Пирр: авантюрист, полководец, правитель

«Пиррова победа» — кто не слышал этой фразы, которая актуальна и по сей день? По словам Плутарха, добытое в сражениях Пирр тут же терял в погоне за следующей целью и не мог удержать достигнутого, если для этого нужно было проявить упорство. Кем же был эпирский царь Пирр?

Детские годы царя

Пирр родился в 319 году до н.э., через четыре года после смерти Александра Македонского. С этим царём Пирра связывало не только родство: их постоянно сравнивали между собой, и многие считали, что Пирр стал духовным наследником Александра.

Пирр Эпирский.

Самое известное изображение легендарного царя хранится в Италии —

мраморный бюст из коллекции Национального археологического музея в Неаполе.

Пирр принадлежал к младшей ветви Пирридов: он был сыном царя Эпира Эакида и фессалийки Фтии, дочери известного полководца Менона, командовавшего фессалийской конницей во время Ламийской войны. Как известно, Александр Великий был сыном Филиппа Македонского и Олимпиады, дочери царя Эпира. Отец Пирра, Эакид, был двоюродным братом и одновременно племянником Олимпиады, матери Александра. Таким образом, Пирр приходился Александру Македонскому троюродным братом, а также двоюродным племянником. Он был единственным сыном и наследником Эакида, у которого было ещё две дочери.

В Эпире в то время боролись за власть две ветви царского дома, потомки двух сыновей Алкета I — Неоптолема и Арибба. Сын Арибба Эакид с большим трудом добыл себе эпирский престол, однако в итоге был изгнан сторонниками потомков Неоптолема. Приверженцы Эакида были перебиты, а юного Пирра, которого уже разыскивали враги, спасли верные царедворцы. Плутарх писал:

«Ускользнув таким образом от преследования и очутившись вне опасности, беглецы прибыли в Иллирию, в дом к царю Главкию, и там, увидев царя, сидевшего вместе с женой, они положили ребёнка на пол посреди покоя… Пирр… приподнялся, дотянулся до колен Главкия, улыбнулся, а потом заплакал, словно проситель, со слезами умоляющий о чём-то. Другие говорят, что младенец приблизился не к Главкию, а к алтарю богов, и, обхватив его руками, встал на ноги. Главкию это показалось изъявлением воли богов, и он тотчас поручил ребёнка жене, приказав ей воспитать его вместе с их собственными детьми, и когда спустя некоторое время враги потребовали отдать им мальчика, а Кассандр даже предлагал за него 20 талантов, он не выдал Пирра, более того, когда Пирру исполнилось 12 лет, Главкий с войском явился в Эпир и вернул своему воспитаннику престол».

Первые сражения

Когда Пирру исполнилось 17 лет, он отправился в Иллирию, чтобы взять в жёны одну из дочерей приютившего его Главкия. Воспользовавшись отсутствием юного царя, неожиданно взбунтовались молоссы — один из народов, населявших Эпир. Они изгнали приверженцев Пирра, разграбили его имущество и призвали на царство Неоптолема. Лишённый власти юноша примкнул к Деметрию, мужу родной сестры Пирра Деидамии и сыну диадоха Антигона Одноглазого.

Скучать ему не пришлось: практически сразу Пирр принял участие в грандиозной битве при Ипсе, величайшем сражении между диадохами. В этой битве участвовали самые разные народности с территорий бывшей империи Александра Македонского. Пирр, сражавшийся на стороне Антигона Одноглазого, отца Деметрия, отличился в этом бою, обратив противников в бегство. Когда же Деметрий потерпел поражение, Пирр после заключения перемирия был отправлен заложником к диадоху Птолемею в Египет. Там на охоте и в спортивных играх он сумел показать Птолемею свою силу и выносливость, а также завоевать симпатию жены Птолемея Береники. Плутарх писал:

«Пирр умел войти в доверие к самым знатным людям, которые могли быть ему полезны, а к низшим относился с презрением, жизнь вёл умеренную и целомудренную, и потому среди многих юношей царского рода ему оказали предпочтение и отдали ему в жены Антигону, дочь Береники, которую она родила от Филиппа ещё до того, как вышла за Птолемея».

