 |
«Избиение младенцев» Фрагмент мозаики из базилики Санта-Мария-Маджоре (Basilica di S.Maria Maggiore) в Риме, середина V в.н.э. Совершенно замечательное, практически фотографическое, изображение римских воинов того времени. Особенно же хороши их "интерсизские шлемы" с "глазами" на тулье и гребнями... |
Особый статус военнослужащих в Римской империи накладывал отпечаток и на их личную жизнь. Легионеры и воины вспомогательных частей были лишены права вступать в законный брак и имели существенные проблемы в вопросе признания своих детей «законнорожденными». Но в конце концов, под угрозой роста социальной напряжённости, неповоротливая бюрократическая машина империи вынуждена была принять определённые меры по изменению этих драконовских правил.
Запрет брака для военных
К началу I в. н.э. римская армия окончательно превратилась из гражданского ополчения, созываемого лишь для ведения конкретной военной кампании и распускавшегося по её окончании, в постоянную структуру. Военная служба стала основной профессией для примерно 300 тысяч мужчин в возрасте от 25 до 45 лет. Для рядовых срок службы увеличился сначала до 16, а затем до 20 лет, младшие офицеры могли оставаться в строю на протяжении нескольких десятилетий. В течение этого времени солдаты оказывались оторванными от родителей, дома и обычных для гражданской жизни занятий. Вся их жизнь должна была быть подчинена жёсткому графику военных тренировок и подготовке к военным действиям. Чтобы в этих тяжёлых условиях сохранить дисциплину, ограничить число нестроевых в рядах войск, а также избавить солдат от обременительных для них забот о семье, был принят закон, запрещавший брак для военных. Обычно его датируют 13 г. до н.э. и связывают с рядом других законодательных мероприятий в военной сфере.
Вынужденное безбрачие наряду с другими тяготами жизни, полной труда и лишений, создавали негативный образ военной службы в глазах современников. Поскольку это начинало приводить к сокращению числа добровольцев, императоры вынуждены были предпринять ряд мер, чтобы сделать военную службу более привлекательной. Уже Август предпринял первые шаги по эмансипации правового статуса военных, которые в сфере имущественного права были изъяты из обязательного для гражданского населения подчинения отцовской власти. По закону отцы не могли лишать наследства сыновей, служивших в армии, а также не имели юрисдикции над имуществом, нажитым за период военной службы — так называемым peculium castrense. Далее, военные при живых родителях получили право оставлять завещание, что в своё время вызывало возмущение у современников (Juv. 16, 51–52). Закон по этому поводу гласил:
«Сын, состоящий под властью отца, не может оставлять завещания, поскольку не имеет ничего своего, что может быть завещано. Но божественный Август установил на основании обычного права, чтобы находившийся под властью отца сын-солдат мог составлять завещание касательно его пекулия, который он приобрёл в лагерях» (Ulp., 20, 10).
Процесс формирования особого правового статуса военных пришёл к окончательному завершению лишь в середине-второй половине I века, когда, по словам историка, «солдатам, хотя тем и запрещено было жениться, были предоставлены права женатых людей» (Dio Cass., 60, 24, 3).
Источником информации по имущественным отношениям военных являются многочисленные надгробные стелы, которые по завещанию покойных были воздвигнуты их наследниками. В наиболее ранних эпитафиях в качестве наследников чаще всего указываются сослуживцы, несколько реже вольноотпущенники, а также родственники по отцовской и материнской линии. Лишь изредка в эпитафиях и прочих надписях военных упоминаются дети или женщины, что служит косвенным подтверждением того, что запрет на брак и отцовство в армии действительно выполнялся, по крайней мере, на протяжении первого периода после принятия закона.
