 |
| Астрофизик Нил Деграсс Тайсон |
Астрофизик Нил Деграсс Тайсон рассказывает, что такое «Бог непознанного», где начинается персональный периметр невежества каждого и почему «теория разумного замысла» ничего не может объяснить в этом неразумном мире.
XXI век. Интернет, высокие технологии, изучение Большого взрыва, почти уже бытовые полёты в Космос, дотошные исследования планет Солнечной системы… и, как ни странно, бог. Да, тот самый, ветхозаветный, создавший Адама и Еву. Несмотря на все достижения науки и человеческой мысли, число верующих только увеличивается, и, по подсчётам социологов из PewResearchCenter, к 2050 году лишь 13% населения останется в стороне от каких-либо конфессий. Прав был Ницше, впервые объявивший о смерти бога, что тень этого мифического существа будет преследовать нас веками:
Попытки возвысить сии метафизические идеи до уровня объективного знания привели к тому, что образовались целые активные движения сторонников концепции сотворения мира, которые стали претендовать на научность отстаиваемых идей. Среди самых известных подобных движений «научный креационизм»и «теория разумного замысла» (англ. Intelligent design). Особенную силу и популярность эти направления приобрели в США, где в 70-х годах им даже удалось добиться того, чтобы в школах «теорию разумного замысла» преподавали наравне с теорией эволюции. Благо, это продлилось недолго, но экстатический запал креационистов ничуть не угас, и в США этот вопрос до сих пор время от времени поднимается.
Но нас интересует другое. В период очередной активизации креационистов в начале 2000-х, когда апологеты этого движения, уверенные в том, что некоторые аспекты живых систем слишком сложны, чтобы быть сформированными в ходе естественных процессов, стремились убедить политиков и чиновников в необходимости альтернативных специальностей и курсов, где можно было бы получать знания о божественном происхождении мира и божественном промысле, эти инициативы породили целую цепочку научных дискуссий и выступлений, во время которых учёные пытались объяснить, почему подобная слепая вера в бога сегодня не только наивна, но и во многом губительна для разития общества.
Одна из таких дискуссий прошла в 2006 году в рамках симпозиума «Beyond Belief: Science, Religion, Reason and Survival» в институте Солко (Salk Institute), где виднейшие учёные современности выступили с освещением последних открытий в эволюционной биологии, антропологии и нейронауке, объяснением механизмов возникновения веры и последовательной критикой креационизма (среди докладчиков был физик Стивен Вайнберг, астрофизик Нил Деграсс Тайсон, биолог Джоан Ругарден, нейробиолог Стюарт Хамерофф и др.).
Самым запоминающимся было выступление астрофизика и популяризатора науки Нила Деграсса Тайсона, о нестандартных взглядах которого мы уже писали. Во время своей сессии Нил Тайсон весьма в своём духе объяснил, что незнание каких-то механизмов устройства Вселенной вовсе не доказывает существование некого высшего существа, показал, почему «философия разумного замысла» — это всего лишь философия невежества и поделился альтернативным взглядом на нас и наше положение во Вселенной, откровенно намекнув, что «разумный» замысел больше похож на «тупой».
Бог мертв: но такова природа людей, что ещё тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. — И мы — мы должны победить еще и его тень!И как бы ни доказывали учёные, что по мере развития науки потребность в «Боге» для объяснения устройства Вселенной сходит на нет, вера миллионов в его существование только крепнет — причём в большинстве случаев речь идёт не только об уверенности в существовании некого суперинтеллекта, а о настоящем таком персонифицированном боге.
Попытки возвысить сии метафизические идеи до уровня объективного знания привели к тому, что образовались целые активные движения сторонников концепции сотворения мира, которые стали претендовать на научность отстаиваемых идей. Среди самых известных подобных движений «научный креационизм»и «теория разумного замысла» (англ. Intelligent design). Особенную силу и популярность эти направления приобрели в США, где в 70-х годах им даже удалось добиться того, чтобы в школах «теорию разумного замысла» преподавали наравне с теорией эволюции. Благо, это продлилось недолго, но экстатический запал креационистов ничуть не угас, и в США этот вопрос до сих пор время от времени поднимается.
Но нас интересует другое. В период очередной активизации креационистов в начале 2000-х, когда апологеты этого движения, уверенные в том, что некоторые аспекты живых систем слишком сложны, чтобы быть сформированными в ходе естественных процессов, стремились убедить политиков и чиновников в необходимости альтернативных специальностей и курсов, где можно было бы получать знания о божественном происхождении мира и божественном промысле, эти инициативы породили целую цепочку научных дискуссий и выступлений, во время которых учёные пытались объяснить, почему подобная слепая вера в бога сегодня не только наивна, но и во многом губительна для разития общества.
Одна из таких дискуссий прошла в 2006 году в рамках симпозиума «Beyond Belief: Science, Religion, Reason and Survival» в институте Солко (Salk Institute), где виднейшие учёные современности выступили с освещением последних открытий в эволюционной биологии, антропологии и нейронауке, объяснением механизмов возникновения веры и последовательной критикой креационизма (среди докладчиков был физик Стивен Вайнберг, астрофизик Нил Деграсс Тайсон, биолог Джоан Ругарден, нейробиолог Стюарт Хамерофф и др.).
Самым запоминающимся было выступление астрофизика и популяризатора науки Нила Деграсса Тайсона, о нестандартных взглядах которого мы уже писали. Во время своей сессии Нил Тайсон весьма в своём духе объяснил, что незнание каких-то механизмов устройства Вселенной вовсе не доказывает существование некого высшего существа, показал, почему «философия разумного замысла» — это всего лишь философия невежества и поделился альтернативным взглядом на нас и наше положение во Вселенной, откровенно намекнув, что «разумный» замысел больше похож на «тупой».
Собственно, вот выступление Нила Деграсса Тайсона и очищенная от ремарок стенограмма речи учёного. Да, прошло почти 10 лет. Да, в нашей стране научный креационизм не имеет такого влияния, как в США. Да, всё течёт, всё меняется. Но доклад Тайсона актуален и сегодня, потому что учёный пытается донести одну простую идею, применимую ко всем временам, — идея бога появляется там, где заканчиваются наши знания о чём-то, где любопытство уступает место догме, где перед нами вырастает стеной периметр невежества. Так что смотрим, читаем.«На протяжении столетий учёные чувствовали, как что-то заставляет их поэтизировать загадки Вселенной и всё, созданное Творцом. Пожалуй, этому не следует удивляться: и тогда, и сейчас, многие учёные считали себя людьми глубоко религиозными. Однако тщательно изучение старых работ, в частности тех, которые касались познания Вселенной, показывает, что их авторы обращались к Богу только в моменты, когда достигали предела своей способности понять окружающий мир. Они взывали к высшим силам лишь тогда, когда сталкивались с собственным безграничным невежеством. Они объясняли божьей волей всё то, чего не могли понять сами. Но там, где они были уверены правоте своих доказательств, о Боге и не вспоминали».
