 |
|
Флот фараона-женщины Хатшепсут во время экспедиции в страну Пунт. Прорисовка рельефа из храма в Дейр эль-Бахри. 15 в. до н.э. |
«Да будет благополучно сердце твое, о князь! Вот, достигли мы родных берегов; схвачена колотушка, вбит причальный столб, передний канат отдан на землю; воздаются хвалы, прославляют бога; каждый обнимает товарища своего, ибо команда наша пришла невредимой…», — этими словами, выписанными умелой рукой писца на папирусе, начинается письменная история непреодолимой силы странствия, которая зовет человека в дальние страны. И пусть свитку со знаменитым текстом «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», хранящемуся в Петербурге, в Государственном Эрмитаже, уже более четырех тысяч лет, а корабль египетского мореплавателя показался бы нам сегодня утлым суденышком, человеческие чувства и тяга к путешествию остались прежними. «Отправился я к руднику царя, — продолжает мореход повествование, — спустился я в море на корабле длиной 120 локтей, шириной 40 локтей. 120 гребцов на нем, лучших египтян. Видели они небо, видели они землю, храбрее сердца их, чем у львов…»
По словам «отца истории» — греческого путешественника Геродота, посетившего страну фараонов в V в. до н.э., «Египет – это дар Нила». Великая река вот уже семь тысячелетий остается главной и единственной артерией загадочной земли, где зародилась человеческая цивилизация. Нил был божеством, его почитали, ему приносили жертвенные дары во время начала половодья, в июле, когда вся страна превращалась в сплошную реку, над водами которой возвышались города, храмы и пирамиды, сооруженные на самых высоких точках долины. Меж ними курсировало огромное число ладей, кораблей и лодок всех форм и размеров, начиная от легкого папирусного челна рыбака и до гигантской царской ладьи, со штевнями в виде массивных цветов папируса, с каютой, закрытой тончайшими тканями и золотыми курильницами для благовоний на носу. Ветры, дувшие с завидным постоянством с севера, привели к тому, что в египетском иероглифическом письме знак ладьи с веслами был определителем к понятию «спускаться», «плыть вниз по реке на север», а знак судна с поднятым парусом – к понятию «подниматься, «плыть на юг». Лишь несколько декад в период с апреля по июнь, когда бушевал хамсин, ветер, приносящий миллионы песчинок из Сахары, были закрыты для навигации.
 |
|
Нил в районе
Луксора. |
В Дельте реки не было ни одного канала, который позволял бы пересечь ее с востока на запад, а значит, те, кто держал путь из крупных городов на востоке, среди которых были, порой, и царские резиденции – Пер-Рамсес и Танис, на запад, в Саис или Буто, должны были подняться по одному из рукавов Нила до древнего Мемфиса, откуда по другому рукаву спуститься к своей цели. Других препятствий для плавания по Нилу в самом Египте практически не было, если не считать пользующегося дурной славой скального выступа Гебель Тарик или многочисленных каналов, по которым вода отходила от русла реки к полям. Известно, что от Мемфиса до Фив плавание длилось 10-12 дней в случае благоприятного ветра и удачного пути. Многие знатные египтяне имели по несколько кораблей, больших и малых, которые предназначались для плавания на разные дистанции; огромный храм Амона в Карнаке же вообще обладал флотом из 80 кораблей, большая часть которых использовалась для перевозки грузов зерна, скота и других жертвенных даров, поступавших в храм из его многочисленных угодий. Перед крупными храмами были сооружены рукотворные озера для стоянки кораблей, некоторые из которых, например, озеро Биркет Абу, сооруженное в 14 в. до н.э. по приказу Аменхотепа III перед летней царской резиденцией в Малькатте и просуществовавшее вплоть до наших дней.
