Приюты Магдалины

Тейт-Британия –
Хант, Уильям Холмен –
«Пробуждение совести»

Проблемой реабилитации проституток англичане озаботились еще в 18 веке. Первый приют для падших, Госпиталь Магдалины, открылся в Лондоне в 1758 году. Почти полвека спустя, в 1807 году, свои гостеприимные двери распахнул Женский исправительный дом Лондона, а в 1835 году на помощь жрицам любви ринулась организация с монументальным названием Лондонское общество по защите молодых женщин и предотвращению проституции среди малолетних. Если же падшей сначала требовалось подлечиться — в приюты абы кого не брали — к ее услугам был достопочтенный Lock Hospital, госпиталь для сифилитиков, открытый еще в 1747 году. Шотландцы не отставали от соседей. В 1797 году в Эдинбурге был основан первый шотландский Приют Магдалины, где могли обрести стол и кров как проститутки, так и преступницы, только что выпущенные из тюрьмы (если вдруг по баланде заскучают). К 1815 году приходы в Глазго и окрестностях наскребли достаточно средств, чтобы открыть свой собственный Приют Магдалины.

В1885 году под покровительством англиканской церкви находилось уже 53 приюта для падших. Католики тоже следовали стезей добра. К концу 19 века в Англии насчитывалось 13 католических приютов, где проходили реабилитацию почти 900 женщин. Кроме того, по всей Британии открывались частные заведения. Известный филантроп лорд Шафтсбери основал в 1850 году Лондонское женское общежитие в Кэмдене. На пару с Чарльзом Диккенсом миллионерша Анджела Бердетт-Коуттс открыла знаменитый приют Урания-коттедж, о котором я еще расскажу подробнее. В 1885 году Еврейская Женская Ассоциация создала свой собственный приют, куда принимали попавших в беду еврейских девушек. Приюты могли быть рассчитаны как на несколько десятков постоялиц, так и на одну-двух. К примеру, общественная активистка Джозефина Батлер у тебя дома выхаживала больных проституток (подробнее о ней можно прочесть в книге «Женщины викторианской Англии»).

Поэтесса Кристина Россетти была волонтером Исправительного дома Марии Магдалины в Хайгейте. Заинтересовало ее в немалой степени то, что «сестры»-волонтерки одевались, как монахини, в черные платья и апостольник. По словам друга семьи, Россетти весьма элегантно смотрелась в этом наряде. Главной обязанностью волонтерок было наблюдение, чтобы не сказать слежка, за обитательницами приюта. «Сестра» должна была находиться при них постоянно, даже ночью, чтобы им не взбрело на ум что-нибудь непристойное. Россетти регулярно посещала приют и проводила там по нескольку недель в год, читая девушкам Библию и устраивая совместные молитвы.

Уильям Гладстон

Увлекался спасение падших и премьер-министр Уильям Гладстон. После парламентских сессий он имел обыкновение бродить по вечернему Лондону и заговаривать с проститутками. Но преследовал он совсем иные цели, нежели другие лондонские джентльмены. Набожный Гладстон пытался отговорить девушек от греховного занятия. Ведь есть же так много других профессий. Хоть в служанки иди, хоть в швеи, хоть в прачки, а хоть и в фабричные работницы. Выбирай — не хочу! Желающих вступить на путь истинный он препоручал заботам надзирательниц из приюта в Кливере, близ Виндзора, к которому мистер Гладстон особенно благоволил. Правда, на поверку «железный Уильям» оказался мужчиной из плоти и крови. Нет, он ни разу не нарушил свои принципы, но какой ценой ему давалось хладнокровие! Общение с проститутками было искусительным. Чтобы бороться с позывами плоти, Гладстон охаживал себя бичом. И, будучи истинным англичанином, педантично делал об этом записи в дневнике. Сеансы самобичевания он помечал греческой буквой «лямбда» из-за ее сходства с бичом.

