 |
Огюст Анри Форель
|
1 сентября 2018 года отмечали 170 лет со дня рождения человека, сыгравшего очень важную роль не только в современных neurosciences, но и в здравоохранении, борьбе с пьянством и в науке о муравьях.
Огюст Анри Форель родился 1 сентября 1848 года на вилле своих бабушек и дедушек La Gracieuse, расположенной неподалеку от Моржа, предместья Лозанны.
Тогда этот день еще не был днем знаний, однако влияние мамы привило любовь к новому с самых ранних лет. Пишут, что юный Огюст был развит не по годам, и первой его страстью стали муравьи. Впрочем, когда пришло время и настала пора определяться с образованием, ему пришлось выбрать более «правильную» профессию – медика. Из франкоговорящей части Швейарии он перебрался в германоговорящую и поступил на медицинский факультет Университета Цюриха.
Здесь состоялась встреча, которая и определила дальнейшую судьбу нашего героя. В то время в Цюрихе преподавал Бернхард Алоиз фон Гудден, уже тогда ставший знаменитым за свои нейроанатомические исследования. Именно в то время он изящно сочетал занятия анатомией с клинической психиатрией. Таким стал и Форель – не забывая о муравьях. В скобках отметим, что финал жизни фон Гуддена был очень трагичен. Именно он стал главой комиссии, диагностировавшей безумие знаменитого короля Людвига II Баварского, и именно его тело было найдено рядом с телом короля на берегу Штарнбергского озера. Как погиб знаменитый психиатр, остается до конца неясным.
Тогда этот день еще не был днем знаний, однако влияние мамы привило любовь к новому с самых ранних лет. Пишут, что юный Огюст был развит не по годам, и первой его страстью стали муравьи. Впрочем, когда пришло время и настала пора определяться с образованием, ему пришлось выбрать более «правильную» профессию – медика. Из франкоговорящей части Швейарии он перебрался в германоговорящую и поступил на медицинский факультет Университета Цюриха.
Здесь состоялась встреча, которая и определила дальнейшую судьбу нашего героя. В то время в Цюрихе преподавал Бернхард Алоиз фон Гудден, уже тогда ставший знаменитым за свои нейроанатомические исследования. Именно в то время он изящно сочетал занятия анатомией с клинической психиатрией. Таким стал и Форель – не забывая о муравьях. В скобках отметим, что финал жизни фон Гуддена был очень трагичен. Именно он стал главой комиссии, диагностировавшей безумие знаменитого короля Людвига II Баварского, и именно его тело было найдено рядом с телом короля на берегу Штарнбергского озера. Как погиб знаменитый психиатр, остается до конца неясным.
 |
Бернхард
Алоиз фон Гудден
|
Но вернемся к нашему герою. Учебные семестры он усердно трудился на ниве обучения медицине, а все летние каникулы проводил с муравьями. Он даже сумел опубликовать несколько мирмекологических статей (если вдруг непонятно, то мирмекология – это и есть наука о муравьях), и стать членом Швейцарского энтомологического общества.
 |
Форель и его муравьи на купюре в
1000 швейцарских франков
|
Но настал год 1871-й. Возраст – 23. Университет окончен и пора сдавать кантональные медицинские экзамены (что-то вроде современной государственной аттестации на врача, каковую впервые сдавали выпускники российских медов, только без четырех тысяч вопросов тестов и компьютеров). Из-за хитросплетений местной медицинской политики Форель завалил экзамен и с радостью провел остаток года в поисках новых видов муравьёв и работая над своей огромной монографией по мирмекологии.
 |
Молодой
Огюст Форель
|
А затем уехал в Вену, где семь месяцев изучал нейроанатомию у Теодора Мейнерта, самой яркой звезды нейропсихиатрии того времени. У него учились такие гиганты, как Юлиус Вагнер-Яурегг, который придумал лечить гипертермией нейросифилис и получил за это Нобелевскую премию по физиологии или медицине, Зигмунд Фрейд, несостоявшийся нобелевский лауреат как по медицине, так и по литературе (да-да, на эту премию его номинировал сам Ромен Роллан), а также великие Карл Вернике и Сергей Корсаков.
Однако Фореля Мейнерт разочаровал, как и убогое оснащение его лабораторий. В результате он «изолировал себя» в лаборатории Мейнерта и провел самостоятельное исследование анатомии таламуса, которое стало первой нейропубликацией нашего героя. К чести его учителя, именно Мейнерт поспособствовал публикации данных Фореля в Proceedings of the Vienna Academy of Sciences, несмотря на то , что результаты ученика отличались от его собственных.
Однако Фореля Мейнерт разочаровал, как и убогое оснащение его лабораторий. В результате он «изолировал себя» в лаборатории Мейнерта и провел самостоятельное исследование анатомии таламуса, которое стало первой нейропубликацией нашего героя. К чести его учителя, именно Мейнерт поспособствовал публикации данных Фореля в Proceedings of the Vienna Academy of Sciences, несмотря на то , что результаты ученика отличались от его собственных.
 |
Теодор
Мейнерт
|
С «ВАКовской» публикацией в руке и фигой в кармане Форель вернулся в Лозанну и сдал-таки кантональный экзамен по медицине – формальные требования в XIX веке в Швейарии были не меньшими, чем в XXI веке в России. Правда, работать по психиатрии ему все равно не дали.