Сегодня известно более восьми десятков названий различных типов египетских кораблей II-I тыс. до н.э.. В большинстве своем, это были именно речные корабли. Египтяне, издревле не любившие море, в своих морских экспедициях пользовались кораблями «менех», конструкция которых копировалась с критских или сирийских образцов. Не следует, однако, думать, что египтяне были плохими мастерами: порой они создавали настоящие шедевры кораблестроения, вершиной которого в Египте стал корабль Птолемея IV (221-204 гг. до н.э.) с «сорока (!) рядами весел», который превосходил своими размерами и вооружением все современные ему корабли древности. Стоит вспомнить, что приблизительно за тысячу триста лет до этого царица Хатшепсут, почти на два десятилетия захватившая власть в стране и развернувшая масштабную архитектурную программу в храмах страны, перевозила на кораблях из Асуана в Фивы гранитные обелиски весом в 323 тонны. Изображения этих гигантских кораблей, осуществивших приказ всесильной царицы, сохранились на стенах ее величественного заупокойного храма в Дейр эль-Бахри, на западном берегу Нила в Фивах.
Сегодня известно более восьми десятков названий различных типов египетских кораблей II-I тыс. до н.э.. В большинстве своем, это были именно речные корабли. Египтяне, издревле не любившие море, в своих морских экспедициях пользовались кораблями «менех», конструкция которых копировалась с критских или сирийских образцов. Не следует, однако, думать, что египтяне были плохими мастерами: порой они создавали настоящие шедевры кораблестроения, вершиной которого в Египте стал корабль Птолемея IV (221-204 гг. до н.э.) с «сорока (!) рядами весел», который превосходил своими размерами и вооружением все современные ему корабли древности. Стоит вспомнить, что приблизительно за тысячу триста лет до этого царица Хатшепсут, почти на два десятилетия захватившая власть в стране и развернувшая масштабную архитектурную программу в храмах страны, перевозила на кораблях из Асуана в Фивы гранитные обелиски весом в 323 тонны. Изображения этих гигантских кораблей, осуществивших приказ всесильной царицы, сохранились на стенах ее величественного заупокойного храма в Дейр эль-Бахри, на западном берегу Нила в Фивах.
 |
|
Корабли, нагруженные грандиозными обелисками для храма Амона в Карнаке. Прорисовка рельефа из храма Хатшепсут в Дейр эль-Бахри. |
Не менее грандиозными были и священные ладьи, на которые помещали во время крупных религиозных праздников культовые статуи богов. Практически каждый крупный египетский храм один или несколько раз в году отмечал празднество «выхода божества» в профанный мир. Во время праздника на Ниле появлялись целые флотилии из лодчонок и богатых судов, которые сопровождали в пути роскошные ладьи богов, которые иногда были столь грандиозны, что их тащили на буксире несколько кораблей с гребцами.
В Фивах, во время «Прекрасного Праздника Долины» огромная процессионная ладья Амона-Ра, называвшаяся Усерхетамон, в сопровождении многочисленных кораблей и лодок покидала украшенную обелисками великую пристань Карнака, и на буксире у царского корабля пересекала воды реки, «освещая воды небесные красотами своими, словно само Солнце, когда диск его сияет, появляясь на горизонте». Нос и корма ладьи были украшены золотыми эгидами – изображениями головы божества в обрамлении широкого ожерелья усех; в центре стояла отделанная золотом и драгоценными камнями кабина для культовой статуи, укрытая тончайшим льном, цветами.
По прибытии на другой берег процессия плыла по искусственным каналам, ведущим по плодородной зоне к пустынному фиванскому нагорью, где находились грандиозные царские заупокойные храмы, которые строились не только для отправления поминального культа, но и специально для принятия священной ладьи «Владыки престолов Обеих земель». Корабли богов причаливали к пристаням этих храмов, и с них на процессионные дороги, украшенные сфинксами или царскими статуями жрецы выносили на плечах переносные небольшие золотые ладьи богов. Посетив храмы царей, пройдя через необходимые ритуалы возрождения, статуя Амона-Ра вновь помещалась на праздничную ладью и с триумфом возвращалась в Карнак. Из текстов мы знаем, что для сооружения священных ладей использовался только лучший кедр и огромное количество драгоценных материалов – золота, электрума, лазурита, бирюзы и сердолика.