Примерно со второй половины I в. картина изменяется, и женщины, в особенности вольноотпущенницы самих солдат, становятся достаточно распространённой категорией наследников. Так, из 28 паннонских надписей, посвящённых наследниками умерших солдат, 13 сделано их сослуживцами, 3 братьями, вероятно также солдатами, и 12 жёнами и детьми солдат. Наибольший процент последних обнаруживается в провинциях, пребывание легионов в которых датируется достаточно продолжительным периодом. Из имеющихся в наличии 354 военных эпитафий солдат стоявшего в Нумидии III Августа легиона, 206, или 58%, упоминают в числе наследников умершего жену. Это число могло быть ещё большим — можно предположить, что некоторые солдаты перекладывали погребальные хлопоты на плечи своих сослуживцев или родственников.
В целях обновления ассортимента предложений проститутки часто перемещались из одного борделя в другой, однако среди них были и такие, кто надолго связывал себя с определённым подразделением и даже получал внутри него своеобразную прописку. В последнем случае надписи именуют их lixa cohortis A… или legionis B, т.е. фактически приравнивая их к штату обозных слуг и маркитантов. Однако надписи свидетельствуют, что помимо наёмных профессионалок солдатскими спутницами жизни часто становились свободные женщины, отношения с которыми, как правило, были более стабильны и строились по модели гражданского брака, т.н. connubium. В надписях солдаты именуются maritus, их женщины uxor или coniunx, что соответствует гражданской терминологии, принятой для подобного рода случаев.
Кем были эти солдатские жёны? П. Мейер, впервые разрабатывавший этот вопрос, предположил, что солдатские семьи I–II вв. являлись продолжением доармейских уз законного брака, приостановленного на время несения одним из супругов военной службы. Закон в этом случае давал женщине возможность на легальных основаниях просить у судьи развода,
«поскольку часто случается, что вследствие принятия мужем жреческого сана, или бесплодия жены, или же старости, или же болезни, или военной службы брак не может быть надлежащим образом сохранён» (Dig. 24, 1, 60–62).
Смысл процитированной нормы состоит в том, чтобы объяснить обеим состоящим в браке сторонам преимущества развода в условиях, когда поступление мужа на военную службу автоматически лишает брак его правового характера. Сохранившийся до нашего времени папирус с текстом брачного контракта может считаться свидетельством того, что, по крайней мере, часть солдат, поступая на военную службу, действительно получали при этом развод (FIRA III, p. 54). Тем не менее, некоторые пары, вероятно, считали возможным сохранение существовавших брачных отношений, с тем чтобы возобновить их по выходу солдата в отставку. Так, жена воина XV Аполлонова легиона Анния Максима, судя по её имени, распространённом в северной Италии, была землячкой мужа, уроженца Бононии, и, следовательно, их брачный союз, скорее всего, был заключён ещё до военной службы (АЕ 1954б 119).
Ещё один отражённый в эпиграфике массовый типаж солдатских жён представляют вольноотпущенницы. Важно отметить, что римское право гарантировало патрону приоритетную возможность жениться на рабыне, отпущенной им на волю (Dig., 23, 2, 51). Одним из вопросов, которые интересуют учёных, является проблема их происхождения: были ли эти вольноотпущенницы привезены солдатами с собой на службу из дома или это получившие свободу рабыни-военнопленные, или местные женщины-перегринки, формально обращённые в рабство?
Среди лиц, посвятивших надписи в честь паннонских воинов, мы встречаем имена двух вольноотпущенниц: Октавии Даты (CIL III 14358/13a) и Спатале (AE 1978, 640). Основываясь на географии распространения римских имён, можно предположить, что родиной первой из двух женщин была Северная Африка. В Паннонию она могла быть привезена своим мужем, воином Х Сдвоенного легиона, откомандированным из легиона в составе вексилляции и вновь вернувшимся к месту основной службы. Октавия Дата могла быть рабыней или перегринкой, фиктивно обращённой в рабство и затем отпущенной на свободу. Маловероятно, чтобы солдат привёз её со своей родины. Спатале, скорее всего, была родом из Северной Италии, также как и её муж, солдат XV Аполлонова легиона. Вероятно, она являлась рабыней или вольноотпущенницей ещё до военной службы своего патрона и затем сопровождала его к месту дислокации легиона.
