 |
«Художник и шаман между двумя мирами» Норвала Мориссо (1980) демонстрирует фирменный стиль художника: смелые цвета и сюрреалистическое восприятие внутренней жизни его героев. |
Десятилетняя схема подделок заманила в ловушку самого известного канадского художника-аборигена, рок-музыканта, ставшего сыщиком, и несколько ведущих музеев. Вот как следователи раскрыли невероятную аферу.
Норвал Мориссо был уверен. «Я не рисовал прилагаемые 23 акриловые краски на холсте», — написал он в машинописном письме в 2001 году своему представителю галереи в Торонто, который отправил ему цветные фотокопии работ, недавно проданных на несвязанном аукционе.
Мориссо, которому тогда было около 60 лет и который страдал болезнью Паркинсона, был самым важным художником в современной истории коренных народов Канады — «Пикассо Севера». Он в одиночку изобрел школу искусств Вудлендс, которая соединила европейские и коренные традиции для создания поразительных, ярких изображений с толстыми черными линиями и красочными интерьерами людей, животных и растений, как будто их просвечивали рентгеном, и их внутренности были видны и наполнены необычными узорами и формами. Он был одним из первых художников-аборигенов, привлекших внимание всей страны, и первым, чья персональная выставка прошла в Национальной галерее Канады в Оттаве. «Немногие выставки в истории канадского искусства вызвали такой мгновенный резонанс», — восторгалось канадское издание журнала Time после распроданной дебютной выставки Мориссо в Торонто в 1962 году.
К 2001 году картины Мориссо регулярно приносили тысячи долларов на рынке. Работы, которые он теперь отрицал, были не исключением. Аукционист рекламировал их как принадлежащие руке Мориссо и утверждал репортеру, писавшему о споре, что, хотя он получил картины от неизвестного продавца, у него нет причин сомневаться в их подлинности — он уже продал 800 из них без единой жалобы покупателя.
Мориссо, хотя и был справедливо возмущен, не был удивлен тем, что подделки его работ продавались на открытом рынке как подлинные. Еще в 1991 году Toronto Star сообщила, что художник жаловался на то, что его «обманывают» мошенники. Но в течение многих лет канадские правоохранительные органы мало что делали для расследования заявлений художника о том, что фальсификаторы подражают его работам. В конце концов, столкнувшись с этим бездействием, адвокаты Мориссо посоветовали ему уведомить галереи и аукционистов о том, что они продают подделки, и предупредить их, что они могут стать предметом судебного запрета, гражданского иска или уголовного обвинения. Тем не менее продажи продолжались.
Только в прошлом году, более чем через 15 лет после смерти художника от осложнений, связанных с болезнью Паркинсона, маловероятный консорциум следователей во главе с полицейским из отдела убийств из небольшого города Тандер-Бей, Онтарио, наконец, раскрыл схему обмана Морриссо. Даже сам художник не мог себе представить масштаб мошенничества, которое как по количеству поддельных картин, так и по прибыли, полученной от их продажи, было, вероятно, крупнейшим мошенничеством с произведениями искусства в истории — не в Канаде или Северной Америке, а где-либо еще в мире.
Мориссо родился в начале 1930-х годов. В соответствии с традициями анишинабе, он был воспитан бабушкой и дедушкой по материнской линии в резервации недалеко от Тандер-Бей, принадлежащей анишинабе. Резервации были (и в значительной степени остаются) небольшими, бедными, непродуктивными землями, где канадское правительство заставило коренных жителей жить. Бабушка Мориссо была католичкой, а его дедушка, шаман, научил его духовным традициям своего народа. Слияние белой и коренной культур, а не их разделение, определило жизнь и творчество Мориссо.
Когда Мориссо было 6 лет, канадские власти похитили его и отправили в школу-интернат. Эти печально известные школы-интернаты были созданы федеральным правительством в конце 19 века. Как и их коллеги в Соединенных Штатах, коренные студенты были лишены своего языка, культуры, общинных и семейных связей и насильно ассимилировались в доминирующую белую христианскую культуру. В обеих странах студенты также часто подвергались физическому, сексуальному и эмоциональному насилию, и Мориссо позже сказал, что он пережил сексуальное насилие в школе — среди событий, которые нанесли ему длительный психологический и эмоциональный ущерб, сделав его уязвимым для пристрастий к алкоголю и наркотикам.
К 10 годам Мориссо вернулся в уединение своих бабушек и дедушек и стал начинающим художником, рисуя и раскрашивая запрещенные вещи. В традиции анишинабе было запрещено создавать визуальное искусство, основанное на священных устных традициях и мифах. Когда он стал серьезно относиться к своей работе, в подростковом возрасте и в начале 20-х годов, он навлек на себя критику в обществе. «Многие старейшины и [анишинабе] не соглашались с тем, что делал Норвал и что он выражал в своих картинах», — говорит Даллас Томпсон, мужчина из анишинабе, который знал одного из родственников Мориссо.
В то время Канада запретила коренным народам практиковать свою культуру (законы, которые действовали до 1951 года). Вкладывая духовный материал в свои работы, Мориссо бросал вызов как колониальному, так и коренному давлению, одновременно создавая новый художественный стиль, который привнес идеи анишинаабе в западное искусство. Его большие, смелые работы были наполнены завитками ярких красок, изображавших людей и животных как вместилища древних духовных мифов. Он рассматривал свое искусство как своего рода терапию, и не обязательно для себя. «Зачем я жив?» — сказал он однажды. «Чтобы исцелить вас, ребята, которые еще более облажались, чем я. Как я могу вас исцелить? С помощью цвета».
Мориссо мгновенно стал знаменитостью в 1962 году, после того как владелец галереи в Торонто по имени Джек Поллок (не родственник Джексона) обнаружил Мориссо и начал выставлять его работы, что стало первым случаем, когда работы художника-аборигена были показаны в современной канадской галерее. Влияние на мир искусства страны было немедленным и огромным. Каждая картина продавалась в первый же день. В конце концов, Мориссо стал практикующим шаманом и начал подписывать свои картины именем Copper Thunderbird, данным ему в рамках церемонии исцеления. Вскоре его работы были включены в выставки в Англии, Норвегии, Германии и США.
Друзья и коллеги знали Мориссо как человека мягкого, но ироничного. Поллок называл его «эксцентричным, безумным, блестящим». В короткометражке Национального совета по кинематографии Канады, выпущенной в 1974 году, Мориссо сидит среди своих работ в фиолетовой рубашке и расписном коричневом жилете. Он говорит, что великий дух обещал направлять и заботиться о нем. «Какой еще защиты мне нужно?» — говорит Мориссо документалисту. «Мне не нужно идти в большой собор».
Мориссо, который был бисексуалом, женился на женщине и стал отцом семерых детей, но позже отдалился от своей семьи. Он был равнодушен к знаменитостям, вежливому обществу и поклонению деньгам. Он также боролся с алкоголизмом и употреблением тяжелых наркотиков. Жильбер Картье, его личный помощник в конце 1970-х годов, вспоминает, что Мориссо однажды скрутил косяк с тысячедолларовой купюрой и выкурил его. По мере того, как его пристрастия усиливались в конце 1980-х годов, художник жил в нищете в Северном Онтарио и Западной Канаде, в то время как его картины продавались за огромные суммы на рынке и пользовались первоклассным размещением в самых элитных художественных учреждениях страны.
Его безразличие к буржуазному обществу иногда доставляло ему неприятности. В мемуарах 1989 года Поллок, умерший в 1992 году, вспоминал, что в 1978 году Мориссо начал продавать картины антиквару, который также служил прикрытием для мафии. Вскоре мафия стала давать Мориссо неподписанные картины и механически изготовленные шелкографические отпечатки и подкупать его, чтобы он их подписывал.