Нил Деграсс Тайсон, «Периметр невежества»
Нил
деГрасс Тайсон - Бог лакун (пробелов)
Разумный
замысел
Я бы хотел начать с Птолемея. Не думаю, что это его точное изображение, но Птолемей был одним из величайших учёных в истории. Самым влиятельным учёным. Наиболее известная из его работ — это, несомненно, «Альмагест», что переводится с арабского как «Величайшая». В ней он излагает геоцентрическую систему устройства мира (идея о том, что Земля находится в центре мира, господствовала столетиями, пока Коперник и Галилео не доказали обратное).
Но я хочу обратить ваше внимание на то, что Птолемей написал на полях своей рукописи. Позвольте мне напомнить вам, что в те времена, посмотрев на ночное небо, вы бы подумали, что планеты движутся на фоне звезд, они словно странствовали (слово «планета» в переводе с греческого означает «странник»).
Таких объектов было семь, включая Луну и Солнце, и вот они путешествовали: пошли налево, немного притормозили, остановились, вернулись назад и снова развернулись. И тогда это было загадкой. Полнейшей загадкой. Ну, конечно, небеса не были Землей. И тот факт, что люди не понимали, что там происходит, был нормой, ведь то, что творится в небе — дело рук богов. А мы, смертные, здесь, на Земле. Если у тебя не получается в этом разобраться, не стоит страдать бессонницей, потому что велика вероятность того, что ты никогда не сможешь этого понять.
Но у Птолемея было что-то вроде лучшего объяснения на то время: с эпициклами и т. д. Именно это и есть грань между тем, что мы знаем и чего не знаем о механизме работы Вселенной. Вот что он пишет (для меня это самое красивое и поэтическое высказывание, когда-либо написанное о знании):
Но я хочу обратить ваше внимание на то, что Птолемей написал на полях своей рукописи. Позвольте мне напомнить вам, что в те времена, посмотрев на ночное небо, вы бы подумали, что планеты движутся на фоне звезд, они словно странствовали (слово «планета» в переводе с греческого означает «странник»).
Таких объектов было семь, включая Луну и Солнце, и вот они путешествовали: пошли налево, немного притормозили, остановились, вернулись назад и снова развернулись. И тогда это было загадкой. Полнейшей загадкой. Ну, конечно, небеса не были Землей. И тот факт, что люди не понимали, что там происходит, был нормой, ведь то, что творится в небе — дело рук богов. А мы, смертные, здесь, на Земле. Если у тебя не получается в этом разобраться, не стоит страдать бессонницей, потому что велика вероятность того, что ты никогда не сможешь этого понять.
Но у Птолемея было что-то вроде лучшего объяснения на то время: с эпициклами и т. д. Именно это и есть грань между тем, что мы знаем и чего не знаем о механизме работы Вселенной. Вот что он пишет (для меня это самое красивое и поэтическое высказывание, когда-либо написанное о знании):
«Я знаю, что смертен по природе своей и недолговечен. Но когда я в своё удовольствие наблюдаю за перемещениями небесных тел, я уже не касаюсь Земли. Я стою перед самим Зевсом и вкушаю пищу богов».То есть у него возникает эмоциональное религиозное чувство на пределе его знаний. И эта тенденция будет продолжаться на протяжении тысяч лет — как минимум на протяжении двух тысяч лет. Это и есть тот самый «разумный замысел». То есть цитата, которую я вам прочитал, — это пример того, как Птолемей прибегнул к идее «разумного замысла». Он не пытается преподавать это в школе, в отличие от нынешних политиков. Но мы, люди, которые находятся в поисках истины, обманываем, демонстрируя удовлетворённость тем фактом, что некоторые из величайших умов, предшествовавших нам, совершали подобные поступки.
Это что касается Птолемея, но мы можем пойти далее. Кто тут у нас? — Галилео! Любопытный случай. Галилео был в некотором роде исключением. Мы все знаем, что он был глубоко религиозным человеком. И неприятности у него возникли только потому, что он был слишком упрямым: он мог помириться с Папой, но не сделал этого. Это была попытка подать историю в стиле журнала «Reader’s Digest». Но вот что он пишет Кристине (в знаменитом «Письме к Великой герцогине Кристине» — ред.). Что-то из этого вы, наверняка, слышали и ранее, но, думаю, эти строки стоит знать на память:
«Библия говорит нам, как попасть на небеса, но не говорит о том, как же небеса устроены».Это одна из самых известных, приписываемых Галилео, цитат. И вот ещё одна:
«Я не обязан верить, что Бог, наделивший нас чувствами, разумом и интеллектом, сделал это для того, чтобы мы ими не пользовались».Мне кажется, он был одним из первых, кто попытался сказать, что если у религии есть какая-то цель, то уж точно она не заключается в том, чтобы быть научной дисциплиной. То есть он был первым, кто предложил это разделение. Конечно же, не избавится от религии — как я уже говорил, сам он был верующим. Но когда мы добираемся до этого джентльмена, он становится интересным с позиции философии.
Сэр Исаак Ньютон. Не знаю, что вам известно про Исаака Ньютона, но всё, что я о нём прочел, убедило меня в том, что это самый великий гений, когда-либо живший на Земле. Не знаю, вызывал ли у вас кто-то такие ощущения, но у меня — никто, кроме него. Просто почитайте, что написал этот человек. Строчку за строчкой. Этот парень понял принцип механики Вселенной. Бесспорно, он очень умён. Позвольте мне еще раз зачитать то, что мы уже ранее слышали от Майкла Шермера. Кстати, на первой странице «Математических начал натуральной философии», на нулевой странице, он (Ньютон) раскрывает законы движения («F=ma», законы гравитации — всё это там есть; и он сделал всё это до того, как ему исполнилось 26).