В Фивах, во время «Прекрасного Праздника Долины» огромная процессионная ладья Амона-Ра, называвшаяся Усерхетамон, в сопровождении многочисленных кораблей и лодок покидала украшенную обелисками великую пристань Карнака, и на буксире у царского корабля пересекала воды реки, «освещая воды небесные красотами своими, словно само Солнце, когда диск его сияет, появляясь на горизонте». Нос и корма ладьи были украшены золотыми эгидами – изображениями головы божества в обрамлении широкого ожерелья усех; в центре стояла отделанная золотом и драгоценными камнями кабина для культовой статуи, укрытая тончайшим льном, цветами.
По прибытии на другой берег процессия плыла по искусственным каналам, ведущим по плодородной зоне к пустынному фиванскому нагорью, где находились грандиозные царские заупокойные храмы, которые строились не только для отправления поминального культа, но и специально для принятия священной ладьи «Владыки престолов Обеих земель». Корабли богов причаливали к пристаням этих храмов, и с них на процессионные дороги, украшенные сфинксами или царскими статуями жрецы выносили на плечах переносные небольшие золотые ладьи богов. Посетив храмы царей, пройдя через необходимые ритуалы возрождения, статуя Амона-Ра вновь помещалась на праздничную ладью и с триумфом возвращалась в Карнак. Из текстов мы знаем, что для сооружения священных ладей использовался только лучший кедр и огромное количество драгоценных материалов – золота, электрума, лазурита, бирюзы и сердолика.
 |
|
Усерхетамон. Расписанный рельеф из святилища Амона в заупокойном храме Сети I в Абидосе. 13 в. до н.э. (с) Фото — Сергей Куприянов |
С глубочайшей древности, еще до образования государства фараонов, египтяне осваивали реку; процветавшая на ее берегах рыбная ловля породила возникновение легкой папирусной лодки, первого египетского судна, которое на протяжении следующих тысячелетий трансформировалась в огромные корабли из кедрового дерева, которые были вершиной судостроительной мысли своего времени и выходили в открытое море. Еще в IV тысячелетии до н.э. на скалах пустыни, отделяющей Нил от красноморского побережья, были вырезаны рисунки; их главной темой стали корабли, которых к этому времени было известно уже более 15 типов. Материалом для кораблей было дерево, считавшееся в Египте более поздних эпох, когда климат стал суше, драгоценностью.
Подобно сегодняшним рыбакам верховий Нила, в Чаде и Нигере, египтяне строили эти корабли из небольших кусков дерева, чаще всего, акации. Более пригодного дерева, из которого можно было бы изготовить длинные доски, просто не было. Подготовленные куски дерева, различавшиеся по размеру, состыковывались вместе посредством сложной системы связок и шипов, пазы и щели законопачивались. Древнейшие изображения показывают египетского корабельщика, отделывающим борта будущего судна: он сидит на корме полностью обнаженный, в его руках – простейшие орудия – медный топор, иногда тесло и молот из тяжелого камня, базальта или долерита. Результат – лодки длиной до 20 метров, вмещавшие в себя до 15 гребцов, — был основным транспортом в долине реки. В работе использовалась также кость животных, более всего – гиппопотамов и коров, из которых делали каркасы судна. Мастерство судостроителя пользовалось почетом: в собрании Британского музея хранится статуя Анхуа, сына Беджмеса, сидящего на стуле с теслом — орудием своего труда в руках. Короткая надпись сообщает его имя и должность «корабельщик». Памятник датируется 28 в. до н.э., временем, когда позволить себе заказать у скульптора собственное изображение в граните мог только очень уважаемый человек немалого достатка.