Другие, кто его знал, подтверждают, что Мориссо был готов предоставить свое имя работам, которые он не создал полностью сам. Картье вспомнил мне, что единокровный брат художника Вольф Мориссо однажды нуждался в деньгах на очки, и Мориссо задавался вопросом, примет ли окулист картины в качестве бартера. Когда Вольф сказал, что доктор примет, Мориссо заставил Вольфа создать несколько картин, а затем художник сам подписал изображения. В другом случае Мориссо, по-видимому, подписал свое имя на работах, созданных одним из его протеже.
Конечно, существует давняя традиция, когда художники используют друзей, соавторов и учеников для создания «оригинальных» работ. Микеланджело нанимал помощников для росписи Сикстинской капеллы. У Энди Уорхола была виртуальная сборочная линия помощников, уместно названная «Фабрикой», которая позволяла ему выпускать огромное количество произведений. Подход Мориссо был схожим.
«У каждого художника, когда он достигает определенного уровня производительности — ну, не у каждого, но у значительной части из них — появляются помощники, ученики», — говорит Кори Дингл, исполнительный директор поместья Мориссо.
Тем не менее, по словам Картье, Поллок предупредил Мориссо, что тот подвергает рынок риску своими квазимошенничествами, которые наверняка будут множиться. «И именно это и произошло», — говорит Картье.
В 2001 году канадская газета National Post опубликовала новость о том, что Мориссо обвиняет аукционный дом за пределами Торонто в продаже подделок. В ответ некоторые аукционисты и торговцы произведениями искусства подвергли сомнению способность Мориссо подтверждать подлинность собственных материалов, заявив, например, что Мориссо не помнит, какие именно произведения искусства он создал, потому что его память ухудшилась из-за болезни Паркинсона и пьянства. Мориссо писал «картины за еду или выпивку», — рассказал National Post президент аукционного дома в Торонто . «Вы даете ему акриловые краски и холст, говорите, что сводите его на ужин, даете ему выпивку, и он рисует».
Но близкие Мориссо утверждали, что художник не страдал от нарушения познавательных способностей. Более того, его адвокаты и одобренные дилеры указывали на явные различия между подлинными произведениями Мориссо и теми, которые оспаривал художник.
Во-первых, Мориссо почти всегда подписывал работы именем своего шамана, Copper Thunderbird, слоговыми буквами кри на лицевой стороне — никогда неразборчиво на обороте картины, никогда на английском языке и, конечно, никогда не с символом авторского права. Все три эти ошибочные черты присутствовали в некоторых подделках. Во-вторых, происхождение спорных картин — их история владения — было неопределенным и не могло быть отслежено до Мориссо. Иногда картины пахли маркерами, которые художник никогда не использовал. На других картинах были неправильно написанные названия на обороте. А изображения сбивали с толку духовные мифы коренных народов, которые Мориссо представлял визуально. Томпсон говорит: «Картины не имеют смысла».
Однако для многих коллекционеров двойники прошли проверку. «Его искусство очень легко подделать, если вы этого захотите», — говорит Ричард Бейкер, адвокат Мориссо с 1975 по 1982 год и активный член канадского Norval Morrisseau Heritage Society, которое художник основал для защиты своих интересов. «Когда вы смотрите на двухмерное качество искусства Мориссо, вы можете это сказать. Это довольно просто: если вы искусный фальсификатор, вы можете довольно хорошо подделать картину Мориссо. И ее будет очень трудно отличить от подлинной картины».
В последние годы своей жизни Мориссо подал 15 заявлений под присягой, определяющих подделки; тогда же он основал Norval Morrisseau Heritage Society. В период с 2001 по 2005 год его адвокаты отправляли письма с требованием к владельцам галерей прекратить продажу работ, которые, по словам художника, он никогда не видел, не говоря уже о том, чтобы их создал. Но к середине 2005 года Мориссо заболел и жил в доме престарелых. «Единственное, о чем я думаю, это рисовать», — сказал он репортеру. «Я просто хочу рисовать. В моей голове есть вещи, которые я хотел бы выплеснуть, но сейчас это невозможно». Два года спустя, в возрасте 75 лет, он умер.
Смерть Мориссо только придала смелости его оппонентам. Аукционисты, владельцы галерей и коллекционеры, которые хотели получить прибыль от продажи картин потенциально сомнительного происхождения, подали в суд на авторизованного дилера художника, а также на его адвоката и других, чьи заявления о широко распространенном мошенничестве Мориссо угрожали стоимости полотен, которыми эти продавцы владели, которые продали или могли продать.
Канадские правоохранительные органы начали расследование заявлений о широко распространенном мошенничестве в 2008 году, в первую очередь обращая внимание на владельцев галерей, которые получали прибыль от предполагаемых подделок. Королевская канадская конная полиция (RCMP) — канадский аналог ФБР — объявила свое расследование безрезультатным, написав в отчете для полиции Тандер-Бей: «Следователи не выявили и не получили требуемых доказательств, необходимых для поддержки обвинений в преступной деятельности».
Казалось, что кто-то вне правоохранительных органов должен был бы форсировать этот вопрос, если бы был какой-либо прогресс в разоблачении мошенничества. К счастью, несколько покупателей были возмущены, узнав, что им могли продать подделки, включая шотландско-канадского певца по имени Джон Макдермотт, который в 2013 году подал в суд на галерею, которая продала ему спорную картину Мориссо. Макдермотт сказал, что провел собственное расследование происхождения картины, которая, как он пришел к выводу, была подделкой. Более того, он утверждал, что может установить виновных. Среди других имен были два крутых парня из Тандер-Бей по имени Гэри Ламонт и Дэвид Восс, которые, как он сообщил судам, производили и перепродавали поддельные картины Мориссо в больших количествах, обычно это были крупномасштабные картины на бумаге или холсте, как и большинство подлинных работ Мориссо.
Согласно более поздним комментариям полиции Тандер-Бей, Ламонт и Восс были ветеранами наркобизнеса в Тандер-Бей, городе с населением около 100 000 человек, который регулярно переживает самые высокие показатели убийств в Канаде, особенно с участием коренных народов. Насильственные преступления являются обычным явлением на фоне экономики, жилищного кризиса, эпидемии опиоидов и сохраняющейся расовой враждебности среди многих местных жителей по отношению к коренным народам, прибывающим из резерваций по всему Северному Онтарио.
По словам Макдермотта, мужчины продавали подделки онлайн коллекционерам, дилерам и аукционным домам. Действительно, именно Восс поставлял подделки аукционному дому за пределами Торонто, которые привлекли внимание Мориссо в 2001 году. Макдермотт отказался от иска по неизвестным причинам, а его представители не ответили на многочисленные просьбы прокомментировать ситуацию, но другие аукционисты, коллекционеры и покупатели также начали обращаться в суды за разрешением своих споров.
Один из них был рок-звездой.
Кевин Хирн играет на клавишных в группе Barenaked Ladies , наиболее известной в Соединенных Штатах по мегахиту 1998 года «One Week» и написанию заглавной песни для ситкома «Теория большого взрыва». Группа продала более 15 миллионов записей, и ее успех позволил Хирну серьезно заняться коллекционированием произведений искусства. Он давно ценил искусство коренных народов и был тронут тем, что Мориссо говорил об использовании своей картины как способа исцеления других. В 2005 году Хирн приобрел картину Мориссо под названием « Энергия духа Матери-Земли» за 20 000 канадских долларов в галерее Торонто, которая заверила его, что это не одно из тех мошенничеств, о которых Хирну доводилось слышать слухи. (На самом деле, двумя годами ранее Мориссо отправил галерее письмо, в котором сообщал, что несколько его «Мориссо» были поддельными.)
