Историки традиционно оперируют событиями Столетней войны с точки зрения королей и герцогов, описывают знаменитые сражения, политическую ситуацию, однако почти никогда не пытаются взглянуть на события этой грандиозной битвы со стороны её обычных участников – людей, втянутых в феодальный конфликт, в ходе своей вековой эволюции закончившийся национально-освободительным движением.
Надо сразу отметить, что люди эпохи Высокого Средневековья в массе не были глупее нас с вами – бесспорно, они были совершенно другими, с абсолютно иным менталитетом, образом мыслей и мировоззрением, которые человеку XXI века понять очень сложно. Тем не менее, «глупыми», «легковерными» или «ограниченными» они не являлись. Скорее наоборот – зачастую какой-нибудь подданный короля Франции XIV века значительно превосходил наших современников в гибкости мышления, способности делать верные выводы на основе весьма скудных сведений, а главное — в памяти и массиве усваиваемой информации.
Среднестатистический монах мог помнить наизусть 39 книг Ветхого и 27 книг Нового завета, плюс огромное количество богослужебных и иных канонических текстов. В те времена не было интернета и смартфонов, рукописные книги являлись сравнительной редкостью и были достоянием высших классов, а потому полагаться следовало лишь на свой опыт и свою память.
Надо сразу отметить, что люди эпохи Высокого Средневековья в массе не были глупее нас с вами – бесспорно, они были совершенно другими, с абсолютно иным менталитетом, образом мыслей и мировоззрением, которые человеку XXI века понять очень сложно. Тем не менее, «глупыми», «легковерными» или «ограниченными» они не являлись. Скорее наоборот – зачастую какой-нибудь подданный короля Франции XIV века значительно превосходил наших современников в гибкости мышления, способности делать верные выводы на основе весьма скудных сведений, а главное — в памяти и массиве усваиваемой информации.
Среднестатистический монах мог помнить наизусть 39 книг Ветхого и 27 книг Нового завета, плюс огромное количество богослужебных и иных канонических текстов. В те времена не было интернета и смартфонов, рукописные книги являлись сравнительной редкостью и были достоянием высших классов, а потому полагаться следовало лишь на свой опыт и свою память.
Направления и разведка
Всё вышеизложенное в равной мере касается и военного дела. Для примера возьмём один из эпизодов Столетней войны, описанный нами ранее – рейд Эдуарда Чёрного принца в Лангедок в октябре 1355 года. От города Бордо в Гиени, где находилась основная база Чёрного принца, до столицы Лангедока Тулузы около 250 километров, а до Нарбонна у побережья Средиземного моря – все четыреста. С учётом, что отряды принца Эдуарда двигались не по прямой и атаковали сразу несколько лангедокских городов, общее расстояние существенно увеличивается.
Операция по устрашению французов была проведена блестяще и с минимальными потерями, завершившись к концу ноября, когда Чёрный принц вернулся в Бордо с обозом, нагруженным богатой добычей. Вдобавок его «мобильное войско» взяло городки Монжискар, Кастельнодари, Монреаль, Клерак и Тоннен, сожгло предместья Тулузы, Лиму, Каркассона и Нарбонна. Солидный успех, при том, что в XIV веке подробных карт местности не существовало. Так как же передвигалось английское воинство, успевая внезапно появиться под стенами неприятеля, осуществить молниеносный налёт и практически безнаказанно скрыться?
Карты как таковые, разумеется, были – в двух разновидностях. Первая, так называемая Mappa Mundi, представляла собой «общеобразовательную» картину обитаемого мира, изображённую с точки зрения католической космологии. Иерусалим в центре Мироздания, более или менее точные очертания Европы, абстрактное изображение Terra incognita с мифическими государствами наподобие царства пресвитера Иоанна.