Поскольку в течение рассматриваемого периода солдатские браки формально оставались запрещёнными, семейная терминология, которую мы встречаем в надписях, вряд ли соответствовала фактическому положению вещей и являлась лишь точкой зрения их составителей. Спутницы военных могли считать и именовать себя женами (uxor), но с точки зрения закона они были лишь сожительницами (coniunx), а это значило, что браки военных, в отличие от брачных отношений гражданских лиц, не создавали для вступавших в него пар обычных правовых последствий. Живя рядом с мужьями, но не будучи супругами в законном смысле слова, жёны солдат не могли надеяться получить правовую защиту в случае измены мужа или в случае его смерти.
В одном из египетских папирусов, датируемом эпохой правления Траяна, описана ситуация, которая была достаточно типична для того времени. Вдова солдата после смерти мужа подала в суд прошение о возвращении ей денежной суммы из состава приданого. Разбиравший это дело префект Египта Рутилий Луп отклонил иск:
«Мы знаем, что денежный вклад такого рода является приданым. По этой причине я не даю иск — солдатам нельзя жениться».
Закон, которым он руководствовался в данном случае, был также однозначен: «В тех случаях, когда нет брака, нет и приданого» (Dig. 23, 2, 1).
В случае же, если официальное завещание отсутствовало, предполагаемый наследник сталкивался с серьёзными сложностями, ибо у него было мало шансов доказать свой статус. Военные не имели возможности засвидетельствовать рождение ребенка обычным способом: путём помещения его имени в гражданский список (album). Разрешить эту проблему пытались путём частного заявления об отцовстве, делавшегося в присутствии нескольких свидетелей. Автор одного из дошедших до нас такого рода заявлений — солдат, служивший в II Фиваидской когорте, – понимал, что родившаяся у него дочь является незаконной, но, не зная причин, объяснял это «условиями военной службы».
Впрочем, подобная ситуация была редкостью, поскольку большинство солдат связывало свою судьбу с женщинами негражданского статуса. Права детей, рождённых в таком браке, определялись правилом: «Если имеется право на брак, дети всегда следуют за отцом, если же права на брак нет, они получают то же положение, что и мать» (Dig., 5, 8). Как следствие, дети солдат, даже если их отцы являлись римскими гражданами, становились лицами неполного гражданского статуса — перегринами. Положение детей, рождённых в таком браке, осложнялось тем, что они не могли выступить в роли наследника, «ибо с перегринами нет права на составление завещания» (Dig., 22, 2).
В сходном положении оказывались не владевшие правами римского гражданства воины вспомогательных отрядов. В одном из египетских папирусов, датируемом 142 г., судья Евдемон разбирает дело ветерана Октавия Валента. За время военной службы в составе вспомогательного отряда его жена Кассия Секунда произвела на свет нескольких детей, которых отец желает вписать в списки граждан Александрии. Октавий Валент является гражданином города и не видит каких-либо препятствий перед тем, чтобы его дети унаследовали гражданский статус одного из родителей. Он настаивает на своём требовании, но судья возражает: «Я обращался с тобой хорошо, поскольку подробно объяснил всё то, что мог сказать коротко; то, чего ты желаешь — невозможно; ни этот мальчик, ни другие твои сыновья не являются александрийскими гражданами».
Однако начиная с правления Траяна в военном законодательстве был осуществлён целый ряд послаблений в отношение прежних жёстких правил. Вначале были предприняты меры по смягчению требований, предъявляемых к солдатским завещаниям. Гай утверждает:
«От обязанности соблюдать при составлении завещаний вышеназванные формы императорскими указами освобождены воины, по причине их неопытности» (Gai Inst., 109).
После этого власть пошла ещё дальше, разрешив воинам
«назначать себе в наследники и перегринов, и латинских граждан или оставлять им отказы, между тем как прежде перегрины по гражданскому праву не могли приобретать ни наследства, ни отказов, латиняне же лишены были этого права по закону Юния» (Gai Inst., 110).