Женившись на падчерице Птолемея, Пирр получил от него деньги и войско, с которым отправился в Эпир отвоёвывать себе царство. Опасаясь, как бы Неоптолем не обратился за помощью к кому-нибудь из других царей, Пирр вскоре прекратил военные действия и договорился с соперником о совместной власти. Продолжалось это недолго: оба царя планировали избавиться друг от друга, но Пирру удалось опередить Неоптолема и убить его во время застолья.

Борьба за владычество в Македонии

Став единоличным правителем Эпира, Пирр обратил свой взор в сторону соседней Македонии. Он воспользовался распрей между двумя сыновьями бывшего царя Македонии Кассандра Антипатром и Александром. Антипатр, старший сын, убил свою мать Фессалонику и изгнал брата. Тот отправил послов с просьбой о помощи одновременно к Деметрию и Пирру. Эпирский царь оказался более расторопным, явился раньше Деметрия и потребовал от Александра в награду за услуги несколько областей, подвластных македонянам. Получив желаемое, Пирр отобрал у Антипатра остальные владения и отдал власть над ними Александру. Прибывший позднее с войском Деметрий понял, что опоздал, однако не растерялся: во время пира по его приказанию Александр был убит, а сам Деметрий стал царём всей Македонии — за исключением тех областей, что ранее отошли к Пирру.

Другое харизматичное изображение Пирра.

Римская мраморная копия греческой статуи III века до н.э.

Копенгаген, Новая глиптотека Карлсберга

Поделив Македонию, Пирр и Деметрий столкнулись между собой. Дружба между ними уже угасла, а после смерти сестры Пирра и жены Деметрия Деидамии исчезло и родство. Пирр ранее уже успел совершить несколько набегов на Фессалию, принадлежавшую Македонии, а в 290 году до н.э. войска обоих противников двинулись навстречу друг другу. Они удивительным образом разминулись: Деметрий вторгся в Эпир и разграбил его, а Пирр столкнулся со вторым македонским войском, которым командовал полководец Пантавх.

Тот, известный своими бойцовскими навыками, вызвал Пирра на поединок. Противники метнули друг в друга копья, а потом сразились на мечах. Пирр получил рану, но и сам поразил противника дважды — в бедро и шею. Поверженный Пантавх был унесён соратниками с поля брани. Вдохновлённые победой своего царя, эпироты бросились на деморализованного врага и обратили его в бегство, взяв в плен 5000 македонян. После битвы Пирр заслужил уважение и поклонение не только соотечественников, которые дали ему прозвище Орёл, но и македонян.

После смерти своей жены Антигоны Пирр женился на Ланассе, дочери тирана Сиракуз Агафокла, которая принесла в приданое город Керкиру на одноимённом острове (более известен как Корфу). На этом Пирр не остановился и после Ланассы взял в жёны дочь иллирийского царя Бардилия, а затем дочь царя пеонов Автолеонта. Ланасса, не желавшая делить мужа с двумя «варварками», покинула двор Пирра и отправилась в Керкиру. Оттуда она послала приглашение вступить с ней в брак недавнему противнику Пирра Деметрию, который воспользовался столь любезным приглашением.

Монета Эпирского царства времён правления Пирра,

о чём свидетельствует надпись в легенде

Деметрий приплыл в Керкиру, сошёлся с Ланассой и поставил в городе гарнизон. Отразив набег Пирра, который в этот раз не собирался вести серьёзные боевые действия, а произвёл стремительный набег ради захвата добычи, Деметрий стал готовиться к большой войне. Он стремился отобрать малоазиатские владения, некогда принадлежавшие его отцу Антигону Одноглазому, у их нынешнего владельца царя Лисимаха. Для этой войны царь Македонии собрал огромное войско, насчитывавшее, по словам Плутарха, 100 000 человек.

Противники Деметрия, опасаясь, что он разобьёт их поодиночке, использовали то, что он сосредоточил всю свою армию в одном месте, и скоординировали усилия: Птолемей приплыл с большим флотом и стал подстрекать греческие города, Лисимах вторгся в Верхнюю Македонию, а Пирр — в Нижнюю. Македонское войско поразило повальное дезертирство. Среди воинов Деметрия нашлись и такие, кто осмелился заявить ему в лицо, что он поступит разумно, если всё бросит и откажется от власти. Видя, что это не пустые слова, которым полностью отвечает настроение в лагере, Деметрий тайком бежал, отправившись в Афины. После этой бескровной победы Пирр и Лисимах поделили между собой македонские города.