В 2010 году Хирн одолжил полотно Художественной галерее Онтарио для выставки, которую он также помогал курировать. Несколько дней спустя ему позвонили и сказали, что главный куратор галереи приказал убрать картину. Это была подделка.
Хирн, человек с мягким голосом и скромный, говорит, что его «сердце упало» от этой новости. Он чувствовал себя лично оскорбленным и злым из-за того, что Морриссо эксплуатируют. Он подал в суд на галерею в 2012 году и вместе со своими адвокатами провел следующие несколько лет, расследуя Восса и Ламонта как главарей широкомасштабной аферы.
В период с 2012 по 2015 год Хирн фактически стал частным детективом на полставки: он и его адвокаты опросили более 200 человек, в основном в районе Тандер-Бей, включая соратников Восса и Ламонта, других покупателей, которые считали, что их обманули, а также близких друзей и членов семьи Мориссо.
Они узнали, что Ламонт и Восс, оба белые, утверждали, что знали Мориссо — отец Ламонта дружил с Мориссо, и художник даже подарил ему несколько оригинальных картин. В судебном иске Восс сказал, что он тоже встречался с Мориссо в доме друга в Тандер-Бей в 1980-х годах и что он начал покупать подлинные картины у друзей, которые жили в резервациях или поблизости от них.
Следственная группа Хирна обнаружила, что в течение многих лет Ламонт и его жена помогали контролировать групповой дом для молодежи из числа коренного населения. Даллас Томпсон, человек из племени анишинаабе, который знал родственника Мориссо, сказал, что Ламонт управлял домом как виртуальной фабрикой по производству поддельных картин Мориссо. Под руководством Ламонта молодежь и другие коренные жители Тандер-Бей получали деньги — или их заставляли под угрозой насилия — создавать двойников Мориссо сотнями. Затем Томпсон, Восс и Ламонт выставляли их на продажу на eBay или ездили по Канаде, продавая их аукционистам и дилерам для перепродажи. Томпсон, который, по его словам, набрался смелости выступить против Ламонта спустя годы после того, как тот напал на него, рассказал мне, что он один был свидетелем или участником создания по меньшей мере 400 подделок Мориссо.
На слушании по его иску против галереи, которое началось в октябре 2017 года, Хирн предоставил экспертов, которые дали показания о том, что проданная ему картина была подделкой. Томпсон также дал показания. Но защита представила встречные доказательства, включая эксперта по почерку, который показал, что, по его мнению, подпись на картине почти наверняка принадлежала Мориссо, что вызвало сомнение в глазах судьи. Бремя доказывания того, что картина была подделкой, лежало на Хирне, как на истце, и, по словам судьи, у Хирна не было доказательств. В своем решении 2018 года судья признал, что в Тандер-Бей существовала мошенническая группировка, но он сказал, что существование группировки не доказывает, что отдельная картина, купленная Хирном, была подделкой; это было просто оспорено. Судья признал, что Хирн и его эксперты могут быть правы, но сказал, что они также могут ошибаться, и истина «не всегда достижима в непрофессиональном смысле». Он пришел к выводу, что «ничья достается ответчикам».
Загнанный в угол судами, Хирн продолжил отстаивать свое дело за их пределами. Он связался со старым другом, режиссером по имени Джейми Кастнер, который сделал свой собственный репортаж и изложил результаты в документальном фильме 2019 года под ироничным названием There Are No Fakes . Фильм представил более широкой аудитории ошеломляющую сагу о мистификациях Морриссо, различных судебных исках и обвинениях, связанных с Воссом и Ламонтом. There Are No Fakes был мощным, основательным и убедительным, но он получил мало внимания за пределами провинции Онтарио.
К счастью, один неожиданный зритель знал все о Воссе и Ламонте и увидел в доказательствах фильма способ окончательно их уничтожить.
Джейсон Рыбак, 48 лет, работает в полиции с 2000 года и ему осталось всего шесть лет до выхода на пенсию. Мы встретились августовским утром 2023 года. У Рыбака бритая голова и аккуратная растительность на лице, он был одет в синий костюм, розовую рубашку и галстук. Остановившись в автокафе Tim Hortons на чашку чая и прокатившись по суровым местам Тандер-Бей на его машине, слушая рок-музыку, мы отправились в провинциальный полицейский участок.
До 2019 года Рыбак мало знал о Мориссо. В конце концов, он занимается убийствами, а не картинами. Фактически, именно убийство десятилетней давности привлекло его внимание к подделкам Мориссо: нераскрытое дело середины 1980-х годов, когда в Тандер-Бей был убит 17-летний Скотт Дав. Главной целью расследования был не кто иной, как Гэри Ламонт. Но у полиции не было доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, и дело оставалось нераскрытым. Однако Рыбак поддерживал связь с матерью Дава, и она предложила ему посмотреть документальный фильм, в котором упоминался ее сын. Рыбак посмотрел « Подделок нет» в конце 2019 года. После этого он говорит: «Я начал расследовать это, надеясь, что это приведет нас к раскрытию убийства Скотта Дава. Но дело так и не пошло по этому следу — оно привело прямо к этому мошенничеству».
Первый телефонный звонок Рыбака был сделан Хирном, чьи адвокаты предоставили Рыбаку информацию о Ламонте и Воссе. А многочисленные судебные баталии — с участием Хирна, Макдермотта и других покупателей, коллекционеров и владельцев галерей — привели к тому, что обширные документы стали доступны онлайн, оставив Рыбаку список источников интервью. Поскольку полицейская служба Тандер-Бей была недоукомплектована и сосредоточена на защите печально известного проблемного города, Рыбак обратился в провинциальную полицию за дополнительными ресурсами. Он также связался с группой ФБР по борьбе с преступлениями в сфере искусства, чтобы помочь местным правоохранительным органам узнать, как структурировать расследование и с какими экспертами консультироваться, чтобы отличить подлинные работы Мориссо от подделок.
Вместо того, чтобы расследовать продавцов подделок Мориссо, как это делала Королевская канадская конная полиция, Рыбак сосредоточился на фальсификаторах, начав с таких людей, как Томпсон. Он также сосредоточился на покупателях, которые, казалось, знали, кому платили или к кому обращались за изготовлением подделок, где покупались художественные принадлежности и как продавались картины. К удивлению Рыбака, у него не возникло проблем с развязыванием языков. Хотя некоторые покупатели были смущены тем, что их обманули, они, как правило, не были скрытными, в отличие от большинства его собеседников по расследованиям убийств. «Это было странно, потому что все, с кем мы имели дело, любили нас и были открыты», — говорит Рыбак. А некоторые из них открыто указывали на Ламонта и Восса как на главных виновников этой схемы.
Более сложным было определить, участвовали ли аукционисты, владельцы галерей, покупатели и даже сами художники-по-найму сознательно в мошенничестве или им просто платили за то, чтобы они рисовали, не зная, что работы рекламируются как оригиналы Мориссо. По словам Рыбака, ситуация осложнялась тем, что суды ошибочно постановили, что некоторые подделки были подлинными, на что иногда указывали коллекционеры, владельцы галерей и продавцы, узаконивая свои подделки.
В конце концов Рыбак решил, что лучшим способом двигаться вперед будет реконструировать кочевую жизнь Мориссо, как биограф, опрашивая всех, с кем художник сталкивался. Он узнал, что Мориссо не мог выпустить отпечатки в 1970-х и 1980-х годах, на которые заявляли некоторые галереи и владельцы, потому что в эти годы он мало работал — или, когда работал, то писал в другом стиле. Полицейские стали фактическими художественными критиками и историками, способными различать различные техники Мориссо в разные периоды его жизни. Вскоре они смогли отличить подделки от оригинала. «Они заметно отличаются, за исключением нескольких», — говорит Рыбак. Некоторые картины были указаны как написанные им после 2007 года, — но Мориссо «не так много рисовал, когда был мертв», — говорит Рыбак.