Словом, спасения падших было занятием опасным и многотрудным. Как бы самому не опозориться.

При упоминании Приютов Магдалины в памяти сразу же всплывают жуткие прачечные, «воспетые» в фильме «Сестры Магдалины». Основой фильма стали документальные свидетельства и рассказы очевидцев, и он достаточно верно отражает то, что творилось в прачечных на самом деле. Попасть туда было легко, выйти — гораздо сложнее, причем некоторых «заблудших овечек» отправляли туда сразу из приютов, чтобы не успели нагрешить. И все это в 20 веке! Но в английских и шотландских приютах 19 века дела обстояли несколько иначе. Собственно, их и критиковали за то, что проститутки приходят в приют подкормиться и подлечиться, а все проповеди им как об стенку горох. Или того хуже — что в приютах они скрываются от полиции. Так или иначе, но Приюты Магдалины, включая самый первый, действовали на добровольной основе.

В приюты принимали женщин, способных работать и горящих желание исправиться. Зачастую, кандидатки приходили сами. Отбор был достаточно жестким. Обычно присматривались к возрасту, состоянию здоровья, искренности и наличию другой профессии. Женщин средних лет обычно забраковывали, ведь считалось, что они слишком закоренели в пороках и ничего путного из них уже не выйдет. Чахоточных и сифилитичек тоже не брали, им была прямая дорога в больницы для бедных, и мало кто хотел возиться с беременными. Особы чахлые и слабосильные не годились для приютов, где основным источником заработка была стирка. Зато туда охотно взяли бы бывшую прачку. В целом же предпочтение отдавалось особам помоложе, желательно, не профессионалкам, а соблазненным девицам, которые глубоко раскаиваются в своих грехах, заламывают руки и вообще больше ни-ни. Но кающиеся девы — товар штучный. За неимением овечек приходилось брать козлищ.

Довольно часто девушки попадали в Приюты Магдалины по чьей-то рекомендации — священника, судьи, полицейского или врача в венерическом госпитале. Кроме того, не все филантропы терпеливо дожидались, когда в двери приюта постучит дрожащая рука. Была и иная стратегия — самим уговаривать проституток на улицах, как это делал Гладстон, или даже разъезжать по борделям в дневное время, пока девицы еще не вышли на работу. Посетителям борделей советовали одеваться поэлегантнее, чтобы проститутки не сочли добродетель скучной, приземленной. Наверняка они лучше внемлют проповеди, если на проповеднике будет изысканная шляпа и чистые перчатки!

Тема проституции и потерянных женщин стала главной темой любой литературной и политической дискуссии, рассматривая это как социальную проблему.

Сразу по прибытии в приют девушка проходила медицинское освидетельствование. Вслед за ним ее ожидала долгая беседа с попечителями. Если ей удавалось убедить их в своем искреннем желании встать на путь истинный, ее принимали в приют, поначалу на испытательный срок, который мог длиться несколько месяцев. Контакты новенькой с другими девушками были ограничены. Пусть сначала к ней присмотрится персонал — не развратит ли она весь приют своими повадками?

«Найденная» (англ. Found) —
картина английского художника-прерафаэлита Данте Габриэля Россетти

После поступления девушек тщательно мыли, а в некоторых случаях обстригали им волосы — если они свалялись или кишели вшами. У всех девушек отбирали одежду, выдавая им взамен приютскую униформу. От уличного платья могли попросту избавиться, но гораздо чаще платья чистили, помечали бирками и откладывали на случай, если владелица уйдет из приюта прежде срока и потребует его обратно. Стоимость униформы вычитали из скудного заработка девушек. Почти все попечители приютов настаивали на том, чтобы девушки были одеты максимально просто и уныло. Ведь роскошь — источник гордыни. Униформа первого Приюта Магдалины претерпела минимальные изменения за почти полтора века: синее платье на каждый день и светло-коричневое для особых оказий, фартук и белый чепчик. Считалось, что отрекаясь от ярких нарядов, девушки сбрасывают с себя оковы греха и готовятся к новой честной жизни. На деле, даже инспекторы приютов жаловались на уродливый покрой униформы, а сами девушки изнывали от отсутствия ярких красок.

