Нобелевские лауреаты: Эгаш Мониш. «Отец» лоботомии

Португальский психиатр и нейрохирург Эгаш Мониш

Nobel Foundation/Wikimedia Commons

Все, кто смотрел или читал «Пролетая над гнездом кукушки», помнят о страшной судьбе Патрика Макмерфи. Та операция, которая сгубила его, действительно массово применялась в сумасшедших домах в США и даже принесла Нобелевскую премию по физиологии и медицине своему создателю, хотя он был достоин награды совсем за другое свое изобретение. Об этом человеке и пойдет сегодня речь.

Конечно, вы догадались, что речь пойдет о лоботомии. Хотя в списке вердиктов Нобелевского комитета этого слова вы не найдете. Как и не найдете подлинного имени создателя. Потому что он сам назвал свое детище иначе, и звали его по-другому

Эгаш Мониш (Антонио Каэтану ди Абреу Фрейри)
Родился 29 ноября 1874 года, Аванка, Португалия
Умер 13 декабря 1955 года, Лиссабон, Португалия
Нобелевская премия 1949 года (1/2 премии, вторую половину получил Вальтер Гесс). Формулировка Нобелевского комитета: «За открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях» (for his discovery of the therapeutic value of leucotomy in certain psychoses).

Как Мониш стал Монишом

Злые языки говорили, что родившийся в 1874 году в небольшом городке Аванка последний представитель старинного и знатного португальского аристократического рода Антонио Каэтану ди Абреу Фрейри был очень тщеславным человеком, чему способствовало активное и профессиональное занятие политикой. Именно поэтому он вернулся в медицину, где шансы на бессмертное имя казались больше. Впрочем, другие источники называют его очень скромным человеком. Удивительно другое: оба своих важных изобретения он сделал уже на шестом и седьмом (!) десятке своей жизни.

В медицинских справочниках фамилию Абреу Фрейри искать бессмысленно. Еще студентом молодой человек начал писал памфлеты на либерально-республиканские темы против португальской монархии. По голове юного аристократа за это бы не погладили, поэтому ему пришлось взять псевдоним в честь португальского деятеля XII века Эгаша Мониша. Учился он в спокойном Коимбрском университете, колебался между математикой и медициной, выбрал последнюю и получил степень в 1899 году — за диссертацию о дифтерии. В том же году началась болезнь — подагра, которая в будущем помешала ему еще раз войти в историю.

Впрочем, медицину Мониш забросил достаточно быстро: в 1902 году он еще отметился монографией по патофизиологии секса, однако уже в 1903 году общественная деятельность взяла верх, и Мониш стал депутатом португальского парламента, которым пробыл 14 лет.

Мониш-парламентарий

Wikimedia Commons

Неврологическую работу он все же продолжил. Например, в 1917 году Фрейри-Мониш обобщил полученные в Первую мировую войну знания о ранениях головы в обширной монографии «Военная неврология». Видимо, уже тогда он задумался, что некоторые повреждения мозга могут принести определенную пользу. К тому же в 1917 году политический вес Мониша стал настолько большим, что именно ему доверили подписывать Версальский договор со стороны Португалии, а затем стать послом в Испании… Год спустя он вообще стал министром иностранных дел.

Эгаш Мониш среди книг. 1918 год

Wikimedia Commons

Назад в медицину!

К счастью для медицины, в 1922 году к власти в Португалии пришли консерваторы, и либерал Мониш вернулся в науку. Он занялся важным вопросом: как можно увидеть человеческий мозг при жизни, не вскрывая черепа.

Неврологам было обидно, ведь Вильгельм Рентген открыл Х-лучи и сделал доступным изучение костной ткани, некоторых органов, но мозг… Все его ткани (кроме черепа) обладают практически одинаковой рентгеновской плотностью. Это сейчас можно использовать компьютер, томограф, МРТ и достаточно неплохо «просветить» мозг в рентгене.

Мониш взялся за работу, и в 1927 году (в 53 года) догадался использовать для контраста препараты йода и создал метод рентгеноконтрастной ангиографии (артериографии, как назвал ее Мониш). Внес он большой вклад и в создание торотраста — рентгено- и радиоконтрастного препарата, суспензии диоксида тория.