Словом, никакой практической нагрузки Mappa Mundi не несла. Однако более прогрессивные с технической точки зрения средневековые моряки ориентировочно с конца XIII века начинают составлять так называемые «портуланы» — сравнительно подробные карты морских побережий с изображением мысов, заливов, эстуариев рек, гаваней и прочих подробностей, существенно помогающих в судовождении.
Операция по устрашению французов была проведена блестяще и с минимальными потерями, завершившись к концу ноября, когда Чёрный принц вернулся в Бордо с обозом, нагруженным богатой добычей. Вдобавок его «мобильное войско» взяло городки Монжискар, Кастельнодари, Монреаль, Клерак и Тоннен, сожгло предместья Тулузы, Лиму, Каркассона и Нарбонна. Солидный успех, при том, что в XIV веке подробных карт местности не существовало. Так как же передвигалось английское воинство, успевая внезапно появиться под стенами неприятеля, осуществить молниеносный налёт и практически безнаказанно скрыться?
Карты как таковые, разумеется, были – в двух разновидностях. Первая, так называемая Mappa Mundi, представляла собой «общеобразовательную» картину обитаемого мира, изображённую с точки зрения католической космологии. Иерусалим в центре Мироздания, более или менее точные очертания Европы, абстрактное изображение Terra incognita с мифическими государствами наподобие царства пресвитера Иоанна.
Словом, никакой практической нагрузки Mappa Mundi не несла. Однако более прогрессивные с технической точки зрения средневековые моряки ориентировочно с конца XIII века начинают составлять так называемые «портуланы» — сравнительно подробные карты морских побережий с изображением мысов, заливов, эстуариев рек, гаваней и прочих подробностей, существенно помогающих в судовождении.
 |
Карта Европы и Северной Африки из
«Каталонского атласа»,
созданная на основе морских
портуланов.
Датируется 1375 годом
|
К сегодняшнему дню сохранились десятки средневековых портуланов как европейского, так и арабского происхождения. Заметим, что в те времена моряки уже вовсю пользовались компасом, изобретённым ближе к концу XII века. На суше дела обстояли значительно хуже – ни один из сохранившихся средневековых архивов не содержит подробных карт и планов местностей, сколь-нибудь пригодных в военном деле. Будь они в ходу в XIV веке, хотя бы одна-две копии непременно дошли бы до нас бы, но… Но, скорее всего, таковые карты в эпоху Столетней войны напрочь отсутствовали. Тем не менее, известна «Пейтингерова таблица» — подробнейшая карта Римской империи, перерисованная в XIII веке с оригинала, восходящего ко временам Октавиана Августа, с указанием городов и отличных римских дорог…
Зацепимся за слова «римские дороги». Римская империя построила в провинции Галлия огромное количество стратегических трасс, некоторые фрагменты которых сохранились и две тысячи лет спустя. Королевство Франция в эпоху Столетней войны могло похвастаться пускай и несколько запущенными, но великолепными дорогами – частью античного наследия; строили римляне добротно, даже не на века – на тысячелетия. Via Domicia (Домициева дорога) вела из Италии через всю южную Францию и Нарбонн к Пиренеям и Испании.
Её ответвление, Via Aquitania (Аквитанская дорога), уходила от Нарбонна на северо-запад, через Тулузу к Бордо – ставке Эдуарда Чёрного принца. Заблудиться на пути от Бордо к Тулузе было невозможно: Via Aquitania использовалась долгие столетия, об этом важнейшем торговом пути знал любой. Двигавшемуся по нему войску следовало только высылать вперёд дозоры, во избежание засад и нападений с флангов. Собственно, Лангедокское направление для рейда по тылам французов было выбрано Чёрным принцем не случайно – цели можно достичь максимально быстро (напомним, набег продолжался чуть больше месяца).
Зацепимся за слова «римские дороги». Римская империя построила в провинции Галлия огромное количество стратегических трасс, некоторые фрагменты которых сохранились и две тысячи лет спустя. Королевство Франция в эпоху Столетней войны могло похвастаться пускай и несколько запущенными, но великолепными дорогами – частью античного наследия; строили римляне добротно, даже не на века – на тысячелетия. Via Domicia (Домициева дорога) вела из Италии через всю южную Францию и Нарбонн к Пиренеям и Испании.