Рыбак определил, что Восс задумал этот план примерно в 1996 году, подделывая картины, продавая и отправляя их на реализацию, прежде чем собрать команду для производства подделок по всей Онтарио и Альберте. Когда Рыбак брал интервью у бывшей жены Восса, он вспоминает: «Она сказала, что ждала 25 лет», когда полиция придет к ней домой. Рыбак пришел к выводу, что к 2002 году Ламонт, который, по словам Рыбака, мог быть товарищем Восса в наркобизнесе, позаимствовал эту идею для себя и основал вторую сеть, которая занималась тем же самым.
На своем сайте Ламонт разместил фотографии себя с Мориссо, что, возможно, успокоило потенциальных покупателей. Ламонт продавал картины онлайн людям по всему миру, что значительно расширило масштабы операции. Другой знакомый Ламонта и Восса, имя которого полиция не называет, поскольку он умер до того, как ему удалось предъявить уголовное обвинение, передал информацию об афере людям на юге Онтарио, что привело к появлению третьей мошеннической сети, которая появилась около 2008 года и произвела еще больше поддельного искусства. По словам Рыбака, в течение многих лет эти три пересекающихся сети производили, возможно, десятки тысяч подделок и распространяли их по всему миру, принося десятки миллионов долларов себе, аукционистам и владельцам галерей. Рыбак установил, что существует целая индустрия Мориссо — та, которая зарабатывала девятизначные суммы. И Норвал Мориссо никогда не получал от этого ни цента.
Отследить каждую подделку было невозможно — их было просто слишком много. В конце 2019 года полиция Тандер-Бей провела обыск в доме Ламонта в Тандер-Бей, а затем обнаружила еще один тайник в доме Восса неподалеку. В 2022 году Рыбак возглавил облаву в Калгари, в ходе которой было обнаружено еще 300 подделок — достаточно, чтобы 24-футовый фургон не смог их все перевезти, и ему пришлось найти грузовик поб
ольше. В каждом месте, как обнаружили Рыбак и его коллеги, на сборочных линиях люди производили двойников Мориссо.
Рыбак обнаружил, что ведущие художественные учреждения попались на удочку мошенников. В суде коллекционеры указали на эти учреждения как на доказательство подлинности спорных Мориссо. По словам Рыбака, в здании Сената Канады была подделка, и он считает, что по крайней мере одна из 23 картин и гравюр Мориссо, хранящихся в Национальном музее американских индейцев Смитсоновского института , является подделкой.
«Не существует простого способа ответить на вопрос об аутентификации», — сказала мне Гвен Манти , реставратор Смитсоновского музея американского искусства . Сама Манти — один из полудюжины реставраторов картин в учреждении, часть работы которых включает исследование и проверку новых поступивших объектов. Она объяснила, что Смитсоновский институт спрашивает своих дарителей о происхождении работ, которые он получает, и учреждение не считает, что даритель коллекции Мориссо имел основания сомневаться в их подлинности. Ни одна из подвергнутых сомнению картин Мориссо не выставлена в музеях Смитсоновского института, поскольку доказать их фактическое происхождение чрезвычайно сложно. Рейчел Шабика, старший регистратор Национального музея американских индейцев, сказала: «Я могу себе представить, что в большинстве крупных музеев есть коллекции вещей, в которых они не уверены на 100 процентов, особенно учитывая, что такое учреждение, как Смитсоновский институт, такое же старое».
Не было никаких непосредственных планов показывать спорную картину до того, как Смитсоновский институт узнал об этих обвинениях в 2019 году. В конечном итоге расследование Рыбака заняло два с половиной года и охватило почти 100 сотрудников правоохранительных органов, которые опросили более 270 человек. В марте 2023 года он и другие должностные лица в Тандер-Бей объявили, что арестовали восемь человек, находившихся в центре мошеннических сетей. Среди виновных были Ламонт и Восс. Полиция предъявила 40 обвинений, среди которых подделка документов, мошенничество и хранение краденого имущества с целью его продажи. На заднем плане пресс-конференции, на которой были объявлены обвинения, были представлены 10 из более чем 1000 поддельных картин Морриссо, изъятых полицией на данный момент. Точное количество подделок, изготовленных за эти годы, неизвестно, но, по словам Рыбака, их может быть более 10 000, а преступная прибыль составила до 100 миллионов долларов.
В декабре 2023 года Ламонт признал себя виновным по одному пункту обвинения в подделке документов и одному пункту обвинения в мошенничестве с общественностью на сумму свыше 5000 долларов, и был приговорен к пяти годам тюремного заключения. В ответ один из лидеров коренных народов заявил, что подделки были преступной эксплуатацией художников из числа коренных народов, и пригрозил «дальнейшей делегитимацией культуры».
На слушании по приговору Ламонт сказал, что он «очень сожалеет и раскаивается в том, что сделал, и берет на себя полную ответственность». Рыбак ожидает, что это признание станет первым из многих; судебные процессы над Воссом и другими подозреваемыми должны начаться в этом и следующем году. Восс неохотно общался с журналистами и не был доступен для комментариев.
Хирн, коллекционер, чья инициатива помогла следователям докопаться до сути аферы, считает, что принадлежность Мориссо к маргинализированной группе была полезна мошенникам. Успех мошеннической сети, говорит он, «иллюстрирует сохранение проблемы в отношениях между коренными народами и колонизаторами». Мошенники делали ставку на отсутствие возмущения, когда репутация Мориссо была запятнана. Рыбак соглашается и добавляет, что мошенники знали, что Мориссо «никогда не вел резюме по живописи». Фальсификаторы «знали, что, по их мнению, никто никогда не сможет выяснить, что он на самом деле нарисовал».
Между тем, Рыбак и Хирн говорят, что потенциальные покупатели регулярно звонят или пишут по электронной почте, прося руководства по аутентификации той или иной картины, беспокоясь, что они могли потратить большие суммы денег на бесполезные подделки. Некоторых покупателей обманули и лишили сбережений всей их жизни.
Для мошенников, конечно, эта схема была не более чем способом заработать деньги. Но опустошение для честных покупателей, для Мориссо и его наследия, для культуры коренных народов и канадского искусства в целом неисчислимо. Работы Мориссо были не бессмысленными картинами, а драгоценными, незаменимыми примерами опыта анишинабе в Канаде и мире. Как сказал мне Томпсон: «Каждая картина должна быть проникновением в мою культуру».
Мориссо, которому тогда было около 60 лет и который страдал болезнью Паркинсона, был самым важным художником в современной истории коренных народов Канады — «Пикассо Севера». Он в одиночку изобрел школу искусств Вудлендс, которая соединила европейские и коренные традиции для создания поразительных, ярких изображений с толстыми черными линиями и красочными интерьерами людей, животных и растений, как будто их просвечивали рентгеном, и их внутренности были видны и наполнены необычными узорами и формами. Он был одним из первых художников-аборигенов, привлекших внимание всей страны, и первым, чья персональная выставка прошла в Национальной галерее Канады в Оттаве. «Немногие выставки в истории канадского искусства вызвали такой мгновенный резонанс», — восторгалось канадское издание журнала Time после распроданной дебютной выставки Мориссо в Торонто в 1962 году.