Артериограмма по Монишу

Общественное достояние

Он же создал и методику хирургического доступа к внутренней сонной артерии через височную кость, которая сейчас называется «сифоном Мониша».

Рассечение белого вещества

Было бы логичным, если бы за фактически первый в истории метод нейровизуализации наш герой получил Нобелевскую премию (он был номинирован на нее и за это) и тут же завершил карьеру, но премии не последовало, а новости были. В 1935 году Мониш поехал в Лондон на Второй Международный конгресс по неврологии, где выступили два американца: Джон Фултон и его молодой коллега Карлайл Джейкобсен из Йельского университета, где в начале 1930-х годов Фултон создал первую лабораторию по нейрофизиологии приматов. Они представили результаты удаления большей части префронтальной коры у двух низших обезьян. Оказалось, что это не убило животных. Они, почти по Карнеги, продолжали жить, но перестали беспокоиться. При этом они полностью утратили когнитивные навыки.

Джон Фултон

Wikimedia Commons

Монишу пришла в голову мысль, что таким образом можно поступать и с некоторыми людьми. А конкретно — с безнадежными буйными душевнобольными. Конечно, удалять всю префронтальную кору, лобные доли целиком он не собирался. Идея была такая: если разрушить белое вещество, связывающее лобные доли с другими областями мозга, то эффект будет тот же, но при минимальном вмешательстве.

Уже через год, в 1936 году, Мониш опубликовал данные о первых 20 операциях, которые тогда же и начались. Первую в мире лоботомию провел коллега Мониша, португальский нейрохирург Алмейда Лима под руководством бывшего министра. Почему Мониш не провел ее сам? Как вы помните, у него была подагра. Она-то и не давала ученому выполнять точные движения. Операция выполнялась сравнительно просто: в черепной коробке сверлилось отверстие, куда вводилась металлическая петля, от которой разрушались ткани.

Сделаем терминологическое отступление: сам Мониш назвал операцию «лейкотомией», от слов «лейкос» — белый и «томос» — рассекаю, то есть рассечение белого вещества. Потом прижился термин «лоботомия» — «отделение лобных долей». А вот та операция, которую провели над бедными обезьянками, называлась «лобэктомия» — удаление лобных долей. Если быть совсем точными, то «билатеральная лобэктомия», или двусторонняя операция.

Мониш, овеянный славой. Картина 1932 года

Wikimedia Commons

По словам Мониша, из первых 20 пациентов 7 «выздоровели» (прекратили буйное поведение), у 7 наступило улучшение, а у 6 не было никакой положительной динамики. 62-летний португалец тут же начал бурную рекламную кампанию новой операции, несмотря на появившуюся критику того, что наблюдение пациентов было катамнестическое, то есть исключительно по состоянию на момент выписки.

Джинна, однако, уже выпустили из бутылки. Шумиха помогла, и в 1949 году 74-летний Мониш получил-таки свою Нобелевскую премию. К сожалению, приехать на награждение он не смог. В приветственном слове представитель Каролинского института, Герберт Оливекрона, чествовавший многих нобелиатов, сделал упор на «огромные субъективные страдания и инвалидизацию» психических больных. Вторую половину премии получил еще один нейроученый, о котором мы писали, мучитель котиков Вальтер Гесс.

Нож для колки льда и лоботомобиль

Нобелевская премия — лучшая реклама научного метода, тем более медицинского, а Америка — лучшая страна для рекламы. Уже в 1936 году американский врач Уолтер Фримен вместе с нейрохирургом Джеймсом Уаттом провел первую в США префронтальную лоботомию домохозяйке Алисе Хемметт из Канзаса. Кстати, одной из относительно первых пациенток Фримена стала сестра будущего президента США, Розмари Кеннеди, которой лоботомию провели в 1941 году по просьбе ее отца.

Розмари Кеннеди

В 1945 году Фримен провел первую трансорбитальную лоботомию — без сверления кости, простым ножом для колки льда. С помощью ножа и хирургического молотка врач пробивал тонкий слой глазной кости, после чего ножом же рассекал волокна белого вещества. Позже на основе этого орудия Фримен разработал новые хирургические инструменты: лейкотом и орбитокласт.