Вместе с политическим объединением Египта в 3000 г. до н.э. началась и новая эпоха расцвета кораблестроения, связанная с появлением нового материала – кедра, который уже в конце додинастической эпохи был завезен в Египет из Финикии, с побережья современного Ливана. Дерево шло на сооружение дворцов знати, храмов и, конечно же, на усовершенствование царского флота; экспедиция за деревом в далекие северные земли, опять же, была предприятием, которое могла осуществить лишь централизованная власть. «Палермский камень» – древнейшая сохранившаяся египетская летопись – повествует, как во времена царя Снофру в 27 в. до н.э. целый год царствования был назван в честь сооружения судна «Хвала Обеих земель», имевшего длину 100 локтей, т.е. около 52 м, что было огромным достижением: корабль был сопоставим с некоторыми французскими судами эпохи Людовика XIV. Здесь не идет речь ни о какой похвальбе или о преувеличении: знаменитая солнечная ладья, найденная в 1954 году у подножия пирамиды Хуфу, сына Снофру, имела 43,6 м, т.е. 82 локтя в длину, 1,78 в глубину, около 6 м в ширину и, наконец, водоизмещение в 50 тонн.
Подобно сегодняшним рыбакам верховий Нила, в Чаде и Нигере, египтяне строили эти корабли из небольших кусков дерева, чаще всего, акации. Более пригодного дерева, из которого можно было бы изготовить длинные доски, просто не было. Подготовленные куски дерева, различавшиеся по размеру, состыковывались вместе посредством сложной системы связок и шипов, пазы и щели законопачивались. Древнейшие изображения показывают египетского корабельщика, отделывающим борта будущего судна: он сидит на корме полностью обнаженный, в его руках – простейшие орудия – медный топор, иногда тесло и молот из тяжелого камня, базальта или долерита. Результат – лодки длиной до 20 метров, вмещавшие в себя до 15 гребцов, — был основным транспортом в долине реки. В работе использовалась также кость животных, более всего – гиппопотамов и коров, из которых делали каркасы судна. Мастерство судостроителя пользовалось почетом: в собрании Британского музея хранится статуя Анхуа, сына Беджмеса, сидящего на стуле с теслом — орудием своего труда в руках. Короткая надпись сообщает его имя и должность «корабельщик». Памятник датируется 28 в. до н.э., временем, когда позволить себе заказать у скульптора собственное изображение в граните мог только очень уважаемый человек немалого достатка.
Вместе с политическим объединением Египта в 3000 г. до н.э. началась и новая эпоха расцвета кораблестроения, связанная с появлением нового материала – кедра, который уже в конце додинастической эпохи был завезен в Египет из Финикии, с побережья современного Ливана. Дерево шло на сооружение дворцов знати, храмов и, конечно же, на усовершенствование царского флота; экспедиция за деревом в далекие северные земли, опять же, была предприятием, которое могла осуществить лишь централизованная власть. «Палермский камень» – древнейшая сохранившаяся египетская летопись – повествует, как во времена царя Снофру в 27 в. до н.э. целый год царствования был назван в честь сооружения судна «Хвала Обеих земель», имевшего длину 100 локтей, т.е. около 52 м, что было огромным достижением: корабль был сопоставим с некоторыми французскими судами эпохи Людовика XIV. Здесь не идет речь ни о какой похвальбе или о преувеличении: знаменитая солнечная ладья, найденная в 1954 году у подножия пирамиды Хуфу, сына Снофру, имела 43,6 м, т.е. 82 локтя в длину, 1,78 в глубину, около 6 м в ширину и, наконец, водоизмещение в 50 тонн.
 |
Погребальная
ладья Хуфу. |
Сегодня этот шедевр древнего кораблестроения экспонируется в особом музее, у подножия Великой пирамиды в Гизе. Судно, использовавшееся во время царской погребальной церемонии, было погребено в специальном каменном «доке» в разобранном виде – выдающийся египетский археолог Камаль эль-Маллах обнаружил 1224 фрагмента из кедровой древесины высшего сорта; кроме того, некоторые небольшие части корабля были выполнены из акации и ююбы.
Когда были убраны последние каменные блоки, преграждавшие доступ в «док», где царила темнота, вспоминает эль-Маллах, «словно кошка я зажмурил глаза и вдруг почувствовал запах благовоний, самых прекрасных и священных! Я ощутил запах времени…. Я ощутил аромат столетий…. Аромат истории…. И тогда я понял, что ладья фараона здесь».