Здесь, когда он говорит о движении, он не упоминает Господа. Когда он говорит о взаимодействии двух тел, которое он вывел, — этот закон всемирного тяготения — он не упоминает Господа. Ему просто нет там места, и Исаак Ньютон это понимал, тут он был на высоте. Движение планет до появления Ньютона приписывалось Богу, потому что никто не понимал этого движения. Никто не понимал настолько, чтобы поверить, что движение планет можно с точностью предсказывать, что мы и научились делать после открытия закона всемирного тяготения.
«Одной из популярных тем XVII- XVIII вв была «заводная вселенная»— идея о рациональном, упорядоченном и предсказуемым механизмом, созданным и управляемым Богом. Ранние телескопы, которые фиксировали лишь видимый света, никак этот образ упорядоченной системы не опровергали. Луна вращалась вокруг Земли, Земля и другие планеты – вокруг своей оси и вокруг Солнца, звёзды сияли, а туманности свободно плавали в космосе. Лишь в XIX веке стало очевидно, что видимый свет – это лишь одна из полос широкого спектра электромагнитного излучения, единственная, которую способен увидеть человек. Инфракрасное излучение было открыто в 1800 году, ультрафиолет в 1801, рентгеновские лучи – в 1895, а гамма-лучи – в 1900. В следующем веке люди начинали использовать все новые и новые виды телескопов, у которых были датчики, способные «увидеть» эти ранее незаметные части электромагнитного спектра. Тогда астрофизики и начали раскрывать истинные свойства Вселенной».То есть перед нами Исаак Ньютон, который не упоминает Господа, пока он не начинает понимать, что всё просто, если вы занимаетесь только расчетами притяжения двух тел, к примеру, Луны и Солнца (он смог это рассчитать), Солнца и Земли (это он тоже рассчитал) и т.д. Но, минуточку, Земля и Луна движутся вокруг Солнца, и иногда мы близки к Марсу, а иногда нет. И когда мы приближаемся к Марсу, возникает притяжение сильнее, чем на любом другом отрезке орбиты, а когда перемещается, то тяготение возникает с Юпитером. И вот все эти маленькие притяжения. Значит, ему необходимо рассчитать взаимодействие тел Земли и Луны, Земли и Солнца, Земли, Луны и Марса, Земли, Марса и Юпитера, и дальше эта задача только усложняется. И он (Ньютон) осознаёт, что на самом деле, применяя этот простой подход для анализа устройства Солнечной системы, ему не удастся сделать расчёт. Он не может понять, как всё могло оставаться таким, каким оно было с самого начала существования Вселенной.
Нил Деграсс Тайсон, «Периметр невежества»
И что же он говорит (его знания были не безграничны; он не упоминал Бога, пока не дошёл до общей картины)?! Он говорит, что шесть основных планет (в то время их было шесть; сейчас их восемь — на случай, если вы за этим не следили; даже если вы думали, что их было девять, сейчас их восемь) вращаются по кругу, в центре которого находится Солнце, и движутся в одном направлении и в одной плоскости. У него теперь есть целостная картина, и он пытается рассчитать её. Но, конечно же, не может этого сделать без компьютера и современной математики, используя лишь расчёт двух тел. Он говорит:
«Но не следует понимать это так, что одни лишь механические причины могли породить столь значительное регулярное движение… Эта прекраснейшая Солнечная система, планеты и кометы могли появиться только благодаря мудрости и силе Всевышнего».Вот так Исаак Ньютон прибегает к использованию идеи «разумного замысла» на пределе своих знаний. И я бы хотел обратить ваше внимание вот на что. С одной стороны, мы имеем систему образования, которая хочет рассказывать о «разумном замысле» в школах, а с другой стороны, мы имеем самых умных людей, когда-либо живших на этой планете, которые делают то же самое. То есть вопрос значительно глубже, чем просто образование населения. Он глубже, и мы это знаем благодаря книгам, написанным нашими коллегами-учёными, которые занимают довольно умеренную и снисходительную позицию касательно религиозных верований.
Возможно, главный вопрос заключается в другом (позвольте мне вернуться немного назад). Мы все видели эти цифры. Около 90% американцев верят в персонифицированного Бога, который отвечает на их молитвы. А каков процент среди ученых? 40% среди обычных ученых. А сколько же среди элиты Академии наук? В статье, затрагивавшей эту тему в «Nature», была приведена цифра: 85% учёных Академии наук отвергают идею персонифицированного Бога. И мы их сравниваем с 90% общества. Знаете, суть не в этом. Они пропустили основное. В статье должно было быть написано:
«Почему число верующих учёных не равняется нолю?!»Вот в чём вся суть.
Мой уважаемый коллега, профессор Краус, который здесь присутствует, утверждает, всё что нам необходимо, — это сделать общество научно грамотным. Но как же у них может получиться лучший результат, чем у самих учёных? Довольно маловероятно, как мне кажется. То есть происходит что-то, о чём никто не говорит. Чем больше вы занимаетесь наукой, тем меньше вы становитесь религиозным. Религиозность уступает место знанию — не обязательно полностью, но до определенной степени. То есть именно учёные и должны быть объектом исследования, а не общество. Я и пытаюсь это сказать! Дело не в том, что 85% отвергает, а в том, что 15% самых умных голов нации принимает эту идею. Это то, что мы не можем просто пропустить мимо ушей. Иначе мы будем неискренними сами с собой ...
Я считаю, что Ньютон — самый гениальный человек, когда-либо живший. И здесь я не одинок. Помните тот памятник в церкви Троицы в Кембридже? Вы можете увидеть его через дверной проем. И если вы подойдете поближе к памятнику, увидите, что здесь он уже без прядей волос, что меня очень расстраивает. Мне он казался довольно модным с длинными волосами. Но, очевидно, это был всего лишь парик.
 |
| «Среди всех гениев нет более умного, чем этот человек». |
Взгляните внимательнее на постамент. Текст на нём переводится приблизительно так:
Кстати, Хайгенс был первым, кто распознал кольца Сатурна именно как кольца, если я не ошибаюсь <…>. Итак, он является важной фигурой в истории науки. И что же он пишет в своих работах? Обратите внимание на год — 1696. Гравитация уже была хорошо известна, законы движения были хорошо известны, Ньютон был очень влиятельным вплоть до конца XVII века.
И когда Хайгенс говорит об орбитах планет, тут всё ясно; о спутниках Юпитера — всё ясно; о новых кольцах вокруг Сатурна — всё ясно, всё понятно. Но когда он говорит о биологии и жизни (кое-что из этого не было понятно ни тогда, ни теперь), он упоминает бога. Однако нигде более в своих работах он не упоминает бога, нигде более. Он пишет:
Наверное, вам знакома эта история, но я просто обязан её рассказать ещё раз, потому что она великолепна.