Разумеется, выиграли от принятия этой нормы, прежде всего, незаконнорожденные дети солдат, которые часто имели неполное латинское гражданство или носили статус перегринов. Стремление обеспечить их положение рельефно выражено в письме Адриана префекту Египта Раммию Марциалию, датированном 119 г. Император признаёт, что его предшественники на троне в своей позиции по этому вопросу были слишком суровы и обещает предпринять меры, которые могли бы смягчить сложившееся положение. Действительно, в его правление суды стали принимать имущественные иски незаконнорожденных сыновей военных. Это, правда, оказалось лишь половинчатой мерой, поскольку суд, в первую очередь, должен был рассматривать притязания законных детей и ближайших родственников.
Лишь в 197 г. Септимий Север окончательно разрешил проблему, разрешив воинам вступать в официальные браки (Gai Inst., 110). Выигрыш от этого решения был абсолютным и равно устраивал всех: император приобрёл лояльность войск, дети – возможность наследовать имущество своих родителей, государство – новых полноправных граждан, пополнивших ряды легионов.
Источники:
Вынужденное безбрачие наряду с другими тяготами жизни, полной труда и лишений, создавали негативный образ военной службы в глазах современников. Поскольку это начинало приводить к сокращению числа добровольцев, императоры вынуждены были предпринять ряд мер, чтобы сделать военную службу более привлекательной. Уже Август предпринял первые шаги по эмансипации правового статуса военных, которые в сфере имущественного права были изъяты из обязательного для гражданского населения подчинения отцовской власти. По закону отцы не могли лишать наследства сыновей, служивших в армии, а также не имели юрисдикции над имуществом, нажитым за период военной службы — так называемым peculium castrense. Далее, военные при живых родителях получили право оставлять завещание, что в своё время вызывало возмущение у современников (Juv. 16, 51–52). Закон по этому поводу гласил:
«Сын, состоящий под властью отца, не может оставлять завещания, поскольку не имеет ничего своего, что может быть завещано. Но божественный Август установил на основании обычного права, чтобы находившийся под властью отца сын-солдат мог составлять завещание касательно его пекулия, который он приобрёл в лагерях» (Ulp., 20, 10).
Процесс формирования особого правового статуса военных пришёл к окончательному завершению лишь в середине-второй половине I века, когда, по словам историка, «солдатам, хотя тем и запрещено было жениться, были предоставлены права женатых людей» (Dio Cass., 60, 24, 3).
 |
Стела с изображением солдата и его супруги, |
Источником информации по имущественным отношениям военных являются многочисленные надгробные стелы, которые по завещанию покойных были воздвигнуты их наследниками. В наиболее ранних эпитафиях в качестве наследников чаще всего указываются сослуживцы, несколько реже вольноотпущенники, а также родственники по отцовской и материнской линии. Лишь изредка в эпитафиях и прочих надписях военных упоминаются дети или женщины, что служит косвенным подтверждением того, что запрет на брак и отцовство в армии действительно выполнялся, по крайней мере, на протяжении первого периода после принятия закона.
Примерно со второй половины I в. картина изменяется, и женщины, в особенности вольноотпущенницы самих солдат, становятся достаточно распространённой категорией наследников. Так, из 28 паннонских надписей, посвящённых наследниками умерших солдат, 13 сделано их сослуживцами, 3 братьями, вероятно также солдатами, и 12 жёнами и детьми солдат. Наибольший процент последних обнаруживается в провинциях, пребывание легионов в которых датируется достаточно продолжительным периодом. Из имеющихся в наличии 354 военных эпитафий солдат стоявшего в Нумидии III Августа легиона, 206, или 58%, упоминают в числе наследников умершего жену. Это число могло быть ещё большим — можно предположить, что некоторые солдаты перекладывали погребальные хлопоты на плечи своих сослуживцев или родственников.