Улучшенный лейкотом

Премия 1949 года подхлестнула применение лоботомии. Реклама, обещающая «исключение составляющей душевных страданий» делала свое дело. В итоге за четыре года, с 1949-го по 1952-й, только в США было сделано 5000 лоботомий. В начале 1950-х этот уровень дошел до 5000 в год. Всего до конца 1950-х лоботомию сделали четырем-пяти десяткам тысяч американцев. Не получавший хирургического образования Фримен лично выполнил 3500 операций, разъезжая по стране в фургончике, который он назвал lobotomobile.

Уолтер Фримен и лоботомобиль

Wikimedia Commons

Только потом, наблюдая последствия, ученые выяснили, что лоботомия, помимо превращения человека в «растение», часто приводит к припадкам, частичному параличу, недержанию мочи, набору веса, нарушениям моторики. Про интеллект вообще молчим. И это все не считая 2-6% летальных исходов после операции. Более того, на протяжении многолетних наблюдений выяснилось, что нервные волокна иногда снова прорастают в лобные доли, что либо возвращает агрессивность, либо приводит к глубокой депрессии. Хотя, надо быть честными, очень редки были случаи психиатрического излечения при сохранении интеллектуальных функций. Говард Далли, например, перенес операцию в 12 лет и потом написал книгу «Моя лоботомия». Более того, поговаривали о студенте-шизофренике, выстрелившем себе в лоб и… исцелившемся. Уж очень удачно прошла пуля!

По словам самого Фримена, четверть его пациентов остались «домашними животными», чем лично он был «очень доволен».

Уолтер Фримен и Джеймс Уатт обсуждают будущую операцию.

Фото 1941 года

Тем не менее осознание вышеуказанных фактов привело к тому, что «эпидемия» лоботомии пошла на спад. Пришли нейролептики, и варварское вмешательство в мозг осталось в прошлом, а много где его и вовсе запретили. Кстати, во многих странах (например, в Норвегии), пациентам, перенесшим лоботомию, (на самом деле — родственникам и наследникам) выплачивались значительные компенсации.

В СССР лоботомию изучали и практиковали с 1944 года, но нам в этом смысле «повезло». Во-первых, среди нейрохирургов не было однозначного мнения о пользе этой операции, на Запад особо не равнялись, и изучали лоботомию научными методами. Всего до 1950 года было проведено около 400 подобных операций, однако в итоге страна пришла к ее запрету. Вот, к примеру, цитата из статьи психиатра Василия Гиляровского:

«Предполагается, что перерезка белого вещества лобных долей нарушает их связи с зрительным бугром и устраняет возможность поступления из него стимулов, приводящих к возбуждению и вообще расстраивающих психические функции. Это объяснение механистично и уходит своими корнями к узкому локализационизму, свойственному психиатрам Америки, откуда и перенесена к нам лейкотомия».

Откликнулась и «Правда»:

«Одним из примеров бессилия буржуазной медицины является пользующийся широким распространением в американской психиатрии "новый метод лечения" психических заболеваний — лоботомия (лейкотомия)… Естественно, что в среде наших врачей, воспитанных в духе славных традиций великих гуманистов — Боткина, Пирогова, Корсакова, вооруженных учением И.П. Павлова, не может быть места таким "методам лечения", как лоботомия. Тем не менее и у нас нашлись люди, которым оказался по вкусу этот заокеанский плод лженауки. Еще в 1944 году заведующий кафедрой психиатрии Горьковского медицинского института профессор М.А. Гольденберг произвел операцию по методу лоботомии…»

9 декабря 1950 года появился приказ 1003 Минздрава СССР, который запрещал лоботомию, мотивируя его исключительно научными соображениями.

Сам же Эгаш Мониш прожил после Нобелевской премии еще шесть лет. Он умер в 1955 году, в возрасте 81 года, от геморрагического инсульта, продолжая частную врачебную практику до конца своих дней и радуясь тому, что в своей жизни он успел все и добился главной цели.


Алексей Паевский