Её ответвление, Via Aquitania (Аквитанская дорога), уходила от Нарбонна на северо-запад, через Тулузу к Бордо – ставке Эдуарда Чёрного принца. Заблудиться на пути от Бордо к Тулузе было невозможно: Via Aquitania использовалась долгие столетия, об этом важнейшем торговом пути знал любой. Двигавшемуся по нему войску следовало только высылать вперёд дозоры, во избежание засад и нападений с флангов. Собственно, Лангедокское направление для рейда по тылам французов было выбрано Чёрным принцем не случайно – цели можно достичь максимально быстро (напомним, набег продолжался чуть больше месяца).
 |
Схема древнеримских стратегических
трасс, построенных в Галлии
|
Но старая римская дорога – это лишь часть обязательных знаний столь талантливого полководца, как Эдуард, принц Уэльский. Вне всякого сомнения, перед наступлением на Лангедок «штаб в Бордо» разрабатывал вполне подробный план набега, принимавший во внимание множество подробностей и деталей. Следовало непременно учитывать, что у французов в Лангедоке и окрестностях имелись значительные силы – войско коннетабля де Бурбона и графа д’Арманьяка в Бокере или солидный гарнизон в Тулузе под командованием маршала Жана де Клермона. Чёрный принц и его командиры обязаны были прекрасно ориентироваться на местности и принимать мгновенные решения в зависимости от ситуации.
Тут им помогала разведка – эту исключительно важную для государства и военного ведомства структуру весьма чтили ещё со времён Древнего Рима. В Средневековье разведка действовала не менее активно, чем сейчас, а то и более, поскольку из «технических средств» разведчик той эпохи для связи мог пользоваться разве что чернилами с пергаментом и голубиной почтой, в крайнем случае – конным гонцом. В остальном же, приходилось полагаться исключительно на свою память и наблюдательность.
Схемы шпионажа практически не отличались от современных – разведка была «бытовая» и «стратегическая». В первом случае использовались простые люди, подкупленные или запуганные: показать короткий путь или удобный брод, рассказать, сколько солдат находится в городке, найти колодец, дезинформировать противника или распространить панические слухи.
Этим занимались низы общества – бродячие монахи, желающие подзаработать крестьяне или городские подмастерья, купцы, для которых «деньги не пахнут». Сложнее дело обстояло с людьми высокопоставленными – епископами, купеческими прево, аббатами. Они имели доступ к секретным сведениям и могли участвовать в важных советах, а взамен за предательство получать немалые блага – торговые льготы, передачу земельных владений, наконец, крупные денежные выплаты.
Тем не менее, практически вся средневековая разведка была «любительской», ни в одной стране Европы в XIV веке не существовало отдельного ведомства, специально отвечавшего за этот важнейший государственной институт – за исключением, пожалуй, Византии, где некогда даже создали собственный военный «спецназ»: подразделения скульптаторов и антецессоров, отвечавших, соответственно, за разведку и рекогносцировку в боевых условиях. Однако история доносит нам слова Жана де Бюэя, современника Жанны д’Арк: «Государь должен третью часть расходов отдавать на шпионов».
Конечно, шпионство и измена для дворянина времён Столетней войны являлись делом не просто бесчестным и позорным, а полностью губящим репутацию. Но тут, как говорится, есть нюансы. Частый переход французов на сторону англичан рассматривали как уход от одного сеньора и признание другого сеньора в категориях феодального права – если твой сеньор не выполняет свои обязанности перед вассалом, ты вправе принести оммаж другому, и никто тебя за это не осудит. Вместе с тобой переходят и секреты предыдущего господина, которому отныне ты ничем не обязан, если не дал клятву перед Богом хранить таковые.