Помимо досок в «доке» были найдены камни, которые, скорее всего, использовались как балласт для устойчивости ладьи, многие метры веревок, обломки медных инструментов. Нос ладьи находился в западной части «дока», корма – в восточном, части правого борта – слева, вдоль северной стороны, части левого борта – справа, вдоль южной стороны «дока».
Некоторые из досок, пишет Н. Дженкинс в своей превосходной работе «Ладья под пирамидой», из которых состоит ладья, имеют длину 22 м. Эта гигантская мозаика с трудом и ошибками воссоздавалась долгие годы, пока судно не предстало во всем своем великолепии в 1968 году. Самое занятное, что ладья не могла двигаться самостоятельно: на ней не имелось парусов, гребные весла были больше символическими, нежели использовавшимися для реального движения по реке; скорее всего, как это часто бывало в Египте, царское церемониальное судно передвигалось с помощью небольшой флотилии лодок-буксиров с гребцами на борту.
Во время реконструкции египетский мастер Ахмед Юсеф Мустафа пользовался условными знаками, оставленными самими мастерами: на многих деревянных частях имелись пометки скорописью, указывавшие, к какой секции ладьи принадлежали эти части; эти знаки соотносились и со сторонами света. В процессе «нового рождения» ладьи стало ясно, что изначально встык, вплотную собирались внешние доски обшивки корпуса судна, и лишь затем внутрь вставлялись укрепляющий поперечные шпангоуты: так строились все известные в настоящее время древние корабли Средиземноморья.
Когда были убраны последние каменные блоки, преграждавшие доступ в «док», где царила темнота, вспоминает эль-Маллах, «словно кошка я зажмурил глаза и вдруг почувствовал запах благовоний, самых прекрасных и священных! Я ощутил запах времени…. Я ощутил аромат столетий…. Аромат истории…. И тогда я понял, что ладья фараона здесь».
Помимо досок в «доке» были найдены камни, которые, скорее всего, использовались как балласт для устойчивости ладьи, многие метры веревок, обломки медных инструментов. Нос ладьи находился в западной части «дока», корма – в восточном, части правого борта – слева, вдоль северной стороны, части левого борта – справа, вдоль южной стороны «дока».
Некоторые из досок, пишет Н. Дженкинс в своей превосходной работе «Ладья под пирамидой», из которых состоит ладья, имеют длину 22 м. Эта гигантская мозаика с трудом и ошибками воссоздавалась долгие годы, пока судно не предстало во всем своем великолепии в 1968 году. Самое занятное, что ладья не могла двигаться самостоятельно: на ней не имелось парусов, гребные весла были больше символическими, нежели использовавшимися для реального движения по реке; скорее всего, как это часто бывало в Египте, царское церемониальное судно передвигалось с помощью небольшой флотилии лодок-буксиров с гребцами на борту.
Во время реконструкции египетский мастер Ахмед Юсеф Мустафа пользовался условными знаками, оставленными самими мастерами: на многих деревянных частях имелись пометки скорописью, указывавшие, к какой секции ладьи принадлежали эти части; эти знаки соотносились и со сторонами света. В процессе «нового рождения» ладьи стало ясно, что изначально встык, вплотную собирались внешние доски обшивки корпуса судна, и лишь затем внутрь вставлялись укрепляющий поперечные шпангоуты: так строились все известные в настоящее время древние корабли Средиземноморья.
 |
|
Погребальная
ладья Хуфу. Фрагмент.
|
С самого начала реконструкции ладьи было крайне сложно определить изначальный изгиб ее днища и понять, каким был силуэт корабля, состыковывая восемь больших продольных досок его плоского днища. Пробы и ошибки эксперимента легли на соразмерные копии древних элементов судна, так как бесценный кедр просто не выдержал бы подобного. У ладьи не было киля, а потому изящные форштевень и ахтерштевень, выполненные в виде стеблей папируса, крепились непосредственно к корпусу, при этом своим огромным весом, благодаря системе креплений, придавая прочность всему корпусу ладьи. Доски корпуса сшивались способом двойной связки, сверху и снизу, веревочными стежками, что позволяло состыковать их достаточно плотно, оставляя при этом некоторую подвижность, уменьшающую уязвимость всей конструкции. Веревочные связки изнутри не выступали на поверхности корпуса, так как были утоплены в специальных пазах, врезанных в толщину досок на 13-14 см.