Однако мир между ними продлился недолго: Лисимах двинулся на Пирра, который стоял лагерем под Эдессой. Захватив обозы эпиротов, Лисимах вызвал в их войске голод. Параллельно с этим он развернул большую агитационную компанию, рассылая гонцов с письмами, в которых побуждал македонцев изгнать со своих территорий войско Пирра, бывшего для них чужеземцем. Эта тактика принесла успех, и многие поддались на уговоры Лисимаха. Прекрасно понимая своё незавидное положение, Пирр в 285 году до н.э. был вынужден уйти из занимаемой им части Македонии, потеряв её так же быстро, как прежде приобрёл.

Война против Рима

Однако эпирский царь не собирался долго сидеть дома — его тянуло к походам и битвам. Такая возможность скоро представилась. Успехи в последней самнитской войне позволили Риму расширить свои владения и войти в соприкосновение с богатыми греческими городами на крайнем юге Италии. Жители Тарента, которому Рим объявил войну, в 281 году до н.э. пригласили Пирра для защиты. Тот согласился и сначала отправил к тарентинцам своего посланца Кинея во главе 3000 солдат, а затем отплыл и сам, погрузив на прибывшие из Тарента корабли 20 слонов, 3000 всадников, 20 000 пехотинцев, 2000 лучников и 500 пращников. По пути флотилия попала в шторм, и часть войска была потеряна.

Македонская фаланга в бою

Собрав уцелевших, Пирр отправился в Тарент. Там, по словам Полибия, он с удивлением обнаружил, что «чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не покидать бань и пирушек». Пирр принял суровые меры по наведению порядка в городе, а часть жителей призвал в своё войско. Эти меры возмутили привыкших жить в своё удовольствие тарентинцев — вплоть до того, что некоторые из них бежали из города. Однако Пирру удалось заключить союз с племенами луканов и самнитов, которые обещали прислать ему помощь.

Узнав о продвижении римского консула Левина к Таренту, Пирр с войском и немногочисленным ополчением тарентинцев выступил навстречу врагу, не дожидаясь подхода союзников. Проводя рекогносцировку, он осмотрел расположение и устройство римского лагеря и, увидев царивший там порядок, с удивлением сказал своему приближённому Мегаклу: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле — посмотрим».

Он расположился на противоположном от римлян берегу речушки Сирис, оставив у реки сторожевые отряды, которые должны были воспрепятствовать переправе противника. Римляне первыми пошли в атаку, переправившись вброд в нескольких местах. Сторожевые отряды греков отступили. Пирр приказал своим военачальникам построить пехоту в фалангу, а сам во главе 3000 всадников поскакал вперёд, надеясь застигнуть римлян врасплох и атаковать до того, как они построят боевой порядок. Эпирский царь сходу атаковал двигавшуюся впереди римскую конницу и расстроил её ряды, показывая чудеса храбрости. Однако, уступая численному перевесу римлян, эпирская конница была вынуждена отойти.

Романтизированный памятник Пирру,

установленный в греческом городе Янина

После этого Пирр отдал свой плащ и оружие всё тому же Мегаклу, сам надел его снаряжение и повёл свою пехоту на римлян. Схватка была жестокой: противники семь раз теснили друг друга. Вскоре погиб Мегакл, за которым римляне особенно охотились, принимая его за эпирского царя. Решив, что Пирр убит, они подняли радостный крик, а греки пали духом. Царю пришлось проехать на коне по полю боя, открыв своё лицо и призывая воинов продолжать сражаться. Битва пехоты не принесла перевеса ни одной из сторон, и Пирр ввёл в бой слонов. Римские кони, испуганные рёвом и запахом неизвестных животных, вышли из повиновения и бросились прочь, унося своих седоков. Пирр снова возглавил атаку фессалийской конницы на пришедших в замешательство противников и наконец-то обратил их в бегство, одержав свою первую победу над римлянами. В честь неё Пирр посвятил часть захваченной добычи Додонскому Зевсу.