 |
Стела из Александрии с изображением солдата и его сына, |
Спутницы военной жизни
Вероятно, для большинства солдат в течение военной службы не составляло особого труда отыскать спутницу, которая могла бы скрасить её тяготы в течение любого срока. Военным свои услуги предлагали обитательницы многочисленных борделей, располагавшихся в прилегавших к лагерю торгово-ремесленных поселениях, т.н. канабах. Эпиграфика свидетельствует о том, что в основном в борделях работали рабыни из числа военнопленных, а также вольноотпущенницы и другие представители социальных низов.В целях обновления ассортимента предложений проститутки часто перемещались из одного борделя в другой, однако среди них были и такие, кто надолго связывал себя с определённым подразделением и даже получал внутри него своеобразную прописку. В последнем случае надписи именуют их lixa cohortis A… или legionis B, т.е. фактически приравнивая их к штату обозных слуг и маркитантов. Однако надписи свидетельствуют, что помимо наёмных профессионалок солдатскими спутницами жизни часто становились свободные женщины, отношения с которыми, как правило, были более стабильны и строились по модели гражданского брака, т.н. connubium. В надписях солдаты именуются maritus, их женщины uxor или coniunx, что соответствует гражданской терминологии, принятой для подобного рода случаев.
 |
От поселений, возникших у стен военных лагерей, ведут происхождение многие современные города. На изображении лагерь II Вспомогательного легиона и канаба в Аквинке, современный Будапешт. |
Кем были эти солдатские жёны? П. Мейер, впервые разрабатывавший этот вопрос, предположил, что солдатские семьи I–II вв. являлись продолжением доармейских уз законного брака, приостановленного на время несения одним из супругов военной службы. Закон в этом случае давал женщине возможность на легальных основаниях просить у судьи развода,
«поскольку часто случается, что вследствие принятия мужем жреческого сана, или бесплодия жены, или же старости, или же болезни, или военной службы брак не может быть надлежащим образом сохранён» (Dig. 24, 1, 60–62).
Смысл процитированной нормы состоит в том, чтобы объяснить обеим состоящим в браке сторонам преимущества развода в условиях, когда поступление мужа на военную службу автоматически лишает брак его правового характера. Сохранившийся до нашего времени папирус с текстом брачного контракта может считаться свидетельством того, что, по крайней мере, часть солдат, поступая на военную службу, действительно получали при этом развод (FIRA III, p. 54). Тем не менее, некоторые пары, вероятно, считали возможным сохранение существовавших брачных отношений, с тем чтобы возобновить их по выходу солдата в отставку. Так, жена воина XV Аполлонова легиона Анния Максима, судя по её имени, распространённом в северной Италии, была землячкой мужа, уроженца Бононии, и, следовательно, их брачный союз, скорее всего, был заключён ещё до военной службы (АЕ 1954б 119).
 |
Провинциально-римский групповой семейный портрет |
Ещё один отражённый в эпиграфике массовый типаж солдатских жён представляют вольноотпущенницы. Важно отметить, что римское право гарантировало патрону приоритетную возможность жениться на рабыне, отпущенной им на волю (Dig., 23, 2, 51). Одним из вопросов, которые интересуют учёных, является проблема их происхождения: были ли эти вольноотпущенницы привезены солдатами с собой на службу из дома или это получившие свободу рабыни-военнопленные, или местные женщины-перегринки, формально обращённые в рабство?
Среди лиц, посвятивших надписи в честь паннонских воинов, мы встречаем имена двух вольноотпущенниц: Октавии Даты (CIL III 14358/13a) и Спатале (AE 1978, 640). Основываясь на географии распространения римских имён, можно предположить, что родиной первой из двух женщин была Северная Африка. В Паннонию она могла быть привезена своим мужем, воином Х Сдвоенного легиона, откомандированным из легиона в составе вексилляции и вновь вернувшимся к месту основной службы. Октавия Дата могла быть рабыней или перегринкой, фиктивно обращённой в рабство и затем отпущенной на свободу. Маловероятно, чтобы солдат привёз её со своей родины. Спатале, скорее всего, была родом из Северной Италии, также как и её муж, солдат XV Аполлонова легиона. Вероятно, она являлась рабыней или вольноотпущенницей ещё до военной службы своего патрона и затем сопровождала его к месту дислокации легиона.
