ. В 1225 году подобный приговор был вынесен в Йоркшире Роберту Хоббеходу. в 1261 в Беркшире – Роберту Смиту по прозвищу Робхоуд. Ещё один возможный прототип Робина Гуда – Роджер Ходберд – был арестован в Шервудском лесу в 1272 году. Его сходство с Робином Гудом выглядит довольно близким, потому что он в отличие от большинства других претендентов был непосредственно связан с Шервудом.
Несколькими годами позже (около 1280 года) появляется первое литературное упоминание о Робине Гуде – пастораль «Игра о Робене и Марион», написанная Адамом де ла Алем на Сицилии. Хотя в этой пасторали и нет (в силу законов жанра) разбойничьих и героических элементов, можно предполагать, что к последней четверти XIII века основные элементы цикла уже сложились, а, значит, исторический Робин Гуд к этому времени уже умер и все последующие претенденты на роль прототипа Робина Гуда сознательно использовали сформировавшийся образ.
Помимо перечисленных претендентов следует упомянуть и некоего Робина Гуда, участвовавшего в 1265 году в мятеже графа Симона де Монфора против Эдуарда I. После появления «Игры о Робене и Марион» число Робинов Гудов не уменьшается: в 1316 году привлекались к суду в Йоркшире некий Роберт Хоуд и его жена Матильда, еще один Роберт Хоуд отмечен среди скрывавшихся в лесах сторонников Томаса Плантагенета, графа Ланкастерского (1322 год), а в 1323 году упоминается Роберт Гуд, привратник при дворе Эдуарда II. Можно предположить, что речь идет об одном и том же человеке, помилованном добрым королём Эдуардом II.
Если упоминание имен Робена и Марион в пасторали конца XIII века можно считать случайным совпадением, то два упоминания о Робине Гуде в конце 1370-х годов уже бесспорны, это – «Видение о Петре Пахаре» Уильяма Ленгленда и «Троил и Хрисеида» Чосера. Таким образом, помилованный в Йорке в 1382 году Роберт Доур – позднейший из претендентов.
Историки смогли проследить историю и еще одного Роберта Гуда. В 1308 году, в день святой Люции (13 декабря) он предстал перед судом за то, что занимался медицинской практикой (делал популярные в то время кровопускания), не имея на то ни образования, ни лицензии. Доказано было два эпизода – он пустил кровь жене лучника Генри и некоей Джулии Хорс. Заодно его обвинили в незаконном загромождении проезжей дороги. За всё это он был приговорен к уплате 36 пенсов (по 12 за каждое правонарушение). Возможно, что это всего лишь случайное совпадение, но согласно балладе «Смерть Робина Гуда» герой был убит после того как сильно ослабел во время кровопускания.
Любопытно, что как раз в это время (точнее, в 1306-15 годах) кирклисский монастырь оказался в центре скандала – предприимчивые монашки превратили монастырскую гостиницу в публичный дом. Хотя подобное случалось и ранее, но эта история получила большую огласку, поскольку дошла до йоркского епископа и лорд-канцлера Англии Уильяма Гринфилда. Вскоре Гринфилд умер и историю удалось замять, обвинив во всём трех монашек – Эллис Рэггид, Элизабет Хоптон и Джоан Хитон. И хотя эта история напрямую не связана с Робином Гудом, она хорошо описывает нравы монастыря, в котором обитал монах Тук до встречи с Робином и в определённой мере она близка и к тому жуиру Туку, каким он представлен в балладах.
Исследователи обнаружили при женском монастыре в Мирфилде (долина реки Колдер, Западный Йоркшир) братскую могилу, в которой, согласно эпитафии были похоронены умершие во время эпидемии чумы (1347 год) Роберт Гуд Вейкфилд, Ален Томас, Уильям Голдсборо и многие другие. Именно Ален Томас был адвокатом Роберта Гуда на процессе 13 декабря 1308 года. По всей видимости они хорошо знали друг друга, а дружба разбойника с адвокатом, по всей видимости, не раз спасала жизнь Роберта.
Легенды утверждают, что настоятельница мирфилдского монастыря, жившая во времена «Черной Смерти» заложила на монастырском кладбище камень, обладавший чудесными свойствами. Поскольку никаких иных достопримечательностей на этом кладбище не было обнаружено, вполне вероятно, что речь идет как раз о могиле Робина Гуда, которая некоторое время после его смерти пользовалась почтением у местных жителей. Другая легенда рассказывает, что Робин Гуд и эта настоятельница были связаны родством. В настоящее время известны имена двух настоятельниц мирфилдского монастыря этого периода – Элизабет Стейнтон (умерла в 1347 году), Маргарет де Сэвил (с 1348 года) – но сведений о них нет.
Затруднительна и идентификация компаньонов Робина Гуда по лесной вольнице. В 1318 году упомянут разбойник Маленький Джон, а в 1417 – Роберт Стаффорд, священник из Сассекса, ставший разбойником по кличке «монах Тук». Значительный разброс в датах не позволяет предполагать, что Джон и Тук в действительности когда-либо встречались, к тому же, если Робин Гуд был современником одного из них, он не мог быть современником другого. Любопытно, что в балладах компаньоны Робина редко появляются вместе, чаще же рассказывается о Робине и одном из его помощников.
На истории Маленького Джона следует задержаться по-подробнее, он (litill Iohne) упомянут вместе с Робином Хьюдом (Robyne Hude) в «Хронике» шотландского историка Эндрю Уинтоуна (около 1420 г.), оба они, согласно «Хронике», бесчинствовали в лесах в 1283-85 годах. Могила Маленького Джона в Йоркшире пользовалась почтением в течении нескольких веков, а когда её вскрыли в конце XVIII века, то оказалось, что в ней погребен человек гигантского роста (около 2 м. 10 см.), то есть такой, каков он в балладах.