К 2001 году картины Мориссо регулярно приносили тысячи долларов на рынке. Работы, которые он теперь отрицал, были не исключением. Аукционист рекламировал их как принадлежащие руке Мориссо и утверждал репортеру, писавшему о споре, что, хотя он получил картины от неизвестного продавца, у него нет причин сомневаться в их подлинности — он уже продал 800 из них без единой жалобы покупателя.
Мориссо, хотя и был справедливо возмущен, не был удивлен тем, что подделки его работ продавались на открытом рынке как подлинные. Еще в 1991 году Toronto Star сообщила, что художник жаловался на то, что его «обманывают» мошенники. Но в течение многих лет канадские правоохранительные органы мало что делали для расследования заявлений художника о том, что фальсификаторы подражают его работам. В конце концов, столкнувшись с этим бездействием, адвокаты Мориссо посоветовали ему уведомить галереи и аукционистов о том, что они продают подделки, и предупредить их, что они могут стать предметом судебного запрета, гражданского иска или уголовного обвинения. Тем не менее продажи продолжались.
Только в прошлом году, более чем через 15 лет после смерти художника от осложнений, связанных с болезнью Паркинсона, маловероятный консорциум следователей во главе с полицейским из отдела убийств из небольшого города Тандер-Бей, Онтарио, наконец, раскрыл схему обмана Морриссо. Даже сам художник не мог себе представить масштаб мошенничества, которое как по количеству поддельных картин, так и по прибыли, полученной от их продажи, было, вероятно, крупнейшим мошенничеством с произведениями искусства в истории — не в Канаде или Северной Америке, а где-либо еще в мире.
Мориссо родился в начале 1930-х годов. В соответствии с традициями анишинабе, он был воспитан бабушкой и дедушкой по материнской линии в резервации недалеко от Тандер-Бей, принадлежащей анишинабе. Резервации были (и в значительной степени остаются) небольшими, бедными, непродуктивными землями, где канадское правительство заставило коренных жителей жить. Бабушка Мориссо была католичкой, а его дедушка, шаман, научил его духовным традициям своего народа. Слияние белой и коренной культур, а не их разделение, определило жизнь и творчество Мориссо.
Когда Мориссо было 6 лет, канадские власти похитили его и отправили в школу-интернат. Эти печально известные школы-интернаты были созданы федеральным правительством в конце 19 века. Как и их коллеги в Соединенных Штатах, коренные студенты были лишены своего языка, культуры, общинных и семейных связей и насильно ассимилировались в доминирующую белую христианскую культуру. В обеих странах студенты также часто подвергались физическому, сексуальному и эмоциональному насилию, и Мориссо позже сказал, что он пережил сексуальное насилие в школе — среди событий, которые нанесли ему длительный психологический и эмоциональный ущерб, сделав его уязвимым для пристрастий к алкоголю и наркотикам.
 |
Мориссо, известный как «Пикассо Севера», в галерее Поллока в Торонто, 1975 год, рядом с картиной матери и ребенка — частая тема. The Globe and Mail |
К 10 годам Мориссо вернулся в уединение своих бабушек и дедушек и стал начинающим художником, рисуя и раскрашивая запрещенные вещи. В традиции анишинабе было запрещено создавать визуальное искусство, основанное на священных устных традициях и мифах. Когда он стал серьезно относиться к своей работе, в подростковом возрасте и в начале 20-х годов, он навлек на себя критику в обществе. «Многие старейшины и [анишинабе] не соглашались с тем, что делал Норвал и что он выражал в своих картинах», — говорит Даллас Томпсон, мужчина из анишинабе, который знал одного из родственников Мориссо.
В то время Канада запретила коренным народам практиковать свою культуру (законы, которые действовали до 1951 года). Вкладывая духовный материал в свои работы, Мориссо бросал вызов как колониальному, так и коренному давлению, одновременно создавая новый художественный стиль, который привнес идеи анишинаабе в западное искусство. Его большие, смелые работы были наполнены завитками ярких красок, изображавших людей и животных как вместилища древних духовных мифов. Он рассматривал свое искусство как своего рода терапию, и не обязательно для себя. «Зачем я жив?» — сказал он однажды. «Чтобы исцелить вас, ребята, которые еще более облажались, чем я. Как я могу вас исцелить? С помощью цвета».
Мориссо мгновенно стал знаменитостью в 1962 году, после того как владелец галереи в Торонто по имени Джек Поллок (не родственник Джексона) обнаружил Мориссо и начал выставлять его работы, что стало первым случаем, когда работы художника-аборигена были показаны в современной канадской галерее. Влияние на мир искусства страны было немедленным и огромным. Каждая картина продавалась в первый же день. В конце концов, Мориссо стал практикующим шаманом и начал подписывать свои картины именем Copper Thunderbird, данным ему в рамках церемонии исцеления. Вскоре его работы были включены в выставки в Англии, Норвегии, Германии и США.
 |
В этом диптихе 1978 года «Рассказчик: художник и его дедушка» Мориссо изображает своего дедушку по материнской линии (слева), передающего предковые истории художнику (справа). Отношения между короной и коренными народами и дела Севера, Канада |
Друзья и коллеги знали Мориссо как человека мягкого, но ироничного. Поллок называл его «эксцентричным, безумным, блестящим». В короткометражке Национального совета по кинематографии Канады, выпущенной в 1974 году, Мориссо сидит среди своих работ в фиолетовой рубашке и расписном коричневом жилете. Он говорит, что великий дух обещал направлять и заботиться о нем. «Какой еще защиты мне нужно?» — говорит Мориссо документалисту. «Мне не нужно идти в большой собор».
Мориссо, который был бисексуалом, женился на женщине и стал отцом семерых детей, но позже отдалился от своей семьи. Он был равнодушен к знаменитостям, вежливому обществу и поклонению деньгам. Он также боролся с алкоголизмом и употреблением тяжелых наркотиков. Жильбер Картье, его личный помощник в конце 1970-х годов, вспоминает, что Мориссо однажды скрутил косяк с тысячедолларовой купюрой и выкурил его. По мере того, как его пристрастия усиливались в конце 1980-х годов, художник жил в нищете в Северном Онтарио и Западной Канаде, в то время как его картины продавались за огромные суммы на рынке и пользовались первоклассным размещением в самых элитных художественных учреждениях страны.
Его безразличие к буржуазному обществу иногда доставляло ему неприятности. В мемуарах 1989 года Поллок, умерший в 1992 году, вспоминал, что в 1978 году Мориссо начал продавать картины антиквару, который также служил прикрытием для мафии. Вскоре мафия стала давать Мориссо неподписанные картины и механически изготовленные шелкографические отпечатки и подкупать его, чтобы он их подписывал.
Другие, кто его знал, подтверждают, что Мориссо был готов предоставить свое имя работам, которые он не создал полностью сам. Картье вспомнил мне, что единокровный брат художника Вольф Мориссо однажды нуждался в деньгах на очки, и Мориссо задавался вопросом, примет ли окулист картины в качестве бартера. Когда Вольф сказал, что доктор примет, Мориссо заставил Вольфа создать несколько картин, а затем художник сам подписал изображения. В другом случае Мориссо, по-видимому, подписал свое имя на работах, созданных одним из его протеже.
Конечно, существует давняя традиция, когда художники используют друзей, соавторов и учеников для создания «оригинальных» работ. Микеланджело нанимал помощников для росписи Сикстинской капеллы. У Энди Уорхола была виртуальная сборочная линия помощников, уместно названная «Фабрикой», которая позволяла ему выпускать огромное количество произведений. Подход Мориссо был схожим.
«У каждого художника, когда он достигает определенного уровня производительности — ну, не у каждого, но у значительной части из них — появляются помощники, ученики», — говорит Кори Дингл, исполнительный директор поместья Мориссо.