 |
Знатные женщины с пышными причёсками, |
Поскольку в течение рассматриваемого периода солдатские браки формально оставались запрещёнными, семейная терминология, которую мы встречаем в надписях, вряд ли соответствовала фактическому положению вещей и являлась лишь точкой зрения их составителей. Спутницы военных могли считать и именовать себя женами (uxor), но с точки зрения закона они были лишь сожительницами (coniunx), а это значило, что браки военных, в отличие от брачных отношений гражданских лиц, не создавали для вступавших в него пар обычных правовых последствий. Живя рядом с мужьями, но не будучи супругами в законном смысле слова, жёны солдат не могли надеяться получить правовую защиту в случае измены мужа или в случае его смерти.
В одном из египетских папирусов, датируемом эпохой правления Траяна, описана ситуация, которая была достаточно типична для того времени. Вдова солдата после смерти мужа подала в суд прошение о возвращении ей денежной суммы из состава приданого. Разбиравший это дело префект Египта Рутилий Луп отклонил иск:
«Мы знаем, что денежный вклад такого рода является приданым. По этой причине я не даю иск — солдатам нельзя жениться».
Закон, которым он руководствовался в данном случае, был также однозначен: «В тех случаях, когда нет брака, нет и приданого» (Dig. 23, 2, 1).
Права детей
Серьёзные проблемы возникали в случае рождения детей. Родившиеся вне законного брака, с точки зрения права они должны были считаться незаконнорожденными (Dig. 5, 2, 6). В наиболее благоприятном положении оказывались те дети, оба родителя которых являлись римскими гражданами. В этом случае ребёнок, хотя и считался незаконным, мог также пользоваться римским гражданством и всеми благами гражданского статуса. В качестве гражданина он мог получать отцовское наследство по завещанию, хотя и не освобождался при этом от уплаты пятипроцентного налога. Исключение составляли лишь близкие родственники завещателя, на которых также распространялись налоговые привилегии.В случае же, если официальное завещание отсутствовало, предполагаемый наследник сталкивался с серьёзными сложностями, ибо у него было мало шансов доказать свой статус. Военные не имели возможности засвидетельствовать рождение ребенка обычным способом: путём помещения его имени в гражданский список (album). Разрешить эту проблему пытались путём частного заявления об отцовстве, делавшегося в присутствии нескольких свидетелей. Автор одного из дошедших до нас такого рода заявлений — солдат, служивший в II Фиваидской когорте, – понимал, что родившаяся у него дочь является незаконной, но, не зная причин, объяснял это «условиями военной службы».
Впрочем, подобная ситуация была редкостью, поскольку большинство солдат связывало свою судьбу с женщинами негражданского статуса. Права детей, рождённых в таком браке, определялись правилом: «Если имеется право на брак, дети всегда следуют за отцом, если же права на брак нет, они получают то же положение, что и мать» (Dig., 5, 8). Как следствие, дети солдат, даже если их отцы являлись римскими гражданами, становились лицами неполного гражданского статуса — перегринами. Положение детей, рождённых в таком браке, осложнялось тем, что они не могли выступить в роли наследника, «ибо с перегринами нет права на составление завещания» (Dig., 22, 2).
В сходном положении оказывались не владевшие правами римского гражданства воины вспомогательных отрядов. В одном из египетских папирусов, датируемом 142 г., судья Евдемон разбирает дело ветерана Октавия Валента. За время военной службы в составе вспомогательного отряда его жена Кассия Секунда произвела на свет нескольких детей, которых отец желает вписать в списки граждан Александрии. Октавий Валент является гражданином города и не видит каких-либо препятствий перед тем, чтобы его дети унаследовали гражданский статус одного из родителей. Он настаивает на своём требовании, но судья возражает: «Я обращался с тобой хорошо, поскольку подробно объяснил всё то, что мог сказать коротко; то, чего ты желаешь — невозможно; ни этот мальчик, ни другие твои сыновья не являются александрийскими гражданами».