После этой битвы на сторону эпирского царя перешли многие союзные римлянам города, в его войско влились пополнения луканов и самнитов. Он захватил практически всю южную Италию и одно время находился всего лишь в полусотне километров от Рима. Однако на штурм города из-за явной нехватки сил Пирр так и не решился и послал в сенат посольство, возглавляемое Кинеем. Он предложил заключить мир с Тарентом и обещал помочь в завоевании остальных италийских земель. Однако сенаторы, вдохновлённые пафосной речью престарелого Аппия, отказались от мира:

«Пусть Пирр уходит из Италии, и тогда, если хочет, ведёт переговоры о дружбе, а пока он остаётся с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, доколе хватит сил, даже если он обратит в бегство ещё тысячу Левинов».

Посол Пирра передал своему царю эти слова, добавив, что у консула уже насчитывается вдвое больше войск, чем было раньше, а в самом Риме остаётся немало мужского населения, способного носить оружие. Киней сравнил римлян с Лернейской гидрой, у которой на месте одной отрубленной головы вырастало две новых. В грандиозных для того времени мобилизационных резервах римлян спустя десятилетия предстояло убедиться и Ганнибалу.

Следующая схватка Пирра с римлянами произошла в 279 году до н.э. возле города Аускула (ныне Асколи-Сатриано). Римляне выбрали для битвы место, непроходимое для конницы, ограниченное лесом и рекой. Столкновение пехоты, происходившее на пересечённой местности, принесло противникам лишь взаимные большие потери и прекратилось с наступлением сумерек. Следующим ранним утром Пирр выдвинул свою лёгкую пехоту, дабы занять ключевую позицию, позволявшую заставить римлян принять сражение на равнине, а также ввёл в бой слонов, которых до этого держал в резерве. Лобовой удар тяжёлой пехоты греков в итоге сделал своё дело, хотя римляне бились упорно и, по словам Плутарха, «много времени прошло, прежде чем они начали отступать, и именно там, где их теснил сам Пирр».

Ещё одно скульптурное изображение эпирского царя

из ещё одного греческого города Арта

Как и в битве при Гераклее, важную роль сыграла атака слонов, против которых римляне пока ещё не нашли средства. Они отступили в свой лагерь, оставив поле битвы за противником. Количество погибших с обеих сторон было велико, и хотя греки потеряли меньше, но эти жертвы были для них куда существеннее: людских резервов у Пирра более не оставалось, а в двух сражениях погибла как большая часть войска, приплывшая с ним в Италию, так и почти все его опытные военачальники. Именно победа при Аускуле известна теперь как «пиррова победа», после которой царь эпиротов с горечью сказал: «Если мы одержим ещё одну победу над римлянами, то окончательно погибнем».

В итоге Пирр был ослаблен настолько, что не смог воспользоваться плодами своей победы. После сражения, видя, что римляне по-прежнему намерены упорно сопротивляться, он пришёл к выводу, что окончательная победа над Римом невозможна. В это же время обострились и его отношения с тарентинцами: ограничения демократии, военные поборы и людские потери так и не принесли желаемого для тех результата. Тут к Пирру прибыли послы с Сицилии с просьбой о помощи: остров в очередной раз пытались полностью взять под свой контроль карфагеняне. Практически одновременно Пирра призвали вернуться в Грецию, которая подверглась нашествию галлов.

Так итальянский художник Джузеппе Рава изобразил

Пирра и его войско в битве при Аускуле

После долгих раздумий Пирр выбрал первый вариант. Оставив в Таренте свой гарнизон, он покинул Италию. На Сицилии ему на первых порах сопутствовала удача: греческие города с готовностью присоединялись к нему, карфагенские уступали решительному натиску и сдавались. Армия Пирра пополнилась сицилийскими рекрутами и насчитывала 30 000 пехотинцев и 2500 всадников, с ней он разбил силы карфагенян на Сицилии и занял их владения. Попутно Пирр нанёс жестокое поражение и воинственным мамертинцам — сицилийскому анклаву наёмников, центром которого был город Мессана. Пирр не только командовал своими войсками: во время штурма хорошо укреплённого пунийского города Эрикса Пирр принял непосредственное участие и сам вёл в бой одну из колонн, шедших на приступ. Эрикс был взят.