Что может примирить спор о Робине Гуде?
Первая существенная проблема для историчности Робина Гуда состоит в определении времени, когда он жил. Одни предполагают, что Робин Гуд был современником Ричарда I Львиное Сердце и принца Джона (конец XII – начало XIII веков). Другие склонны датировать его более поздним временем – XIV веком. У каждой версии есть свои аргументы. Так, в пользу более поздней говорит то, что соревнования по стрельбе из лука вошли в моду только в XIII веке, в пользу более ранней – то, что древнейшие записи баллад датируются XIV веком, но они рассказывают о не о современных событиях, а о временах Ричарда I и принца Джона.
Есть у этих двух версий и одна любопытная особенность: ранние легенды преимущественно рассказывают о Робине Гуде, как о дворянине, скрывающимся в Шервудском лесу и прячащим своё лицо под hode (то ли капюшоном, то ли рыцарским шлемом), более поздние – о йомене из Южного Йоркшира. При этом нельзя сказать, что какая-то из существующих версий является неаутентичной: широта использования ранней версии в романтической литературе не служит основанием считать её литературной фантазией, поскольку она встречается и в народных балладах.
В социокультурном плане сосуществование двух разновременных версий демонстрирует то, что со временем дворянство всё более замыкается в себе: граф XII-XIII веков не считал для себя зазорным прятаться среди йоменов, тогда как в XIV-XV веках Робин Гуд уже просто йомен. Единственным логичным вариантом, который мог бы примирить обе позиции состоит в том, что Робинов Гудов было несколько. Частота упоминаний о Гудах или Хоудах даже позволяет предполагать, что речь может идти о некоем титуле главаря шервудских разбойников, переходившем от одного предводителя к другому, или же о том, что многие шервудские бандиты сознательно использовали и прижившийся в народе образ для создания суеверного страха.
По мнению Стивена Лоухеда, прозвище Робина происходит от кельтского слова «hud» (колдун), поэтому неудивительно, что ноттингемцы и йоркширцы приписывали герою чудесные способности, такие как способность внезапно появляться и столь же внезапно исчезать. Как показывают исследования ноттингемских подземелий, эта способность объясняется естественными причинами, но для жителей средневековой Англии казалось, что Робин Гуд обладает колдовской силой. Для создания суеверного ореола, каждый новый Робин мог придавать своему появлению вид возрождения или воскрешения, ведь вера в реинкарнацию у континентальных кельтов была зафиксирована ещё Цезарем, а суеверия в Англии держались дольше, чем в Европе.
Также новые Робины Гуды могли сознательно использовать атрибуты кельтского бога леса (например – зеленые одежды), для того, чтобы противопоставить себя несправедливости христианских священников и вызвать ужас у горожан. В мир Робина Гуда вписаны и Хэмлокский камень докельтского времени и пещера Дьявола естественного происхождения,и колодец монаха Тука в народном сознании представляют собой равнозначные элементы, на фоне которых разворачивается действие баллад о Робине Гуде.
Хотя тому и нет достоверных доказательств, но предположение о том, что Ричард II помиловал вожака восстания 1382 г. в Йорке на основании того, что местные жители считали его воскресшим Робином Гудом, кажется не слишком вольным. Однозначно древнейшими событиями и наиболее достоверными следует признать те, которые фиксируются в Ноттингеме, Шервуде и в непосредственной близости от них. Побег из ноттингемской тюрьмы относится к наиболее ранним и наиболее историчным из событий цикла баллад.
С другой стороны, существование Робина Гуда ранее конца XII века вряд ли вероятно. В римское время Ноттингемшир (а именно здесь должны локализоваться наиболее ранние свидетельства) практически полностью был покрыт непроходимыми лесами и люди старались селиться вдоль римской дороги шедшей в Линдум (современный Линкольн). В пещерах над руслом Трента могли обитать и друиды, и простые бритты, скрывавшиеся от римлян после поражения восстания Боудикки.
Поселение саксов, возникшее в VI-VII веках в районе церкви Марии де Рош, получает имя от князя Снота (Snotingaham – селение людей Снота). В 872 году оно было завоевано датскими викингами, а при Вильгельме I, на вершине холма были построены две крепости с норманнским гарнизоном. Вплоть до XIII века город состоял из двух поселений западного (норманнского) и восточного (саксонского), которые имели свои стены и ворота, выходившие к рыночной площади и церкви Мари Рош.
Конец XII – начало XIII века – наиболее вероятный период существования Робина Гуда в Шервуде. Его реальным прототипом мог стать Роберт Хантингдон, однако версия, согласно которой Робин Гудом был внук одного из королей также представляется вполне историчной. Этот Робин Гуд был связан с Клипстоунским замком и Шервудским лесом и, по всей видимости, в итоге примирился со своей королевской родней. После его смерти его прозвище стало нарицательным, тем более что Robin созвучно слову robber «грабитель». Всякий новый грабитель принимавший на себя имя Робина Гуда надеялся на то, что суеверия, распространенные как среди простого народа, так и среди дворянства, позволят ему избежать наказания.
В течение XIII века легенды о шервудском грабителе распространились по всей Англии, но центр деятельности шервудских разбойников по-видимому переместился из Ноттингемшира в Йоркшир. Причиной служило то, что окрестности Ноттингема не предоставляли много богатой добычи, и разбойники были вынуждены перенести свои действия в более богатый Йоркшир, через который проходили важные торговые пути. В XIV-XV веках на основании реальных историй, происходивших с тем или иным Робином Гудом и его компаньонами сформировались основные сюжеты баллад.
А.Корсун