Впрочем, Форель не расстроился, а уехал в Германию, в Мюнхен, куда перебрался его первый учитель, фон Гудден. И с места в карьер занялся нейроанатомией. Первое, что он сделал – это усовершенствовал главный инструмент анатомического мозга, который изобрел фон Гудден: микротом Гуддена, который позволял получать срезы всего мозга. С помощью нового точного инструмента Форель начал исследование покрышки среднего мозга. Результатом стала 102-страничная статья (1877), в которой впервые было дано полное и ясное описание этой ядерно-волоконной структуры, некоторые из которых до сих пор носят его имя (например, поля Фореля H1 и H2 – буквы взяты от немецкого слова hauben – «ночной колпак», дабы подчеркнуть роль этого региона в сне).
Нужно сказать, что, работая с таламическими структурами, Форель ни на минуту не забывал про своих любимых муравьёв: в 1874 году вышла его 450-страничная монография, которая стала настолько известной, что молодому человеку (напомним, ему всего 26) пишет сам Чарльз Дарвин со словами «в моей жизни редко встречались более интересные книги».
Впрочем, Форель не расстроился, а уехал в Германию, в Мюнхен, куда перебрался его первый учитель, фон Гудден. И с места в карьер занялся нейроанатомией. Первое, что он сделал – это усовершенствовал главный инструмент анатомического мозга, который изобрел фон Гудден: микротом Гуддена, который позволял получать срезы всего мозга. С помощью нового точного инструмента Форель начал исследование покрышки среднего мозга. Результатом стала 102-страничная статья (1877), в которой впервые было дано полное и ясное описание этой ядерно-волоконной структуры, некоторые из которых до сих пор носят его имя (например, поля Фореля H1 и H2 – буквы взяты от немецкого слова hauben – «ночной колпак», дабы подчеркнуть роль этого региона в сне).
Нужно сказать, что, работая с таламическими структурами, Форель ни на минуту не забывал про своих любимых муравьёв: в 1874 году вышла его 450-страничная монография, которая стала настолько известной, что молодому человеку (напомним, ему всего 26) пишет сам Чарльз Дарвин со словами «в моей жизни редко встречались более интересные книги».
 |
Таламические нейроны. Рисунки
Фореля
|
Но, конечно же, статья 1877 года сделала Фореля безусловно знаменитым нейроученым. Тем более, что в той самой статье появились первые зарисовки таламических нейронов, и именно с той работы ведет начало «Контактная теория Фореля», которая гласила то, что сейчас представляется само собой разумеющимся: нервная ткань состоит из нейронов, которые имеют места соединений между собой, а не непрерывна. Примерно в то же время к подобным заключениям пришел в Лейпциге и знаменитый нейроэмбриолог Вильгельм Хис (1831-1904).
Они и стали основателями нейронной доктрины. Противников хватало – начиная с того самого Камилло Гольджи, яростного сторонника идеи непрерывности нервной ткани. Ирония судьбы заключается в том, что как раз метод окраски нервных срезов, разработанный Гольджи, использовали и Форель, и его последователь Сантьяго Рамон-и-Кахаль для того, чтобы склонить чашу весов на свою сторону.
Даже этого вклада в нейронауки хватило бы, чтобы называть Фореля великим. Но он был не менее великим в энтомологии (учёный до конца жизни изучал муравьев, и в 1923 году вышел его opus marnum о социальной жизни муравьев, огромная книга в пяти томах. Так, фактически, Форель стал сооснователем этологии. Десятки видов муравьев названы в честь исследователя, а на швейцарской купюре в 1000 франков был изображён Форель и три муравья.
Они и стали основателями нейронной доктрины. Противников хватало – начиная с того самого Камилло Гольджи, яростного сторонника идеи непрерывности нервной ткани. Ирония судьбы заключается в том, что как раз метод окраски нервных срезов, разработанный Гольджи, использовали и Форель, и его последователь Сантьяго Рамон-и-Кахаль для того, чтобы склонить чашу весов на свою сторону.
Даже этого вклада в нейронауки хватило бы, чтобы называть Фореля великим. Но он был не менее великим в энтомологии (учёный до конца жизни изучал муравьев, и в 1923 году вышел его opus marnum о социальной жизни муравьев, огромная книга в пяти томах. Так, фактически, Форель стал сооснователем этологии. Десятки видов муравьев названы в честь исследователя, а на швейцарской купюре в 1000 франков был изображён Форель и три муравья.
 |
Первый
том монографии Фореля
о
социальной жизни муравьёв
|
Немал и его вклад в психиатрию – именно он стал основателем Международного союза медицинской психологии и психотерапии (Internationalen Verein für medizinische Psychologie und Psychotherapie), он изучал гипнотизм и вопросы вменяемости, кроме того, он стал одним из первых психиатров-наркологов: первая лечебница для страдающих от алкоголизма основана именно им, он много занимался просвещением в этой области (в России в 1910 году была даже издана 23-страничная брошюра) и боролся за закрытие трактиров.
 |
23-страничная
брошюра
|
Auguste-Forel-Medaille – это высшая награда швейцарского общества (а точнее, организации) трезвости IOGT Schweiz. Ежегодно эта медаль вручается за выдающиеся достижения членам этого общества.
А в самом конце жизни Огюст Форель «выкинул» еще один фортель – принял веру бахаи и завещал, «чтобы эта религия жила и процветала на благо человечества». Такой вот был человек.
А в самом конце жизни Огюст Форель «выкинул» еще один фортель – принял веру бахаи и завещал, «чтобы эта религия жила и процветала на благо человечества». Такой вот был человек.