Итак, Лаплас. Пьер-Симон. Конец XVIII века. Он написал 5-томный труд по небесной механике. Это гениальная работа — огромное и увесистое издание. В нём ньютоновские законы гравитации приводятся в полное соответствие с математическим анализом. Он направляет весь арсенал математики на законы физики, которые были сформулированы Исааком Ньютоном (они не были полностью выведены; Ньютон лишь затронул их). И в этой работе Лаплас показывает, развивает идеи, которые уже ходили некоторое время в кругах математиков. Он развивает и, можно сказать, улучшает ветвь математики, которую мы называем теорией возмущений. Она избавляет нас от необходимости рвать на себе волосы, подсчитывая эту пару сил и эту пару сил, и эту пару, когда все уравнения летят к чёртовой матери. Теория возмущений позволяет методично и достоверно рассчитать совокупный эффект действия многих малых сил.
В общем, главным образом, именно это и происходит в Солнечной системе. Если у вас получается сделать это, и получается правильно, вы можете показать (без учёта динамического хаоса, к которому применяют иные шкалы времени), что стабильность Солнечной системы выходит за пределы прогнозированных Ньютоном временных рамок. Лаплас это вычислил, и именно поэтому ему не пришлось прибегать к идее Бога.
Есть история, которая может показаться апокрифической, но, по-моему, она скорей будет в поддержку моих аргументов. Речь идёт о времени правления Наполеона. Наполеон — француз и Лаплас — француз. Наполеон (если вам удалось посетить его библиотеку) — это не просто книги о всемирной истории и сражениях, это книги по инженерии, книги по физике. Этот человек хотел знать, куда приземлятся его снаряды. Он был куда больше, чем просто генерал-везунчик. Он серьёзно интересовался инженерией, физикой и наукой войны. И вот он взял пятитомник Лапласа, прочитал от корки до корки, позвал Лапласа и сказал (тут у меня дословная цитата). Наполеон спросил его, какую роль играл Бог в создании и управлении небес. Такой же вопрос задал бы Ньютон, не так ли? Лаплас ответил:
Но взгляните на это промедление. Оно составило 100 лет. Математика теории возмущений переполнена Ньютоном. Он мог додуматься до такого и сам. Он изобрел математический анализ практически на спор. Когда кто-то задал ему вопрос «Исаак, почему орбиты планет имеют форму эллипса, не какую-нибудь другую форму?», а он не смог на это ответь. Он уехал домой на пару месяцев, потом вернулся с интегро-дифференциальным уравнением, которое ему было необходимо, чтобы дать ответ на заданный вопрос.
В случае с Ньютоном мы имеем дело с таким складом ума. Он мог этого достичь, но не сумел. Не сумел. Его религиозность остановила его. Мы пришли к выводу, что «разумный замысел», будучи частью истории науки и движущей силой развития философии, тем не менее, является философией невежества. То есть всё что мы можем сказать, не обращая внимания на политический курс, это, что наука — это философия открытий, разумный замысел — это философия невежества. Вот и всё!
«Среди всех гениев нет более умного, чем этот человек».Так что я не одинок в своих сантиментах. Но давайте пойдем дальше, ведь мне есть что сказать. Мы не обязаны останавливаться на Ньютоне, давайте перейдём к Кристиану Хайгенсу (Christiaan Huygens). Гениальный голландский учёный. Он отлично разбирался в химии, биологии, физике, математике. Он умер в день публикации научной работы «Космотеорос», представляющей собой основанные на доступных на тот момент знаниях размышления о существовании жизни на других известных планетах.
Кстати, Хайгенс был первым, кто распознал кольца Сатурна именно как кольца, если я не ошибаюсь <…>. Итак, он является важной фигурой в истории науки. И что же он пишет в своих работах? Обратите внимание на год — 1696. Гравитация уже была хорошо известна, законы движения были хорошо известны, Ньютон был очень влиятельным вплоть до конца XVII века.
И когда Хайгенс говорит об орбитах планет, тут всё ясно; о спутниках Юпитера — всё ясно; о новых кольцах вокруг Сатурна — всё ясно, всё понятно. Но когда он говорит о биологии и жизни (кое-что из этого не было понятно ни тогда, ни теперь), он упоминает бога. Однако нигде более в своих работах он не упоминает бога, нигде более. Он пишет:
«Думаю, никто не станет оспаривать, что есть что-то большее, чем просто задумка или чудо в рождении и развитии животных и растений, большее, чем в безжизненной горстке неодушевленных тел. Ведь перст Божий и мудрость божественного провидения выражены в первом куда ярче, чем во втором».Но он не говорит ничего такого об орбитах. Об орбитах уже всё известно, как уже говорил Майкл Шермер. Он достиг некоего предела, за которым ни у кого уже не было ответов. И снова появляется «разумный замысел» чистой воды.
Наверное, вам знакома эта история, но я просто обязан её рассказать ещё раз, потому что она великолепна.
Итак, Лаплас. Пьер-Симон. Конец XVIII века. Он написал 5-томный труд по небесной механике. Это гениальная работа — огромное и увесистое издание. В нём ньютоновские законы гравитации приводятся в полное соответствие с математическим анализом. Он направляет весь арсенал математики на законы физики, которые были сформулированы Исааком Ньютоном (они не были полностью выведены; Ньютон лишь затронул их). И в этой работе Лаплас показывает, развивает идеи, которые уже ходили некоторое время в кругах математиков. Он развивает и, можно сказать, улучшает ветвь математики, которую мы называем теорией возмущений. Она избавляет нас от необходимости рвать на себе волосы, подсчитывая эту пару сил и эту пару сил, и эту пару, когда все уравнения летят к чёртовой матери. Теория возмущений позволяет методично и достоверно рассчитать совокупный эффект действия многих малых сил.
В общем, главным образом, именно это и происходит в Солнечной системе. Если у вас получается сделать это, и получается правильно, вы можете показать (без учёта динамического хаоса, к которому применяют иные шкалы времени), что стабильность Солнечной системы выходит за пределы прогнозированных Ньютоном временных рамок. Лаплас это вычислил, и именно поэтому ему не пришлось прибегать к идее Бога.