Униформа лондонского Приюта Магдалины во второй половине 18 в.

Зато в приютах неплохо кормили. Согласно рекомендациям Христианской Пенитенциарной Ассоциации, в ведении которой находились англиканские приюты, мясо девушкам полагалось 5 раз в неделю, рыба один раз, по пятницам их следовало угощать хлебом и сыром, а по воскресеньям — пудингом с изюмом. Даже если учесть, что мясом их кормили раз в день, а оставшиеся два приема пищи составляли хлеб и чай, это было пиршество по сравнению с рационом простой городской швеи, которая лакомилась мясом от силы несколько раз в год. Но рекомендации одно дело, а реальность — совсем другое. В приюте могла оказаться вороватая интендатша или кухарка, или же попечители урезали диету, решив, что мясо нынче дорого и нечего на него тратиться. Активистка Эллис Хопкинс наблюдала в одном приюте, как девочки выгребали картофельные очистки из помойной ямы и поджаривали их, чтобы хоть как-то набить животы. А в некоторых заведениях девушек в первый раз за день кормили в 15:00, при том, что они приступали к работе спозаранку.

О типичном распорядке дня можно судить по приюту в Глазго. Те, кому выпало дежурство в прачечной, приступали к работе в 5:30 утра, а швеи чуть позже — в 7:00. Обязанности девушек чередовались, но, в целом, все они занимались уборкой и готовкой, стирали и шили. Завтрак подавали между 8 — 9 (для разных смен), обед — между 1 и 2, ужин между 7 и 8. За ужином следовала совместная молитва, после которой девушки работали еще несколько часов. Спать ложились в 22:30.

К светскому образованию относились по-разному. Были заведения, где девушкам прививали хотя бы начальные представления о мире, учили их арифметике и географии. В других же учеба сводилась к чтению Библии, как в приюте Глазго, где на изучение Священного Писания выделялся один час в день и девушек экзаменовали по прочитанному. Библию читали вслух во время еды и за работой, а надзирательницам вменялось в обязанность при любом случае напоминать подопечным о покаянии. Развлечениями девушек не баловали, хотя находились доброхоты, которые отпускали их побегать летом на свежем воздухе или поиграть в домино зимой. Уроки пения тоже не были редкостью, но о легкомысленных песенках, конечно, речи не шло. Только гимны и псалмы.

Возникал вопрос: если задача приютов — реабилитация проституток, то к какой именно профессии их нужно готовить? И как в принципе сочетать профессиональную подготовку с деятельностью приюта, ведь девушки должны хоть что-то зарабатывать? В идеале, приют должен быть на самообеспечении. Так чем же занять праздные руки? Шитьем? Им много не заработаешь, а подслеповатые портнихи и так часто оказывались на улице. Работой на ферме, вроде дойки или сбора яблок? Но на ферме девушки будут зубоскалить с батраками и быстро порастеряют нравственность. Фабричная работа? Но у работниц остаются свободными вечера, а все мы знаем, как бывшая проститутка употребит свободный вечер. Не по назначению она его употребит. Конечно, работа служанки пришлась бы как нельзя лучше, но не всякий наниматель возьмет в услужение бывшую проститутку.