Каждый борт состоял из 11 продольных досок-стрингеров, плотно состыкованных друг с другом. Сквозь все эти доски проходила одна веревочная связь, удерживавшая многочисленные части корпуса. Помимо веревочных стяжек доски корпуса ладьи соединялись по длине деревянными клиньями-замками. Шестнадцать поперечных опор, или бимсов, массивных изогнутых распорок, каждя из которых была вырезана из целого кедрового ствола, были вставлены внутрь корпуса и связаны с его досками. С бимсами были связаны ряды из семи подпорок с раздвоенными концами, которые, в свою очередь, поддерживали длинный стрингер, или доску днища, проходящего посередине судна. С ним были скреплены 46 поперечных балок-распорок, которые своими концами входят в пазы бортовых досок обшивки обеих сторон ладьи. На поперечных распорках по обоим бортам судна лежали длинные боковые доски – опоры палубного настила. На этих двух опорах лежали доски самой палубы, которые закреплялись в пазах, но в любой момент могли быть сняты. В носовой части десять тонких столбов, капители которых были выполнены в виде бутонов папируса, поддерживали маленький навес.
Главная палубная каюта занимала всю кормовую часть ладьи и состояла из двенадцати деревянных панелей, по пяти с каждого борта и по одной спереди и сзади. Двойная дверь с задвижкой изнутри вела со стороны носа ладьи в маленькую прихожую, из которой аналогичная дверь открывалась в саму каюту. Внутри нее три колонны поддерживали потолок. Еще одна дверь выходила на корму ладьи. Двери прихожей и самой каюты находились в сторонах от основной оси корабля. чтобы в каюту нельзя было заглянуть. С внешней стороны каюта была окружена колоннадой из 36 столбов, также с капителями в виде бутонов папируса, на которых могла держаться вторая кровля, скорее всего из циновок или ткани. На ладье насчитывалось пять пар «гребных» весел, длиной 6,5 м каждое, которые предназначались, как уже упоминалось, не для передвижения ладьи, но для удержания ее на нужном курсе. На воде доски разбухали, веревочные связки туго натягивались, и ладья становилась водонепроницаемой. Египетскими кораблями и лодками, которые были собраны «словно кирпичная кладка», поражался и Геродот.
Каждый борт состоял из 11 продольных досок-стрингеров, плотно состыкованных друг с другом. Сквозь все эти доски проходила одна веревочная связь, удерживавшая многочисленные части корпуса. Помимо веревочных стяжек доски корпуса ладьи соединялись по длине деревянными клиньями-замками. Шестнадцать поперечных опор, или бимсов, массивных изогнутых распорок, каждя из которых была вырезана из целого кедрового ствола, были вставлены внутрь корпуса и связаны с его досками. С бимсами были связаны ряды из семи подпорок с раздвоенными концами, которые, в свою очередь, поддерживали длинный стрингер, или доску днища, проходящего посередине судна. С ним были скреплены 46 поперечных балок-распорок, которые своими концами входят в пазы бортовых досок обшивки обеих сторон ладьи. На поперечных распорках по обоим бортам судна лежали длинные боковые доски – опоры палубного настила. На этих двух опорах лежали доски самой палубы, которые закреплялись в пазах, но в любой момент могли быть сняты. В носовой части десять тонких столбов, капители которых были выполнены в виде бутонов папируса, поддерживали маленький навес.