Есть история, которая может показаться апокрифической, но, по-моему, она скорей будет в поддержку моих аргументов. Речь идёт о времени правления Наполеона. Наполеон — француз и Лаплас — француз. Наполеон (если вам удалось посетить его библиотеку) — это не просто книги о всемирной истории и сражениях, это книги по инженерии, книги по физике. Этот человек хотел знать, куда приземлятся его снаряды. Он был куда больше, чем просто генерал-везунчик. Он серьёзно интересовался инженерией, физикой и наукой войны. И вот он взял пятитомник Лапласа, прочитал от корки до корки, позвал Лапласа и сказал (тут у меня дословная цитата). Наполеон спросил его, какую роль играл Бог в создании и управлении небес. Такой же вопрос задал бы Ньютон, не так ли? Лаплас ответил:
«Сир, я не нуждался в этой гипотезе».Сейчас меня беспокоит то, что, будучи такими же умными, как и Ньютон, вы достигаете некоего предела, когда остаётся восторгаться величием Господа, и на этом ваше исследование останавливается. Просто останавливается. Вы как бы уже не способны преодолеть эту грань и просто ждёте, что после вас появится кто-то, у кого нет в голове Бога и кто скажет: «Это на самом деле классная задача! Попробую-ка я её решить!» И он приходит и решает её.
Но взгляните на это промедление. Оно составило 100 лет. Математика теории возмущений переполнена Ньютоном. Он мог додуматься до такого и сам. Он изобрел математический анализ практически на спор. Когда кто-то задал ему вопрос «Исаак, почему орбиты планет имеют форму эллипса, не какую-нибудь другую форму?», а он не смог на это ответь. Он уехал домой на пару месяцев, потом вернулся с интегро-дифференциальным уравнением, которое ему было необходимо, чтобы дать ответ на заданный вопрос.
В случае с Ньютоном мы имеем дело с таким складом ума. Он мог этого достичь, но не сумел. Не сумел. Его религиозность остановила его. Мы пришли к выводу, что «разумный замысел», будучи частью истории науки и движущей силой развития философии, тем не менее, является философией невежества. То есть всё что мы можем сказать, не обращая внимания на политический курс, это, что наука — это философия открытий, разумный замысел — это философия невежества. Вот и всё!
«Наука – это философия открытий. Креационизм же – философия невежества. Невозможно что-либо открыть, основываясь на предположении, что никто в мире не обладает достаточным умом, чтобы найти решение проблемы. Когда-то давно люди верили, что бури в море устраивает бог Нептун. Сегодня мы называем эти бури ураганами. Мы знаем, когда и где они начинаются, мы знаем причины их возникновения. Мы знаем, как можно уменьшить их разрушительную силу. Любой, кто изучал вопросы глобального потепления, расскажет, из-за чего ураганы становились всё страшнее. И единственные, кто до сих пор называет ураганы «деяние Божье» — это люди, оформляющие вам страховку».
Нил Тайсон, «Периметр невежества»
Право
на название
Позвольте мне уйти немного в иное русло. Я хочу обратить ваше внимание на то, что мы все знаем интуитивно, даже если специально не задумывались над этим. По всему миру мы можем найти места и периоды, когда одни народы в чём-то превосходили другие. Различают рассвет такого периода, пик развития и в каких-то случаях упадок, а в каких-то продолжение роста. И мы можем поинтересоваться причиной этого. Какие процессы внутри общества благоприятствовали таким открытиям и по какой причине это прекратилось. Я называю это правом на название: если вы сделали что-то первыми, и сделали это лучше остальных, вы даёте этому имя. Физика элементарных частиц в нашей стране, в США, пополнилась огромным количеством элементарных частиц, открытых после Второй мировой войны. Посмотрите на периодическую таблицу: берклий, калифорний. Да там половина США среди самых тяжелых элементов периодической таблицы. Я прав? Но это не потому, что мир очень любил Калифорнию или Беркли, а потому, что там была проделана вся работа. Это следствие попытки преуспеть в данной сфере.
Это можно продемонстрировать иначе. Я вкратце вам расскажу. Понимаете, право на название не обязывает вас называть. Например, хоть мы и не изобрели Интернет, мы разработали его здесь, в Америке, и были первыми и лучшими. Поэтому адрес вашей электронной почты не имеет окончания «us». Все остальные в мире обязаны указать, из какой они страны, мы — нет. Это легко. Но это результат того, что мы были первыми и сделали это лучше кого-либо до нас. Вам известно, что британские почтовые марки — единственные марки, на которых не пишется страна происхождения? Потому что они изобрели почтовые марки. Зачем им тогда писать, что это за страна? Ведь это их изобретение. Проверьте сами: созвездия на ночном небе до сегодняшнего дня носят названия греческого и римского происхождения. Потому что они проделали отличную работу, придумав всё это. И вся небесная мифология остаётся таковой.
Это можно продемонстрировать иначе. Я вкратце вам расскажу. Понимаете, право на название не обязывает вас называть. Например, хоть мы и не изобрели Интернет, мы разработали его здесь, в Америке, и были первыми и лучшими. Поэтому адрес вашей электронной почты не имеет окончания «us». Все остальные в мире обязаны указать, из какой они страны, мы — нет. Это легко. Но это результат того, что мы были первыми и сделали это лучше кого-либо до нас. Вам известно, что британские почтовые марки — единственные марки, на которых не пишется страна происхождения? Потому что они изобрели почтовые марки. Зачем им тогда писать, что это за страна? Ведь это их изобретение. Проверьте сами: созвездия на ночном небе до сегодняшнего дня носят названия греческого и римского происхождения. Потому что они проделали отличную работу, придумав всё это. И вся небесная мифология остаётся таковой.
А сейчас я попробую сделать громкое заявление. 11 сентября 2001 года, как всем известно, происходило вот что. Это вид из моего окна. Я живу в четырёх кварталах от «нулевого уровня». Прошу прощения, это вид с угла дома, в котором я живу — я специально вышел, чтобы заснять происходящее. В тот момент я думал, следовало ли мне забрать дочку из школы, которая находится в двух кварталах от северной башни, к северо-востоку от правого здания на этом снимке. То есть я хотел получше рассмотреть это через трансфокатор. И пока это происходило, другой самолет врезался в южную башню. До этого момента никто не задумывался о том, что это мог быть теракт. Первый показался просто ужасной трагедией. Это снимки с моей камеры. Этот на нулевой секунде, этот — через секунду, даже через неполную секунду. Самолёт, должно быть, двигался со скоростью 500 миль в час. Чтобы вам было понятней: это чёрное здание, это чёрное монолитное здание, — это 50-ти этажное здание. Это Нью-Йорк, господа. То есть вас повсюду окружают высотки. А это — гостиница, 50-ти этажная гостиница. Башни кажутся короткими из-за угла, с которого они показаны.