Тем не менее, по словам Картье, Поллок предупредил Мориссо, что тот подвергает рынок риску своими квазимошенничествами, которые наверняка будут множиться. «И именно это и произошло», — говорит Картье.
В 2001 году канадская газета National Post опубликовала новость о том, что Мориссо обвиняет аукционный дом за пределами Торонто в продаже подделок. В ответ некоторые аукционисты и торговцы произведениями искусства подвергли сомнению способность Мориссо подтверждать подлинность собственных материалов, заявив, например, что Мориссо не помнит, какие именно произведения искусства он создал, потому что его память ухудшилась из-за болезни Паркинсона и пьянства. Мориссо писал «картины за еду или выпивку», — рассказал National Post президент аукционного дома в Торонто . «Вы даете ему акриловые краски и холст, говорите, что сводите его на ужин, даете ему выпивку, и он рисует».
Но близкие Мориссо утверждали, что художник не страдал от нарушения познавательных способностей. Более того, его адвокаты и одобренные дилеры указывали на явные различия между подлинными произведениями Мориссо и теми, которые оспаривал художник.
Во-первых, Мориссо почти всегда подписывал работы именем своего шамана, Copper Thunderbird, слоговыми буквами кри на лицевой стороне — никогда неразборчиво на обороте картины, никогда на английском языке и, конечно, никогда не с символом авторского права. Все три эти ошибочные черты присутствовали в некоторых подделках. Во-вторых, происхождение спорных картин — их история владения — было неопределенным и не могло быть отслежено до Мориссо. Иногда картины пахли маркерами, которые художник никогда не использовал. На других картинах были неправильно написанные названия на обороте. А изображения сбивали с толку духовные мифы коренных народов, которые Мориссо представлял визуально. Томпсон говорит: «Картины не имеют смысла».
Однако для многих коллекционеров двойники прошли проверку. «Его искусство очень легко подделать, если вы этого захотите», — говорит Ричард Бейкер, адвокат Мориссо с 1975 по 1982 год и активный член канадского Norval Morrisseau Heritage Society, которое художник основал для защиты своих интересов. «Когда вы смотрите на двухмерное качество искусства Мориссо, вы можете это сказать. Это довольно просто: если вы искусный фальсификатор, вы можете довольно хорошо подделать картину Мориссо. И ее будет очень трудно отличить от подлинной картины».
 |
Мориссо изучает предполагаемые подделки в 2005 году, спустя четыре года после основания Norval Morrisseau Heritage Society, которое занимается выявлением поддельных работ. Поместье Нормала Мориссо |
В последние годы своей жизни Мориссо подал 15 заявлений под присягой, определяющих подделки; тогда же он основал Norval Morrisseau Heritage Society. В период с 2001 по 2005 год его адвокаты отправляли письма с требованием к владельцам галерей прекратить продажу работ, которые, по словам художника, он никогда не видел, не говоря уже о том, чтобы их создал. Но к середине 2005 года Мориссо заболел и жил в доме престарелых. «Единственное, о чем я думаю, это рисовать», — сказал он репортеру. «Я просто хочу рисовать. В моей голове есть вещи, которые я хотел бы выплеснуть, но сейчас это невозможно». Два года спустя, в возрасте 75 лет, он умер.
Смерть Мориссо только придала смелости его оппонентам. Аукционисты, владельцы галерей и коллекционеры, которые хотели получить прибыль от продажи картин потенциально сомнительного происхождения, подали в суд на авторизованного дилера художника, а также на его адвоката и других, чьи заявления о широко распространенном мошенничестве Мориссо угрожали стоимости полотен, которыми эти продавцы владели, которые продали или могли продать.
Канадские правоохранительные органы начали расследование заявлений о широко распространенном мошенничестве в 2008 году, в первую очередь обращая внимание на владельцев галерей, которые получали прибыль от предполагаемых подделок. Королевская канадская конная полиция (RCMP) — канадский аналог ФБР — объявила свое расследование безрезультатным, написав в отчете для полиции Тандер-Бей: «Следователи не выявили и не получили требуемых доказательств, необходимых для поддержки обвинений в преступной деятельности».
Казалось, что кто-то вне правоохранительных органов должен был бы форсировать этот вопрос, если бы был какой-либо прогресс в разоблачении мошенничества. К счастью, несколько покупателей были возмущены, узнав, что им могли продать подделки, включая шотландско-канадского певца по имени Джон Макдермотт, который в 2013 году подал в суд на галерею, которая продала ему спорную картину Мориссо. Макдермотт сказал, что провел собственное расследование происхождения картины, которая, как он пришел к выводу, была подделкой. Более того, он утверждал, что может установить виновных. Среди других имен были два крутых парня из Тандер-Бей по имени Гэри Ламонт и Дэвид Восс, которые, как он сообщил судам, производили и перепродавали поддельные картины Мориссо в больших количествах, обычно это были крупномасштабные картины на бумаге или холсте, как и большинство подлинных работ Мориссо.
Согласно более поздним комментариям полиции Тандер-Бей, Ламонт и Восс были ветеранами наркобизнеса в Тандер-Бей, городе с населением около 100 000 человек, который регулярно переживает самые высокие показатели убийств в Канаде, особенно с участием коренных народов. Насильственные преступления являются обычным явлением на фоне экономики, жилищного кризиса, эпидемии опиоидов и сохраняющейся расовой враждебности среди многих местных жителей по отношению к коренным народам, прибывающим из резерваций по всему Северному Онтарио.
По словам Макдермотта, мужчины продавали подделки онлайн коллекционерам, дилерам и аукционным домам. Действительно, именно Восс поставлял подделки аукционному дому за пределами Торонто, которые привлекли внимание Мориссо в 2001 году. Макдермотт отказался от иска по неизвестным причинам, а его представители не ответили на многочисленные просьбы прокомментировать ситуацию, но другие аукционисты, коллекционеры и покупатели также начали обращаться в суды за разрешением своих споров.
Один из них был рок-звездой.
Кевин Хирн играет на клавишных в группе Barenaked Ladies , наиболее известной в Соединенных Штатах по мегахиту 1998 года «One Week» и написанию заглавной песни для ситкома «Теория большого взрыва». Группа продала более 15 миллионов записей, и ее успех позволил Хирну серьезно заняться коллекционированием произведений искусства. Он давно ценил искусство коренных народов и был тронут тем, что Мориссо говорил об использовании своей картины как способа исцеления других. В 2005 году Хирн приобрел картину Мориссо под названием « Энергия духа Матери-Земли» за 20 000 канадских долларов в галерее Торонто, которая заверила его, что это не одно из тех мошенничеств, о которых Хирну доводилось слышать слухи. (На самом деле, двумя годами ранее Мориссо отправил галерее письмо, в котором сообщал, что несколько его «Мориссо» были поддельными.)
В 2010 году Хирн одолжил полотно Художественной галерее Онтарио для выставки, которую он также помогал курировать. Несколько дней спустя ему позвонили и сказали, что главный куратор галереи приказал убрать картину. Это была подделка.
Хирн, человек с мягким голосом и скромный, говорит, что его «сердце упало» от этой новости. Он чувствовал себя лично оскорбленным и злым из-за того, что Морриссо эксплуатируют. Он подал в суд на галерею в 2012 году и вместе со своими адвокатами провел следующие несколько лет, расследуя Восса и Ламонта как главарей широкомасштабной аферы.
 |
Кевин Хирн, рок-инструменталист и самоучка, следователь по мошенничеству в сфере искусства, у себя дома в Торонто с подлинным Мориссо: «Сон шамана», 1995 г. |
В период с 2012 по 2015 год Хирн фактически стал частным детективом на полставки: он и его адвокаты опросили более 200 человек, в основном в районе Тандер-Бей, включая соратников Восса и Ламонта, других покупателей, которые считали, что их обманули, а также близких друзей и членов семьи Мориссо.