Лангедокский набег Чёрного принца не имел никакой стратегической цели – только подрыв экономики и торговли неприятеля, нанесение максимального ущерба и демонстрация силы.
Однако это вовсе не означало, что войско вышло в поход по принципу «пойди туда, не знаю куда» — английские командиры отлично знали, куда именно следует направиться, представляли себе расстояния и не хуже нашего были знакомы с терминами «снабжение», «логистика» и им подобными, хотя звучали они, разумеется, совершенно иначе.
Андрей Мартьянов
Тут им помогала разведка – эту исключительно важную для государства и военного ведомства структуру весьма чтили ещё со времён Древнего Рима. В Средневековье разведка действовала не менее активно, чем сейчас, а то и более, поскольку из «технических средств» разведчик той эпохи для связи мог пользоваться разве что чернилами с пергаментом и голубиной почтой, в крайнем случае – конным гонцом. В остальном же, приходилось полагаться исключительно на свою память и наблюдательность.
Схемы шпионажа практически не отличались от современных – разведка была «бытовая» и «стратегическая». В первом случае использовались простые люди, подкупленные или запуганные: показать короткий путь или удобный брод, рассказать, сколько солдат находится в городке, найти колодец, дезинформировать противника или распространить панические слухи.
Этим занимались низы общества – бродячие монахи, желающие подзаработать крестьяне или городские подмастерья, купцы, для которых «деньги не пахнут». Сложнее дело обстояло с людьми высокопоставленными – епископами, купеческими прево, аббатами. Они имели доступ к секретным сведениям и могли участвовать в важных советах, а взамен за предательство получать немалые блага – торговые льготы, передачу земельных владений, наконец, крупные денежные выплаты.
Тем не менее, практически вся средневековая разведка была «любительской», ни в одной стране Европы в XIV веке не существовало отдельного ведомства, специально отвечавшего за этот важнейший государственной институт – за исключением, пожалуй, Византии, где некогда даже создали собственный военный «спецназ»: подразделения скульптаторов и антецессоров, отвечавших, соответственно, за разведку и рекогносцировку в боевых условиях. Однако история доносит нам слова Жана де Бюэя, современника Жанны д’Арк: «Государь должен третью часть расходов отдавать на шпионов».
Конечно, шпионство и измена для дворянина времён Столетней войны являлись делом не просто бесчестным и позорным, а полностью губящим репутацию. Но тут, как говорится, есть нюансы. Частый переход французов на сторону англичан рассматривали как уход от одного сеньора и признание другого сеньора в категориях феодального права – если твой сеньор не выполняет свои обязанности перед вассалом, ты вправе принести оммаж другому, и никто тебя за это не осудит. Вместе с тобой переходят и секреты предыдущего господина, которому отныне ты ничем не обязан, если не дал клятву перед Богом хранить таковые.
Лангедокский набег Чёрного принца не имел никакой стратегической цели – только подрыв экономики и торговли неприятеля, нанесение максимального ущерба и демонстрация силы.
Однако это вовсе не означало, что войско вышло в поход по принципу «пойди туда, не знаю куда» — английские командиры отлично знали, куда именно следует направиться, представляли себе расстояния и не хуже нашего были знакомы с терминами «снабжение», «логистика» и им подобными, хотя звучали они, разумеется, совершенно иначе.
Проблема возраста
Существует ещё один аспект истории средневековых войн, о котором мало кто упоминает – вопрос демографии и продолжительности жизни. С какого возраста начинали воевать? А каков был условный предел «старости»?
Заметим, что один из наиболее распространённых стереотипов, касающихся тех времён, заключён в следующем: люди тогда жили очень недолго, в 40 лет человек уже являлся дряхлой развалиной и, побеждённый немыслимым числом всевозможных инфекций, а также отсутствием гигиены, вскоре умирал в страшных судорогах.