Я вам их показываю, потому что через несколько дней после этих событий президент Буш — не помню, где именно он это сказал, возможно, стоя на ступенях Белого дома, в розарии или в Капитолии, — попытался провести черту между «нами» и «ними» — террористами, которые направили самолеты на эти здания, на Пенсильванию и Вашингтон. И чтобы провести эту черту между «нами» и «ними», он приводит неточную цитату из Библии: «Наш бог — это бог, который дал имя звёздам». Это было ещё до того, как у него появилась моя визитка. Потому что здесь-то я бы ему помог. Дело в том, что 2/3 всех звёзд, у которых есть названия, имеют арабские названия. Возможно, он подразумевал что-то другое? Но если названия созвездий имеют греческое и римское происхождение, то названия звёзд — арабское. Их список можно продолжать и продолжать, и продолжать. Откуда это взялось? Как? Как же это произошло? Откуда появились у звёзд арабские названия?
Это произошло, потому что был очень плодородный период, о котором нам должным образом рассказал профессор Вайнберг. И во время этого периода,а он длился 300 лет (с 800 по 1100 гг. н.э — ред.), интеллектуальным центром мира был Багдад. Он был полностью открыт для всех путешественников: иудеев, христиан, скептиков, которых сегодня мы называем атеистами. Все они были там и обменивались опытом. Все. Именно в это время произошёл серьезный прогресс в технике, биологии, медицине, математике. Наши цифры называются как? Арабские цифры. Вы над этим задумывались? Почему в Америке мы не придаем этому значения? Почему цифры называются арабскими? Они полностью разработали концепцию числа «ноль». Создали область науки под названием «алгебра», которое само по себе является арабским словом.
«Алгоритм» — это арабское слово. Всё это произошло не за 1000 лет исламской традиции, а за небольшой трёхсотлетний период. В эти 300 лет. И у них было право на название. Самые дорогие и красивые астролябии появились в этот период. Огромная коллекция астролябий находится в чикагском планетарии «Адлер». На случай, если вы захотите посмотреть. Мореходство, небесная навигация — всё это прослеживается в данном временном промежутке.
Но что-то произошло. А произошло то, о чём ранее уже упоминалось (простите за повторение того, что вы, наверное, уже слышали). Врывается XII век, а вместе с ним и доминирование одного учёного — Аль-Газали. В его работах появляется философская мысль о том, что математика — это дело рук дьявола и она не может принести ничего хорошего. Эта философия появилась вместе с другими философскими учениями, рассказывающими, чем ислам был и должен был стать, и с этого момента всё интеллектуальное достояние рушится и не может прийти в себя по сей день. С наступлением этой эпохи большинство книг, переведенных на арабский, исчезает навсегда.
Почему я вам говорю об этом? Потому что хочу объяснить вам, что если мы перенесёмся во времени в Америку 21 века и спросим, какие влияния мы имеем сегодня (ведь та эпоха, эпоха права на название в исламе остановилась и никогда не возобновилась, потому что восприятие этого мира, откровение заменило исследования), вот что мы находим в этом 21 веке. Это в Америке (показывает слайд, зал смеется).
Интерес у меня вызывает тот запал, который необходим, чтобы такое сделать. За это ведь нужно заплатить. И это значит, что многих людей раздражает Большой взрыв. В нашем музее в Нью-Йорке, в Американском музее национальной истории, люди подходят к экспозиции, посвященной Большому взрыву, и если мне не хочется вести с ними разговор на эту тему, я им говорю: там есть скелет обезьяны, держащейся за руку со скелетом человека. Они никогда не возвращаются к экспозиции о Большом взрыве. Они покидают её навсегда. И если с Большим взрывом ещё соглашаются, то обезьяны с людьми — это самое ужасное преступление. Вот ещё небольшой пример «разумного замысла». То есть человек принимает идею Большого взрыва, но что было до него, всё ещё неизвестно, а значит, там был Бог. Так что «разумный замысел» — это, главным образом, бог непознанного, бог пробелов, бог лакун.
«Тупой
замысел»
Я люблю заканчивать этот тезис размышлением о «глупом замысле». Это будет недолго. Взгляните на всё то, что хочет нас уничтожить. Орбиты большинства планет — изменчивы, формирование звёзд — абсолютно нерационально, в большей части Вселенной жизнь мгновенно погибает. Мгновенно! Люди говорят, что силы природы идеально подходят для обеспечения жизни. Простите. Посмотрите на ту огромную часть Вселенной, где вы не сможете жить, где вы мгновенно умрёте. Я бы не стал называть это садом Эдема. Орбиты галактик раз в несколько сот миллионов лет приближают нас к сверхновым звёздам, которые стирают ваш озоновый шар и уничтожают на поверхности всех, а те, у кого кожа не тёмная, получают рак кожи в результате высокого роста энергии. Мы на пути столкновения с галактикой Андромеды. Наша прекрасная спиралька исчезнет. И мы находимся во Вселенной, которая постоянно расширяется и мало-помалу мы уйдём в небытие, а температура Вселенной постепенно приближается к абсолютному нулю. Это Вселенная.
А вот Земля, вулканы. Цунами недавно погубило (думаю, цифра даже больше) около 200,000 человек. Ничто из этого не указывает на существование чего-либо милосердного. Здесь 90%, но должно быть 99%, как говорили тут ранее, всех живых организмов, когда-либо населявших планету, уже погибли. Солнечная система — это тир. Кометы, астероиды, тёмная материя. И взгляните, сколько времени после возникновения Земли понадобилось, чтобы появился многоклеточный организм. Жизнь появилась быстро, но не многоклеточная жизнь. Цианобактериям был необходим кислород, чтобы заработать. Это было ракетным топливом для многоклеточных организмов, но этот процесс занял 3,5 млрд. лет, что не свидетельствует о рациональности замысла, целью которого были бы мы.