Они узнали, что Ламонт и Восс, оба белые, утверждали, что знали Мориссо — отец Ламонта дружил с Мориссо, и художник даже подарил ему несколько оригинальных картин. В судебном иске Восс сказал, что он тоже встречался с Мориссо в доме друга в Тандер-Бей в 1980-х годах и что он начал покупать подлинные картины у друзей, которые жили в резервациях или поблизости от них.
Следственная группа Хирна обнаружила, что в течение многих лет Ламонт и его жена помогали контролировать групповой дом для молодежи из числа коренного населения. Даллас Томпсон, человек из племени анишинаабе, который знал родственника Мориссо, сказал, что Ламонт управлял домом как виртуальной фабрикой по производству поддельных картин Мориссо. Под руководством Ламонта молодежь и другие коренные жители Тандер-Бей получали деньги — или их заставляли под угрозой насилия — создавать двойников Мориссо сотнями. Затем Томпсон, Восс и Ламонт выставляли их на продажу на eBay или ездили по Канаде, продавая их аукционистам и дилерам для перепродажи. Томпсон, который, по его словам, набрался смелости выступить против Ламонта спустя годы после того, как тот напал на него, рассказал мне, что он один был свидетелем или участником создания по меньшей мере 400 подделок Мориссо.
 |
Даллас Томпсон, который дал показания против мошенников, все еще живет в Тандер-Бей со своими четырьмя детьми. Кадр из There Are No Fakes / Cave 7 Productions |
 |
Гэри Ламонт в зоопарке Калгари в 2006 году. В 2019 году власти провели обыск в его доме в Тандер-Бей и изъяли 100 подозрительных работ, предположительно принадлежавших Мориссо. |
 |
Власти предъявили обвинение Бенджи Морриссо, племяннику Норвала и известному художнику из района Тандер-Бей, в содействии созданию подделок. Бенджи отрицает свою причастность. Кадр из фильма «Нет подделок» / Cave 7 Productions |
На слушании по его иску против галереи, которое началось в октябре 2017 года, Хирн предоставил экспертов, которые дали показания о том, что проданная ему картина была подделкой. Томпсон также дал показания. Но защита представила встречные доказательства, включая эксперта по почерку, который показал, что, по его мнению, подпись на картине почти наверняка принадлежала Мориссо, что вызвало сомнение в глазах судьи. Бремя доказывания того, что картина была подделкой, лежало на Хирне, как на истце, и, по словам судьи, у Хирна не было доказательств. В своем решении 2018 года судья признал, что в Тандер-Бей существовала мошенническая группировка, но он сказал, что существование группировки не доказывает, что отдельная картина, купленная Хирном, была подделкой; это было просто оспорено. Судья признал, что Хирн и его эксперты могут быть правы, но сказал, что они также могут ошибаться, и истина «не всегда достижима в непрофессиональном смысле». Он пришел к выводу, что «ничья достается ответчикам».
Загнанный в угол судами, Хирн продолжил отстаивать свое дело за их пределами. Он связался со старым другом, режиссером по имени Джейми Кастнер, который сделал свой собственный репортаж и изложил результаты в документальном фильме 2019 года под ироничным названием There Are No Fakes . Фильм представил более широкой аудитории ошеломляющую сагу о мистификациях Морриссо, различных судебных исках и обвинениях, связанных с Воссом и Ламонтом. There Are No Fakes был мощным, основательным и убедительным, но он получил мало внимания за пределами провинции Онтарио.
К счастью, один неожиданный зритель знал все о Воссе и Ламонте и увидел в доказательствах фильма способ окончательно их уничтожить.
Джейсон Рыбак, 48 лет, работает в полиции с 2000 года и ему осталось всего шесть лет до выхода на пенсию. Мы встретились августовским утром 2023 года. У Рыбака бритая голова и аккуратная растительность на лице, он был одет в синий костюм, розовую рубашку и галстук. Остановившись в автокафе Tim Hortons на чашку чая и прокатившись по суровым местам Тандер-Бей на его машине, слушая рок-музыку, мы отправились в провинциальный полицейский участок.
До 2019 года Рыбак мало знал о Мориссо. В конце концов, он занимается убийствами, а не картинами. Фактически, именно убийство десятилетней давности привлекло его внимание к подделкам Мориссо: нераскрытое дело середины 1980-х годов, когда в Тандер-Бей был убит 17-летний Скотт Дав. Главной целью расследования был не кто иной, как Гэри Ламонт. Но у полиции не было доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, и дело оставалось нераскрытым. Однако Рыбак поддерживал связь с матерью Дава, и она предложила ему посмотреть документальный фильм, в котором упоминался ее сын. Рыбак посмотрел « Подделок нет» в конце 2019 года. После этого он говорит: «Я начал расследовать это, надеясь, что это приведет нас к раскрытию убийства Скотта Дава. Но дело так и не пошло по этому следу — оно привело прямо к этому мошенничеству».
 |
Джейсон Рыбак просматривает старые файлы дел в полицейской службе Тандер-Бей. Он начал расследование мошенничества Морриссо в 2019 году после просмотра фильма «Нет подделок» . Дженн Акерман + Тим Грубер |
Первый телефонный звонок Рыбака был сделан Хирном, чьи адвокаты предоставили Рыбаку информацию о Ламонте и Воссе. А многочисленные судебные баталии — с участием Хирна, Макдермотта и других покупателей, коллекционеров и владельцев галерей — привели к тому, что обширные документы стали доступны онлайн, оставив Рыбаку список источников интервью. Поскольку полицейская служба Тандер-Бей была недоукомплектована и сосредоточена на защите печально известного проблемного города, Рыбак обратился в провинциальную полицию за дополнительными ресурсами. Он также связался с группой ФБР по борьбе с преступлениями в сфере искусства, чтобы помочь местным правоохранительным органам узнать, как структурировать расследование и с какими экспертами консультироваться, чтобы отличить подлинные работы Мориссо от подделок.
Вместо того, чтобы расследовать продавцов подделок Мориссо, как это делала Королевская канадская конная полиция, Рыбак сосредоточился на фальсификаторах, начав с таких людей, как Томпсон. Он также сосредоточился на покупателях, которые, казалось, знали, кому платили или к кому обращались за изготовлением подделок, где покупались художественные принадлежности и как продавались картины. К удивлению Рыбака, у него не возникло проблем с развязыванием языков. Хотя некоторые покупатели были смущены тем, что их обманули, они, как правило, не были скрытными, в отличие от большинства его собеседников по расследованиям убийств. «Это было странно, потому что все, с кем мы имели дело, любили нас и были открыты», — говорит Рыбак. А некоторые из них открыто указывали на Ламонта и Восса как на главных виновников этой схемы.
Более сложным было определить, участвовали ли аукционисты, владельцы галерей, покупатели и даже сами художники-по-найму сознательно в мошенничестве или им просто платили за то, чтобы они рисовали, не зная, что работы рекламируются как оригиналы Мориссо. По словам Рыбака, ситуация осложнялась тем, что суды ошибочно постановили, что некоторые подделки были подлинными, на что иногда указывали коллекционеры, владельцы галерей и продавцы, узаконивая свои подделки.