Неподвластным Пирру оставался лишь карфагенский город-крепость Лилибей на крайней западной оконечности Сицилии. Окружённый с трёх сторон морем, Лилибей был практически неприступен с суши, а карфагенский флот исправно доставлял ему подкрепления и припасы. Не сумев взять город штурмом, Пирр в 277 году до н.э. отказался от его осады и ушёл в Сиракузы. У него возникла идея построить там грандиозный флот, при помощи которого он не только взял бы Лилибей с моря, но и высадился бы в Африке, неся угрозу захвата непосредственно самому Карфагену. Нечто подобное ранее уже проделал тиран Сиракуз Агафокл.

Однако в очередной раз воинственные устремления Пирра встретили неприятие со стороны местных греков. Да и действия самого Пирра этому способствовали: изначально призванный тиранами сицилийских городов на должность главнокомандующего всеми вооружёнными силами греческих городов, он со временем стал вести себя как царь: повсюду назначал на высшие должности своих людей, наложил на полисы дань, насильно набирал гребцов на флот и рекрутов в армию. Чашу терпения греков переполнила казнь по приказу Пирра знатного жителя Сиракуз Фенона — одного из тех, кто призвал эпирского царя на Сицилию.

Слоны Пирра против римской пехоты. Это эффективное оружие при неудачном стечении обстоятельств могло стать смертельным и для своих хозяев.

Греческие города, желая сбросить власть Пирра, стали открыто принимать сторону карфагенян и мамертинцев, перешедших весной 276 года до н.э. в контрнаступление. Пирр, ещё надеявшийся организовать поход в Африку, держал основные силы возле Сиракуз и не смог остановить этот процесс. Видя своё поражение и не дожидаясь, пока вообще останется без войска, эпирский царь погрузил его на корабли и отплыл обратно в Тарент. Покидая навсегда Сицилию, Пирр, глядя на непокорный остров, сказал своим спутникам: «Какое прекрасное поле для битвы оставляем мы римлянам и карфагенянам, друзья!»

На пути Пирра в Италию встал карфагенский флот, в битве в Мессанском проливе лишивший его значительного числа кораблей. Подобно тому, как это произошло в Македонии, Пирр потерял власть над Сицилией так же быстро, как ранее её захватил.

Возвращение в Италию

Вернувшись в Италию, Пирр перезимовал в Локрах, а затем с 20 000 пехотинцев и 3000 всадников прибыл в Тарент. В 275 году до н.э. в битве при Беневенте он снова сразился с римской армией, которой в этот раз командовал консул Маний Курий Дентат. Заняв позиции в теснине, где фаланга Пирра не смогла бы маневрировать, Курий решил не принимать боя до прихода подкреплений из Лукании. Стремясь напасть на римлян прежде, чем это произойдёт, Пирр совершил ночной переход, рассчитывая застать врага врасплох. Однако трудная дорога и плохое знание местности привели к тому, что авангард Пирра подошёл к римскому лагерю уже на рассвете. Маний Курий, обнаружив противника, вывел войско из лагеря и атаковал передние ряды греков, обратившиеся в бегство. Греки понесли значительные потери, римлянам даже удалось захватить несколько слонов. Курий был настолько ободрён успехом, что решил, не дожидаясь Лентула, тут же дать Пирру генеральное сражение. Плутарх писал:

«На глазах врага собрав свои легионы, он в одних местах обратил противника в бегство, но в других под натиском слонов отступил к самому лагерю и вызвал оттуда караульных, которых много стояло на валу в полном вооружении. Со свежими силами выйдя из-за укреплений, они забросали слонов копьями и повернули их вспять, а бегство слонов вызвало беспорядок и замешательство среди наступавших под их прикрытием воинов…»

Ряд античных историков пишут о том, что бегство слонов было вызвано ранением слонёнка, находившегося во время битвы рядом с самкой. Поражённый копьём в голову, он завизжал от боли и побежал назад. Услышав визг, слониха бросилась вслед за детёнышем и увлекла за собой других слонов, которые и расстроили боевые порядки греков.

Опасаясь полного разгрома своего войска, Пирр приказал отступать. Итоги битвы существенно понизили его авторитет в глазах италийских союзников. Царь Эпира попытался получить помощь занимавшего трон в Македонии Антигона II Гоната, а также царя Селевкидов Антиоха I, однако оба отказали ему. На этом Пирр решил закончить свою кампанию в Италии и возвратиться в Грецию. Рим остался единственной силой, претендовавшей на главенство в Италии, завоевание которой он успешно и завершил в последующие годы.