Что же касается людей, этот список самый трагический. Я не стал включать сюда такое выражение свободы воли, как желание людей убивать друг друга. Я говорю о том, как нас убивает природа без помощи людей. Острый детский лейкоз, гемофилия, все эти болезни. Мы нахваливаем человека, но кто-нибудь видел полный электромагнитный спектр? Осознаём ли мы, насколько мы слепы? Частью этой слепоты является то, что мы не можем видеть электромагнитные поля, ионизированную радиацию, радон. Мы — лёгкая добыча для ионизированной радиации. Нам приходится постоянно питаться, так как мы — теплокровные. Крокодилу достаточно съесть одну курицу в месяц, и он в порядке. Так что мы постоянно в поисках пищи. Эти газы в самом низу: вы не можете почувствовать их запах или их вкус, а вдохнув их, вы умрете. А причины врождённых дефектов неизвестны. Среди них есть насилие, инфекции и другие причины, но большинство нам неизвестны. И врожденные дефекты — ужасны. Прежде всего для семьи, которая с ними сталкивается. Взгляните на снимки абортированных плодов. Большинство из них мёртворожденные или родились с сердцем вне тела. Всё это попросту глупый замысел.
Дело в том, что, если вы станете смотреть лишь на примеры разумного, вы найдёте действительно прекрасные вещи и скажете: «Эй, вот это хорошо!». К примеру, шаровидный сустав плеча. Немало вещей, на которых мы можем остановиться. Но затем вы останавливаете свой взгляд на том, что разрушает это откровение. Если бы я натолкнулся на замерзший водопад, и он поразил бы меня своей красотой, я бы обошёл скалу и попытался найти многоножку или ядовитые бобы. Поставьте это в общую картину и поймёте, что Вселенная существует не только для нас или какой-либо конкретной цели.
И что мне нравится больше всего: мы едим, дышим и пьём через одно и то же отверстие в нашем теле. Каждый год люди умирают от того, что давятся. Представьте, если бы для того, чтобы есть, дышать и говорить, у вас были разные отверстия. Это было бы очень классно, не правда ли? Вы бы смогли пить, дышать, и говорить и никогда не подавились. И это отнюдь не сложное требование. Дельфин ест и дышит через разные отверстия в теле, а это млекопитающее. Я ничего не прошу. Знаете, Санта Клаус мог бы «принести» такой подарок. И ещё. Что это такое у нас между ног? Как вы уже слышали, это «центр развлечений в канализации». Ни один инженер вообще никогда бы такого не придумал. Это неправильное расположение элементов.
И вот что я хочу сказать: я не хочу, чтобы верующие стали говорить в лаборатории, что то, что они не могут понять, — дело рук бога. Задумайтесь о последствиях такого подхода. Вы стоите в лаборатории и говорите, что не знаете, как нечто происходит. И дело не в том, что никто из ныне живущих не знает, как это происходит, а в том, что ни один, кто когда-либо родится, не будет знать, как это нечто происходит. Звучит довольно дерзко, если задуматься. И вы оставляете этот вопрос и переходите к следующему. А что, если это вопрос лекарства от болезни Альцгеймера или рака, или ещё чего-то? Я не хочу такого на уроках в школе. Так что речь идет попросту о прогрессе, об открытии.
Во время моих последних визитов в Вашингтон, когда я оказывался ближе, чем когда-либо, к республиканцам <..>, у меня было две встречи подряд в администрации Буша: одна — по аэронавтике, другая — по исследованию космоса — грубо говоря, о будущем НАСА. И, проведя столь много времени в обществе влиятельных республиканцев, я понял, что республиканцы больше всего на свете не хотят умирать бедными. Но всему есть предел. Бьюсь об заклад, что большинство людей в этом зале, включая сидящих за этим столом, были крайне озабочены делом Довера, желая узнать, чем оно закончится. Когда я услышал о нём, то сказал: «Я не переживаю, ведь судья — республиканец». В конце концов, если вы доверяете преподавание в школе людям, которые не совершали открытий, то это конец для будущей экономики. И я был уверен немного больше других именно по причине финансовой составляющей.
Всем известно, что завтрашняя экономика будет зиждеться на инновации, науке и технологиях. И то, что мы видим, подрывает её основу — мы можем утратить нашу цивилизацию, как это произошло с исламом в 1100 году. И я этим чрезвычайно обеспокоен. Если вы подсчитаете, к примеру, всех лауреатов Нобелевской премии (за все время, и даже тех, кто находится в этом зале) и спросите, сколько среди них было мусульман. Окажется, что один, может, два. По-моему, второй был в области экономики. А первый — это прежде упомянутый солауреат премии вместе с профессором Вайнбергом, Абдул Салам. Он не средневосточный мусульманин, а пакистанский мусульманин. А сколько лауреатов Нобелевской премии — иудеев? Где-то четверть всех лауреатов. То есть значительная часть. А сколько мусульман в мире? Где-то миллиард. А сколько иудеев? — не более 15 миллионов. И сравнивая эти цифры, думаешь, что если бы ислам не разрушил научные основы в 1100 году, у них были бы все до единой Нобелевские премии. И тот факт, что их не то чтобы мало, их практически нет, меня очень волнует. Я обеспокоен тем, что чья-то гениальность могла найти своё выражение, но этого не случилось в том обществе на протяжении последнего тысячелетия. И вот что я хочу сказать (это конец моей речи). Я хочу понять не почему 85% научного сообщества отвергает Бога, а почему 15% его не отвергает. И на этом нам следует сосредоточить внимание. Ведь общество в данном случае отходит на второй план. Спасибо за внимание.
И если научные аргументы вас не убедили, посмотрите на это с точки зрения финансовых последствий. Если теория креационизма попадёт в учебники, лекционные залы и лаборатории, то невозможно будет подсчитать ущерб, нанесенный этим перспективам научных открытий. Я не хочу, чтобы студентов, которые могли бы в будущем сделать прорыв в работе над возобновляемыми источниками энергии или в области космических путешествий, учили, что всё, чего они не понимают и чего пока никто не понял, создано неким высшим разумом и потому для понимания априори недоступно. В тот день, когда подобное случится, мы останемся сидеть в благоговейном трепете перед тем, чего не понимаем, и будем лишь смотреть, как остальной мир отправляется туда, куда ещё не ступала нога смертных.
Источник цитат:
«The Perimeter of Ignorance», Natural History, 2005.
А вот Земля, вулканы. Цунами недавно погубило (думаю, цифра даже больше) около 200,000 человек. Ничто из этого не указывает на существование чего-либо милосердного. Здесь 90%, но должно быть 99%, как говорили тут ранее, всех живых организмов, когда-либо населявших планету, уже погибли. Солнечная система — это тир. Кометы, астероиды, тёмная материя. И взгляните, сколько времени после возникновения Земли понадобилось, чтобы появился многоклеточный организм. Жизнь появилась быстро, но не многоклеточная жизнь. Цианобактериям был необходим кислород, чтобы заработать. Это было ракетным топливом для многоклеточных организмов, но этот процесс занял 3,5 млрд. лет, что не свидетельствует о рациональности замысла, целью которого были бы мы.