Бесспорно, средняя продолжительность жизни была невелика, на этот показатель весьма существенно влияла высокая детская смертность. Однако израильская исследовательница С. Шахар в книге «Growing old in the Middle Ages» приводит весьма любопытные документальные свидетельства о том, что «старостью» считался возраст после 60 лет – подобных бумаг в архивах сохранилось немало.
Заметим, что один из наиболее распространённых стереотипов, касающихся тех времён, заключён в следующем: люди тогда жили очень недолго, в 40 лет человек уже являлся дряхлой развалиной и, побеждённый немыслимым числом всевозможных инфекций, а также отсутствием гигиены, вскоре умирал в страшных судорогах.
Бесспорно, средняя продолжительность жизни была невелика, на этот показатель весьма существенно влияла высокая детская смертность. Однако израильская исследовательница С. Шахар в книге «Growing old in the Middle Ages» приводит весьма любопытные документальные свидетельства о том, что «старостью» считался возраст после 60 лет – подобных бумаг в архивах сохранилось немало.
 |
Бертран Дю Геклен принимает из рук
короля меч коннетабля Франции в 1370 году. Дю Геклену на тот момент исполнилось
50 лет.
Средневековая миниатюра
|
Известен указ английского короля Эдуарда II Плантагенета от середины 1320-х годов об обязательной военной подготовке мужчин в возрасте от 15 до 60 лет. Филипп VI де Валуа, в правление которого, собственно, и началась Столетняя война, издаёт распоряжение о пенсиях для солдат старше 60 лет; Генрих VII Тюдор почти через полтора столетия публикует совершенно аналогичный указ – да-да, пенсии по возрасту для бывших военных в Средневековье существовали!
Король Кастилии Педро I Жестокий в 1351 году приказывает своим подданным от 12 до 60 лет выйти на сельскохозяйственные работы – смотрим на дату и понимаем, что подобного рода принудиловка абсолютно оправдана: только что закончилась эпидемия Чёрной смерти, множество людей в Кастилии умерли, рабочих рук остро не хватало. «Трудовая мобилизация» охватила все поколения.
Выходит, «пенсионный» возраст в XIV–XV веках не был чем-то из ряда вон выходящим или исключительным: короли не стали бы заботиться об обеспечении старых служак, будь их число исчезающе малым. Кстати, знаменитейший коннетабль Франции Бертран Дю Геклен, герой множества сражений, погиб при осаде города Шатонёф-де-Рандон в шестидесятилетнем возрасте.
Совсем другое дело – довольно резко заниженная планка совершеннолетия: указ Карла V де Валуа от 1374 года прямо говорит, что совершеннолетие и полная дееспособность наступают в 13 лет. Неоднократно здесь упоминавшийся Эдуард Чёрный принц в 15 лет впервые участвует вместе с отцом в короткой Фландрийской кампании, а через год более чем успешно командует одной из «баталий» английского войска в битве при Креси.
Когда часть французской кавалерии прорвалась к позициям Чёрного принца, его приближённые отправили к королю гонца, рыцаря Томаса Нориджа, просить о подкреплении. Летописи сохранили весьма показательный диалог между ним и королём:
Король Кастилии Педро I Жестокий в 1351 году приказывает своим подданным от 12 до 60 лет выйти на сельскохозяйственные работы – смотрим на дату и понимаем, что подобного рода принудиловка абсолютно оправдана: только что закончилась эпидемия Чёрной смерти, множество людей в Кастилии умерли, рабочих рук остро не хватало. «Трудовая мобилизация» охватила все поколения.
Выходит, «пенсионный» возраст в XIV–XV веках не был чем-то из ряда вон выходящим или исключительным: короли не стали бы заботиться об обеспечении старых служак, будь их число исчезающе малым. Кстати, знаменитейший коннетабль Франции Бертран Дю Геклен, герой множества сражений, погиб при осаде города Шатонёф-де-Рандон в шестидесятилетнем возрасте.