Прачечная в английском Приюте Магдалины

Решением всех проблем стала стирка, тем более, что у нее имелось символическое значение. Стирая грязное белье, женщины получались возможность смыть с души грехи. Но у красивой метафоры имелась конкретная экономическая подоплека. В отсутствие стиральных машин стирка становилась настолько трудоемкой, что проще было отдать белье в прачечную и не портить себе понедельник. Именно прачечные помогали приютам оставаться на плаву. В частности, Итон ежегодно выплачивал приюту в Кливере 270 фунтов за стирку одежды и белья учеников. Огромным спросом пользовались приютские прачечные в портовых городах. С корабля в прачечную могли привезти тысячи простыней, которые требовалось выстирать, высушить и прогладить до его отбытия. В таких случаях женщин могли загнать в прачечную на всю ночь. Одна инспекторша фабрик получила жалобу на то, что в приюте, который содержали монахини, работницам иногда приходилось стирать по 19 часов в день.

Условия работы были ужасающими. В помещениях отсутствовала вентиляция, из-за паров нечем было дышать, щелок разъедал кожу на руках и лице. За два года работы в прачечной девушки обзаводились кашлем, ревматизмом и варикозом от многочасового стояния на ногах. Впрочем, попечители приютов-прачечных придерживались мнения, что чем хуже, тем лучше. Только тяжелая, изнурительная работа сломит упрямство девушек и приучит их к послушанию. Действуя по этому принципу, ревнители морали отказывались устанавливать в прачечных новое оборудование, даже когда оно повсеместно входило в обиход. Пусть девушки носят воду от насоса и стирают вручную. Здоровее станут.

Прачечная тюрьмы Брикстон.
По ней можно судить об условиях работы в приютских
прачечных в середине 19 в.

Теоретически, телесные наказания были запрещены во всех Приютах Магдалины. На деле же директриса того же приюта в Клевере успокаивала нарушительниц пощечинами. Одна из девушек вспоминала, что за отказ пойти в церковь директриса Марикита Теннант «встряхнула меня, зажала мне рот, чтобы я замолчала, дала мне несколько оплеух и отправила наверх». Другая девушка, двадцатилетняя Харриет, признавалась, что рука у миссис Теннант тяжелая. После того, как две пансионерки затеяли ссору и бросили друг в друга тарелками, миссис Теннант заперла их в спальне. Три дня подряд из кормили только жесткими капустными листьями без мяса и соли. Поскольку девушки не были ни вегетерианками, ни поклонницами сыроедения, на третий день они раскаялись во всех грехах. Примечательно, что эти свидетельства был записаны в «Истории кающихся» - документе, который хранился в приюте в открытом доступе. Попечители не видели в рассказах девушек ничего экстраординарного.

Помимо карцера и лишения пищи, нарушительницам порядка грозила кара похуже — стрижка. Суровой меры придерживались далеко не все. Недаром в Библии рассказывается, как блудница отерла ноги Христа своими волосами. Разве смогла бы она так угодить Господу, будь у нее короткая стрижка? А это, согласитесь, прецедент солидный. Тем не менее, многие приюты находили стрижку налысо весьма эффективной мерой. И не только потому, что она лишала девушек греховной красоты. Вот что писали о ней попечители Эдинбургского приюта, где в 1830-х девушкам часто сбривали волосы: «Принятие вышеозначенной меры принесло свои преимущества, ведь женщины не любят покидать приют с бритой головой. А к тому времени, как волосы вновь отрастут, женщина успеет привыкнуть к своему положению и, благодаря наставлениям и хорошим примерам, осознает, что следовала стезей греха. Этот метод не сработал только в двух из 50 случаев».

По правилам, прибывание в Приюте Магдалины было сугубо добровольным. Женщина имела право покинуть его в любое время. Но реальность вносила свои нюансы. Как раз наказание бритьем головы показывает, что попечители шли на хитрости, чтобы удержать блудниц в заключении. Ничего удивительного, ведь они были бесплатной рабочей силой. По правилам Эдинбургского приюта, девушек следовало отпускать на свободу лишь в том случае, если они исправились — например, если их забирали близкие или же их удавалось устроить на службу. Просто так уйти никто не мог. Если же девушка настаивала на своем, ее могли на законных основаниях продержать в приюте месяц. Авось одумается. Разумеется, все это время шла психологическая обработка, так что многие оставались.