Гибель

За время отсутствия Пирра на балканском полуострове царём Македонии стал сын Деметрия Антигон II Гонат. Вернувшись в Эпир с 8000 пехотинцев, 500 всадниками и пополнив свою армию галатами, Пирр решил объявить Антигону войну. Он захватил несколько городов, при этом на его сторону перешло 2000 македонцев. Когда Пирр напал на армию Антигона в узком ущелье, та стала отступать. Сопротивлялся лишь арьергард из галатов, который эпирцами был почти полностью уничтожен. После этого Пирр натолкнулся на деморализованную македонскую фалангу, которая отнюдь не рвалась в бой. Пирр поднял руку и стал поимённо выкрикивать имена македонских командиров, как старших, так и младших, призывая их принять его власть над ними. В итоге практически вся македонская пехота перешла на его сторону. Отступая, Антигон удержал за собой всего несколько прибрежных городов.

Пирр в бою на улице Аргос.

Художник Джонни Шумейт

После этой удачи Пирр не успокоился и решил овладеть Пелопоннесом. Не сумев взять штурмом Спарту, он двинулся на другой город — Аргос, в котором шли распри между двумя правителями, Аристиппом и Аристеем. Первый из них был союзником Антигона II Гоната, поэтому Аристей призвал на помощь Пирра. Тот охотно откликнулся и двинулся на Аргос. Подойдя к городу, Пирр обнаружил, что окружающие высоты заняты его главным противником Антигоном. Пирр стал вызывать его на открытый бой, чтобы сразиться за власть, однако тот отказался, сказав, что «если Пирру не терпится умереть, то для него открыто множество путей к смерти». Пирр решил овладеть Аргосом, ворота которого для него ночью были открыты Аристеем. Пробираясь по узким улочкам города, воины Пирра двигались к главной площади, но подверглись атаке горожан, а также воинов Арея и Антигона, пришедших им на помощь. В беспорядочных стычках трудно было понять, где друг, а где враг.

Наступившее утро показало Пирру, что он заперт в городе и окружён врагами. Царь приказал отступать. Он выбрал для отхода тот же путь, по которому к нему шли подкрепления, возглавляемые его сыном Геленом. Войска смешались и сбились в кучу, напирая друг на друга. Воспользовавшись этим, их снова атаковали враги. Пирр, как это с ним не раз бывало, сам решительно вмешался в схватку и напал на противников, ближайший из которых нанёс ему удар копьём. Царь бросился на воина, которым был молодой юноша, и быстро покончил бы с ним, если бы не его мать: увидев, что её сыну угрожает опасность, жительница Аргоса сорвала с крыши черепицу и бросила в Пирра. Та попала в стык доспехов на шее царя и перебила ему позвонки, он упал. Враги набросились на Пирра и отрубили ему голову. Лишённое предводителя эпирское войско сдалось в плен Антигону.

Гравюра, изображающая смерть великого воина

 и полководца в уличном бою

Так закончилась история полководца, о котором немецкий историк Теодор Моммзен писал:

«…Его сравнивали с Александром Македонским, и, конечно, замысел основать западно-эллинское государство, для которого служили бы ядром Эпир, Великая Греция и Сицилия… был столь же широк и смел, как и тот, который побудил македонского царя переправиться через Геллеспонт… У них обоих была предприимчивая и широкая натура, но Пирр был не более как замечательным полководцем, а Александр был прежде всего самым гениальным государственным человеком своего времени, и если уменье отличать то, что сбыточно, от того, что несбыточно, служит отличием героев от искателей приключений, то Пирр должен быть отнесён к числу последних, и имеет так же мало права стоять наряду со своим более великим родственником, как Коннетабль Бурбонский наряду с Людовиком XI».

Тем не менее сохранилось и такое мнение о Пирре, принадлежавшее Плутарху:

«О нём много говорили и считали, что и внешностью своей, и быстротой движений он напоминает Александра, а видя его силу и натиск в бою, все думали, будто перед ними — тень Александра или его подобие, и если остальные цари доказывали своё сходство с Александром лишь пурпурными облачениями, свитой, наклоном головы да высокомерным тоном, то Пирр доказал его с оружием в руках».

Vitaliy Toroptsev