В конце концов Рыбак решил, что лучшим способом двигаться вперед будет реконструировать кочевую жизнь Мориссо, как биограф, опрашивая всех, с кем художник сталкивался. Он узнал, что Мориссо не мог выпустить отпечатки в 1970-х и 1980-х годах, на которые заявляли некоторые галереи и владельцы, потому что в эти годы он мало работал — или, когда работал, то писал в другом стиле. Полицейские стали фактическими художественными критиками и историками, способными различать различные техники Мориссо в разные периоды его жизни. Вскоре они смогли отличить подделки от оригинала. «Они заметно отличаются, за исключением нескольких», — говорит Рыбак. Некоторые картины были указаны как написанные им после 2007 года, — но Мориссо «не так много рисовал, когда был мертв», — говорит Рыбак.
 |
Ученые-компьютерщики, работающие с поместьем Norval Morrisseau, создали инструмент ИИ, помогающий определить подлинность. Чем больше квадратов темно-красного цвета, тем выше вероятность мошенничества. Поместье Norval Morrisseau |
Рыбак определил, что Восс задумал этот план примерно в 1996 году, подделывая картины, продавая и отправляя их на реализацию, прежде чем собрать команду для производства подделок по всей Онтарио и Альберте. Когда Рыбак брал интервью у бывшей жены Восса, он вспоминает: «Она сказала, что ждала 25 лет», когда полиция придет к ней домой. Рыбак пришел к выводу, что к 2002 году Ламонт, который, по словам Рыбака, мог быть товарищем Восса в наркобизнесе, позаимствовал эту идею для себя и основал вторую сеть, которая занималась тем же самым.
На своем сайте Ламонт разместил фотографии себя с Мориссо, что, возможно, успокоило потенциальных покупателей. Ламонт продавал картины онлайн людям по всему миру, что значительно расширило масштабы операции. Другой знакомый Ламонта и Восса, имя которого полиция не называет, поскольку он умер до того, как ему удалось предъявить уголовное обвинение, передал информацию об афере людям на юге Онтарио, что привело к появлению третьей мошеннической сети, которая появилась около 2008 года и произвела еще больше поддельного искусства. По словам Рыбака, в течение многих лет эти три пересекающихся сети производили, возможно, десятки тысяч подделок и распространяли их по всему миру, принося десятки миллионов долларов себе, аукционистам и владельцам галерей. Рыбак установил, что существует целая индустрия Мориссо — та, которая зарабатывала девятизначные суммы. И Норвал Мориссо никогда не получал от этого ни цента.
Отследить каждую подделку было невозможно — их было просто слишком много. В конце 2019 года полиция Тандер-Бей провела обыск в доме Ламонта в Тандер-Бей, а затем обнаружила еще один тайник в доме Восса неподалеку. В 2022 году Рыбак возглавил облаву в Калгари, в ходе которой было обнаружено еще 300 подделок — достаточно, чтобы 24-футовый фургон не смог их все перевезти, и ему пришлось найти грузовик поб
ольше. В каждом месте, как обнаружили Рыбак и его коллеги, на сборочных линиях люди производили двойников Мориссо.
Рыбак обнаружил, что ведущие художественные учреждения попались на удочку мошенников. В суде коллекционеры указали на эти учреждения как на доказательство подлинности спорных Мориссо. По словам Рыбака, в здании Сената Канады была подделка, и он считает, что по крайней мере одна из 23 картин и гравюр Мориссо, хранящихся в Национальном музее американских индейцев Смитсоновского института , является подделкой.
 |
В Национальном музее американских индейцев Смитсоновского института спорное полотно «Лилия могавка» (1979) не экспонируется и ожидает дальнейшего изучения. NMAI, SI |
«Не существует простого способа ответить на вопрос об аутентификации», — сказала мне Гвен Манти , реставратор Смитсоновского музея американского искусства . Сама Манти — один из полудюжины реставраторов картин в учреждении, часть работы которых включает исследование и проверку новых поступивших объектов. Она объяснила, что Смитсоновский институт спрашивает своих дарителей о происхождении работ, которые он получает, и учреждение не считает, что даритель коллекции Мориссо имел основания сомневаться в их подлинности. Ни одна из подвергнутых сомнению картин Мориссо не выставлена в музеях Смитсоновского института, поскольку доказать их фактическое происхождение чрезвычайно сложно. Рейчел Шабика, старший регистратор Национального музея американских индейцев, сказала: «Я могу себе представить, что в большинстве крупных музеев есть коллекции вещей, в которых они не уверены на 100 процентов, особенно учитывая, что такое учреждение, как Смитсоновский институт, такое же старое».
Не было никаких непосредственных планов показывать спорную картину до того, как Смитсоновский институт узнал об этих обвинениях в 2019 году. В конечном итоге расследование Рыбака заняло два с половиной года и охватило почти 100 сотрудников правоохранительных органов, которые опросили более 270 человек. В марте 2023 года он и другие должностные лица в Тандер-Бей объявили, что арестовали восемь человек, находившихся в центре мошеннических сетей. Среди виновных были Ламонт и Восс. Полиция предъявила 40 обвинений, среди которых подделка документов, мошенничество и хранение краденого имущества с целью его продажи. На заднем плане пресс-конференции, на которой были объявлены обвинения, были представлены 10 из более чем 1000 поддельных картин Морриссо, изъятых полицией на данный момент. Точное количество подделок, изготовленных за эти годы, неизвестно, но, по словам Рыбака, их может быть более 10 000, а преступная прибыль составила до 100 миллионов долларов.
В декабре 2023 года Ламонт признал себя виновным по одному пункту обвинения в подделке документов и одному пункту обвинения в мошенничестве с общественностью на сумму свыше 5000 долларов, и был приговорен к пяти годам тюремного заключения. В ответ один из лидеров коренных народов заявил, что подделки были преступной эксплуатацией художников из числа коренных народов, и пригрозил «дальнейшей делегитимацией культуры».
На слушании по приговору Ламонт сказал, что он «очень сожалеет и раскаивается в том, что сделал, и берет на себя полную ответственность». Рыбак ожидает, что это признание станет первым из многих; судебные процессы над Воссом и другими подозреваемыми должны начаться в этом и следующем году. Восс неохотно общался с журналистами и не был доступен для комментариев.
 |
Норвал Мориссо на площади Робсон в центре Ванкувера, 1999 год. Мориссо считал себя художником-шаманом и использовал внетелесный опыт для создания своего искусства. Алекс Уотерхаус-Хейворд |
Хирн, коллекционер, чья инициатива помогла следователям докопаться до сути аферы, считает, что принадлежность Мориссо к маргинализированной группе была полезна мошенникам. Успех мошеннической сети, говорит он, «иллюстрирует сохранение проблемы в отношениях между коренными народами и колонизаторами». Мошенники делали ставку на отсутствие возмущения, когда репутация Мориссо была запятнана. Рыбак соглашается и добавляет, что мошенники знали, что Мориссо «никогда не вел резюме по живописи». Фальсификаторы «знали, что, по их мнению, никто никогда не сможет выяснить, что он на самом деле нарисовал».
Между тем, Рыбак и Хирн говорят, что потенциальные покупатели регулярно звонят или пишут по электронной почте, прося руководства по аутентификации той или иной картины, беспокоясь, что они могли потратить большие суммы денег на бесполезные подделки. Некоторых покупателей обманули и лишили сбережений всей их жизни.
Для мошенников, конечно, эта схема была не более чем способом заработать деньги. Но опустошение для честных покупателей, для Мориссо и его наследия, для культуры коренных народов и канадского искусства в целом неисчислимо. Работы Мориссо были не бессмысленными картинами, а драгоценными, незаменимыми примерами опыта анишинабе в Канаде и мире. Как сказал мне Томпсон: «Каждая картина должна быть проникновением в мою культуру».
(Copyrighted © Перевод с англ. Louiza Smith)
Источник:
By Jordan Michael Smith,
«Inside the Biggest Art Fraud in History»