Во второй половине 19 века в Приюты Магдалины нередко заключали малолетних преступниц, для которых они становились альтернативой тюрьмы. Им деваться было некуда. В 1897 году был принят закон об условном заключении, согласно которому молодым правонарушительницам предоставлялся выбор — отсидеть в тюрьме или прожить два года в исправительном доме. Некоторые пронырливые надзирательницы сновали по судам, чтобы перехватить осужденных и забрать к себе в приют. Пара крепких рук в хозяйстве не помешает.

Фотографии несовершеннолетних воровок.
Во второй половине 19 в. их нередко посылали на
перевоспитание в Приюты Магдалины:

Непокорные особы могли пуститься в бега, причем не налегке, а прихватив скатерть или что-нибудь из утвари. Но даже если они бежали с пустыми руками, их все равно могли обвинить в воровстве, ведь на них была униформа — собственность приюта. А за эту страшную кражу можно было схлопотать от 2 до 6 месяцев тюрьмы.

Насколько эффективными были Приюты Магдалины? Не очень. К примеру, лондонский Приют Магдалины с 1758 по 1915 год принял 14057 девушек, 4580 из которых были отчислены по собственному желанию или исключены за дурное поведение. Статистика по трудоустройству тоже была весьма скромной. Пользы от них было мало, да и откуда ей взяться?

Джозефина Батлер задавалась вопросом, почему исправительные приюты рассчитаны только на женщин, а не на мужчин. Действительно, почему бы клиентам проституток не поисправляться, ведь они аморальны ничуть не меньше? Поначалу то был глас вопиющего в пустыне. Проституция считалась проблемой женской, проистекающей из распущенности и нежелания заниматься честным трудом. Но ближе к концу 19 века голоса активистов слились в стройный гул. Проблему наконец начали искать не во врожденной аморальности отдельных особ, а в экономическом неравенстве женщин. Впрочем, Прачечные Магдалины в той же Ирландии преспокойно работали и во второй половине 20 века.

Прачечная Магдалины в Ирландии, начало 20 в..

Существование приютов в Ирландии не привлекало внимание общественности до тех пор, пока в 1993 г. монашеский орден в Дублине принял решение продать часть своего прихода компании по торговле недвижимостью. На территории бывшего приюта были обнаружены останки 155 его воспитанниц в безымянных могилах, которые затем были кремированы и перезахоронены в братской могиле на кладбище Гласневин.

Поскольку кремация в католической Ирландии рассматривается как тёмное наследие язычества, разгорелся публичный скандал. В 1999 г. Мэри Норрис, Джозефина Маккарти и Мэри-Джо Мак-Дона, бывшие воспитанницы приюта, дали показания о том, как с ними обращались. В 1997 г. Канал 4 (Channel 4) показал документальный фильм «Секс в холодном климате» (Sex in a Cold Climate), где проинтервьюировал бывших воспитанниц приютов Магдалины, свидетельствовавших о многократном сексуальном, психологическом и физическом насилии, а также изоляции от окружающего мира на неопределённый период времени.

В начале XXI века при обследовании приюта Бетани были обнаружены безымянные могилы детей, умерших в этом приюте. Этот приют находился в Ратгаре до закрытия в 1972 г., и ещё до этого открытия неоднократно обвинялся в злоупотреблениях и небрежном отношении к воспитанницам.

В мае 2009 г. Комиссия по расследованию злоупотреблений против детей выпустила 2000-страничный отчёт, где были засвидетельствованы заявления сотен жителей Ирландии о том, что они в детском возрасте в период 1930—1990 гг. подвергались сексуальному насилию в сети государственных или церковных приютов или школ, предназначенных для воспитания детей из бедных семей или сирот. Виновниками случаев насилия были монахини, священники, нецерковный персонал этих заведений и их спонсоры. Обвинения касались многих католических школ и государственных «индустриальных школ», а также приютов Магдалины.