Что же касается людей, этот список самый трагический. Я не стал включать сюда такое выражение свободы воли, как желание людей убивать друг друга. Я говорю о том, как нас убивает природа без помощи людей. Острый детский лейкоз, гемофилия, все эти болезни. Мы нахваливаем человека, но кто-нибудь видел полный электромагнитный спектр? Осознаём ли мы, насколько мы слепы? Частью этой слепоты является то, что мы не можем видеть электромагнитные поля, ионизированную радиацию, радон. Мы — лёгкая добыча для ионизированной радиации. Нам приходится постоянно питаться, так как мы — теплокровные. Крокодилу достаточно съесть одну курицу в месяц, и он в порядке. Так что мы постоянно в поисках пищи. Эти газы в самом низу: вы не можете почувствовать их запах или их вкус, а вдохнув их, вы умрете. А причины врождённых дефектов неизвестны. Среди них есть насилие, инфекции и другие причины, но большинство нам неизвестны. И врожденные дефекты — ужасны. Прежде всего для семьи, которая с ними сталкивается. Взгляните на снимки абортированных плодов. Большинство из них мёртворожденные или родились с сердцем вне тела. Всё это попросту глупый замысел.
Дело в том, что, если вы станете смотреть лишь на примеры разумного, вы найдёте действительно прекрасные вещи и скажете: «Эй, вот это хорошо!». К примеру, шаровидный сустав плеча. Немало вещей, на которых мы можем остановиться. Но затем вы останавливаете свой взгляд на том, что разрушает это откровение. Если бы я натолкнулся на замерзший водопад, и он поразил бы меня своей красотой, я бы обошёл скалу и попытался найти многоножку или ядовитые бобы. Поставьте это в общую картину и поймёте, что Вселенная существует не только для нас или какой-либо конкретной цели.
И что мне нравится больше всего: мы едим, дышим и пьём через одно и то же отверстие в нашем теле. Каждый год люди умирают от того, что давятся. Представьте, если бы для того, чтобы есть, дышать и говорить, у вас были разные отверстия. Это было бы очень классно, не правда ли? Вы бы смогли пить, дышать, и говорить и никогда не подавились. И это отнюдь не сложное требование. Дельфин ест и дышит через разные отверстия в теле, а это млекопитающее. Я ничего не прошу. Знаете, Санта Клаус мог бы «принести» такой подарок. И ещё. Что это такое у нас между ног? Как вы уже слышали, это «центр развлечений в канализации». Ни один инженер вообще никогда бы такого не придумал. Это неправильное расположение элементов.
И вот что я хочу сказать: я не хочу, чтобы верующие стали говорить в лаборатории, что то, что они не могут понять, — дело рук бога. Задумайтесь о последствиях такого подхода. Вы стоите в лаборатории и говорите, что не знаете, как нечто происходит. И дело не в том, что никто из ныне живущих не знает, как это происходит, а в том, что ни один, кто когда-либо родится, не будет знать, как это нечто происходит. Звучит довольно дерзко, если задуматься. И вы оставляете этот вопрос и переходите к следующему. А что, если это вопрос лекарства от болезни Альцгеймера или рака, или ещё чего-то? Я не хочу такого на уроках в школе. Так что речь идет попросту о прогрессе, об открытии.
Во время моих последних визитов в Вашингтон, когда я оказывался ближе, чем когда-либо, к республиканцам <..>, у меня было две встречи подряд в администрации Буша: одна — по аэронавтике, другая — по исследованию космоса — грубо говоря, о будущем НАСА. И, проведя столь много времени в обществе влиятельных республиканцев, я понял, что республиканцы больше всего на свете не хотят умирать бедными. Но всему есть предел. Бьюсь об заклад, что большинство людей в этом зале, включая сидящих за этим столом, были крайне озабочены делом Довера, желая узнать, чем оно закончится. Когда я услышал о нём, то сказал: «Я не переживаю, ведь судья — республиканец». В конце концов, если вы доверяете преподавание в школе людям, которые не совершали открытий, то это конец для будущей экономики. И я был уверен немного больше других именно по причине финансовой составляющей.
Всем известно, что завтрашняя экономика будет зиждеться на инновации, науке и технологиях. И то, что мы видим, подрывает её основу — мы можем утратить нашу цивилизацию, как это произошло с исламом в 1100 году. И я этим чрезвычайно обеспокоен. Если вы подсчитаете, к примеру, всех лауреатов Нобелевской премии (за все время, и даже тех, кто находится в этом зале) и спросите, сколько среди них было мусульман. Окажется, что один, может, два. По-моему, второй был в области экономики. А первый — это прежде упомянутый солауреат премии вместе с профессором Вайнбергом, Абдул Салам. Он не средневосточный мусульманин, а пакистанский мусульманин. А сколько лауреатов Нобелевской премии — иудеев? Где-то четверть всех лауреатов. То есть значительная часть. А сколько мусульман в мире? Где-то миллиард. А сколько иудеев? — не более 15 миллионов. И сравнивая эти цифры, думаешь, что если бы ислам не разрушил научные основы в 1100 году, у них были бы все до единой Нобелевские премии. И тот факт, что их не то чтобы мало, их практически нет, меня очень волнует. Я обеспокоен тем, что чья-то гениальность могла найти своё выражение, но этого не случилось в том обществе на протяжении последнего тысячелетия. И вот что я хочу сказать (это конец моей речи). Я хочу понять не почему 85% научного сообщества отвергает Бога, а почему 15% его не отвергает. И на этом нам следует сосредоточить внимание. Ведь общество в данном случае отходит на второй план. Спасибо за внимание.
И если научные аргументы вас не убедили, посмотрите на это с точки зрения финансовых последствий. Если теория креационизма попадёт в учебники, лекционные залы и лаборатории, то невозможно будет подсчитать ущерб, нанесенный этим перспективам научных открытий. Я не хочу, чтобы студентов, которые могли бы в будущем сделать прорыв в работе над возобновляемыми источниками энергии или в области космических путешествий, учили, что всё, чего они не понимают и чего пока никто не понял, создано неким высшим разумом и потому для понимания априори недоступно. В тот день, когда подобное случится, мы останемся сидеть в благоговейном трепете перед тем, чего не понимаем, и будем лишь смотреть, как остальной мир отправляется туда, куда ещё не ступала нога смертных.
Источник цитат:
«The Perimeter of Ignorance», Natural History, 2005.