 |
Суд римского наместника. |
Решение проблемы
По мере того как значение армии в политической жизни империи возрастало, проблема военных семей приобретала всё более серьёзный характер. Суды были переполнены делами, подобными тому, которое пришлось рассматривать Евдемону, а судьи подвергались давлению со стороны обозлённых солдат, открывших для себя, что их жёны с официальной точки зрения являются лишь сожительницами, а дети — незаконнорожденными. Императоры I века стремились сохранять курс, заложенный Августом, и в документах, дошедших до нашего времени, заявляли довольно жёсткую личную позицию по отношению к проблеме.Однако начиная с правления Траяна в военном законодательстве был осуществлён целый ряд послаблений в отношение прежних жёстких правил. Вначале были предприняты меры по смягчению требований, предъявляемых к солдатским завещаниям. Гай утверждает:
«От обязанности соблюдать при составлении завещаний вышеназванные формы императорскими указами освобождены воины, по причине их неопытности» (Gai Inst., 109).
После этого власть пошла ещё дальше, разрешив воинам
«назначать себе в наследники и перегринов, и латинских граждан или оставлять им отказы, между тем как прежде перегрины по гражданскому праву не могли приобретать ни наследства, ни отказов, латиняне же лишены были этого права по закону Юния» (Gai Inst., 110).
Разумеется, выиграли от принятия этой нормы, прежде всего, незаконнорожденные дети солдат, которые часто имели неполное латинское гражданство или носили статус перегринов. Стремление обеспечить их положение рельефно выражено в письме Адриана префекту Египта Раммию Марциалию, датированном 119 г. Император признаёт, что его предшественники на троне в своей позиции по этому вопросу были слишком суровы и обещает предпринять меры, которые могли бы смягчить сложившееся положение. Действительно, в его правление суды стали принимать имущественные иски незаконнорожденных сыновей военных. Это, правда, оказалось лишь половинчатой мерой, поскольку суд, в первую очередь, должен был рассматривать притязания законных детей и ближайших родственников.
 |
Император Септимий Север в кругу семьи, медальон начала III в. Судьба императорского семейства сложилась несчастливо. После смерти отца старший брат Каракалла (справа) убил младшего Гету (слева) |
Лишь в 197 г. Септимий Север окончательно разрешил проблему, разрешив воинам вступать в официальные браки (Gai Inst., 110). Выигрыш от этого решения был абсолютным и равно устраивал всех: император приобрёл лояльность войск, дети – возможность наследовать имущество своих родителей, государство – новых полноправных граждан, пополнивших ряды легионов.
Источники:
- Campbell B. The Marriage of Soldiers under the Empire. / JRS 1978, vol. 68, p. 154.
- Le Bohec Y. La III Legion Auguste. Paris, 1989, p. 543.
- Pollard N. Soldiers, cities and civilians in Roman Syria. Michigan, 2000, p. 53 – 54, 188.
- Speidel M. P. Lixia in the III Thracian Cohort in Syria. / ZPE 1980, 38, S. 146.
- Meyer P. Der romische Konkubinat. Leipzig, 1885, S. 102.
- Колобов А. В. Семейное положение римских легионеров в западных провинциях империи при Юлиях – Клавдиях. / Вестник Московского Университета. Серия 8. История. 1990, № 3, с. 59.
- Mitteis L., Wilcken U. Grundzüge und Chrestomathie der Papyruskunde. Leipzig, 1912, II, № 372.
- Schulz F. Roman Registers of Birth and Birth Certificates. / JRS 1943, vol. 33, p. 62. Mitteis, Wilcken. Op. cit. № 374.
Alex Kozlenko
По теме:
- Походно-полевые жёны римской армии
- Дипломы древнеримских ветеранов
- Мулы Мария: тяжкое бремя римского солдата
- Диета легионеров
- Солдатские письма двухтысячелетней давности
- Солдатские слуги
- Ветераны римской армии
- Жить на одну зарплату
- Римское фехтование
- Медицинская карта римского солдата
- Исцеляющие руки
- Когда любовь ни при чём