Совсем другое дело – довольно резко заниженная планка совершеннолетия: указ Карла V де Валуа от 1374 года прямо говорит, что совершеннолетие и полная дееспособность наступают в 13 лет. Неоднократно здесь упоминавшийся Эдуард Чёрный принц в 15 лет впервые участвует вместе с отцом в короткой Фландрийской кампании, а через год более чем успешно командует одной из «баталий» английского войска в битве при Креси.
Когда часть французской кавалерии прорвалась к позициям Чёрного принца, его приближённые отправили к королю гонца, рыцаря Томаса Нориджа, просить о подкреплении. Летописи сохранили весьма показательный диалог между ним и королём:
– Мессир Томас, мой сын умер, или сражён, или столь тяжело ранен, что не может себе помочь? – Отнюдь, монсеньор, на то воля Бога. Но он ведёт жестокий бой. Весьма желательной была бы ваша помощь. – Мессир Томас, возвращайтесь же к нему и к тем, кто вас послал, и скажите им от моего имени, чтобы они не обращались ко мне ни с какими прошениями, пока мой сын жив. И скажите им, что я им велю: пусть они позволят ребенку заслужить свои шпоры.
Скончался Чёрный принц – безусловно, один из выдающихся английских военачальников своего времени – довольно рано, не дожив несколько дней до 46 лет, так и не унаследовав корону. В последние годы жизни здоровье Эдуарда было сильно подорвано – в 1367 году он заразился дизентерией, которая приняла хроническую форму с поражением печени. И в наши времена это заболевание лечится не без труда, а что говорить о медицине XIV века?
 |
Надгробие Эдуарда Чёрного принца
(1330–1376) в Кентерберийском соборе
|
Таким образом, мы видим, что армии того времени комплектовались людьми всех возрастов, от совсем юношеского до условно старческого. Выжившие дети имели все шансы дожить не только до 30–40 лет, но и до вполне уважаемого возраста с назначением пенсиона от короля – если, разумеется, человек трудился и воевал во славу короны и монарха.
Безусловно, имел место и сильнейший демографический провал после сокрушительной эпидемии Великой чумы – множество детей умерли во Франции и Англии в 1348–1350 годах, а это означало, что через 15–20 лет они не стали матерями и отцами. Тех, кто выжил, выкосила вторая «волна» Чёрной смерти, вернувшейся в 1361 году, что ещё больше подорвало и без того катастрофическое экономическое положение Франции, которой с каждым годом становилось всё труднее вести Столетнюю войну.
После немыслимого поражения при Пуатье и пленения короля Иоанна Доброго казалось, что дни Франции сочтены, но судьба подарила королевству шанс – регентом становится дофин, впоследствии вошедший в историю как Карл V Мудрый, чьё правление станет первым проблеском надежды после десятилетий поражений, природных бедствий и утери обширный территорий…
Безусловно, имел место и сильнейший демографический провал после сокрушительной эпидемии Великой чумы – множество детей умерли во Франции и Англии в 1348–1350 годах, а это означало, что через 15–20 лет они не стали матерями и отцами. Тех, кто выжил, выкосила вторая «волна» Чёрной смерти, вернувшейся в 1361 году, что ещё больше подорвало и без того катастрофическое экономическое положение Франции, которой с каждым годом становилось всё труднее вести Столетнюю войну.
После немыслимого поражения при Пуатье и пленения короля Иоанна Доброго казалось, что дни Франции сочтены, но судьба подарила королевству шанс – регентом становится дофин, впоследствии вошедший в историю как Карл V Мудрый, чьё правление станет первым проблеском надежды после десятилетий поражений, природных бедствий и утери обширный территорий…
Андрей Мартьянов
__________________________
- Столетняя война: начало династического конфликта
- Столетняя война: перед чёрной смертью
- Столетняя война: ужасы великой чумы
- Столетняя война: после катастрофы
- Столетняя война: разгром при Пуатье
- Столетняя война: о чём не рассказывают трактаты