Главная палубная каюта занимала всю кормовую часть ладьи и состояла из двенадцати деревянных панелей, по пяти с каждого борта и по одной спереди и сзади. Двойная дверь с задвижкой изнутри вела со стороны носа ладьи в маленькую прихожую, из которой аналогичная дверь открывалась в саму каюту. Внутри нее три колонны поддерживали потолок. Еще одна дверь выходила на корму ладьи. Двери прихожей и самой каюты находились в сторонах от основной оси корабля. чтобы в каюту нельзя было заглянуть. С внешней стороны каюта была окружена колоннадой из 36 столбов, также с капителями в виде бутонов папируса, на которых могла держаться вторая кровля, скорее всего из циновок или ткани. На ладье насчитывалось пять пар «гребных» весел, длиной 6,5 м каждое, которые предназначались, как уже упоминалось, не для передвижения ладьи, но для удержания ее на нужном курсе. На воде доски разбухали, веревочные связки туго натягивались, и ладья становилась водонепроницаемой. Египетскими кораблями и лодками, которые были собраны «словно кирпичная кладка», поражался и Геродот.
 |
|
Погребальная
ладья Хуфу. Фрагмент. |
Неподалеку от дока, открытого в 1954 году, была обнаружена еще одна подземная камера. В 1985 году в каменном покрытии второго «дока» было просверлено отверстие, прошедшая сквозь него камера показала разобранной на части вторую ладью царя Хуфу. Оба судна не только использовались во время погребальной церемонии, но и были моделями Манеджет и Месектет – дневной и ночной ладьи бога Солнца Ра-Атума, на которых царь, согласно египетским текстам, присоединялся после смерти к команде божеств-спутников Солнца, борющихся с силами хаоса в загробном мире. Даже своей формой судно Хуфу полностью повторяет линии солнечной «Ладьи Миллионов лет» – уйи, которую поднимает на рассвете из бездны на своих руках Нун – божество предвечного океана, «отец всех богов».
Ладья Хуфу – самое известное, но отнюдь не единственное египетское судно, дошедшее до нашего времени. В 1894 году шесть погребальных ладей были найдены Жаком де Морганом в Дахшуре, неподалеку от пирамиды фараона Сенусерта III. Корабли, созданные около 1850 г. до н.э., имели 12 метров в длину и, опять же, были выполнены из коротких кусков дерева, состыкованных при помощи всего лишь нескольких связок; внутренняя структура в ладьях, похожих на скорлупу, отсутствует, однако они более совершенны, чем ладья Хуфу, если учитывать тенденцию замены связок на шипы.
Ладья Хуфу – самое известное, но отнюдь не единственное египетское судно, дошедшее до нашего времени. В 1894 году шесть погребальных ладей были найдены Жаком де Морганом в Дахшуре, неподалеку от пирамиды фараона Сенусерта III. Корабли, созданные около 1850 г. до н.э., имели 12 метров в длину и, опять же, были выполнены из коротких кусков дерева, состыкованных при помощи всего лишь нескольких связок; внутренняя структура в ладьях, похожих на скорлупу, отсутствует, однако они более совершенны, чем ладья Хуфу, если учитывать тенденцию замены связок на шипы.
 |
|
Погребальная
ладья Сенусерта III из Дахшура. |
Несмотря на длительное развитие технологии строительства, египетские корабли были прочными. Это качество, необходимое в длительном плавании, было испытано египтянами уже в 23 в. до н.э. во время экспедиций вверх по Нилу, когда в обход пятикилометрового Первого порога, представлявшего большую опасность для навигации, был по приказу царя Меренра сооружен специальный канал. Управляющий города Элефантина, южного оплота Египта, с гордостью вспоминал потом в своей автобиографии, высеченной на стене гробницы:
«Его Величество послал меня, чтобы вырыть пять каналов и построить три плота и четыре судна… князья иноземные, великие в странах Ирчет, Вават, Йам, Меду (области Нубии) снабдили меня деревом для этого. Сделал я все это, всего за один год».
Постоянная связь с землями Нубии была залогом процветания государства фараонов, доставлявшего из южных земель золото, черное дерево, слоновую кость, страусиное перо, шкуры экзотических животных, другие африканские редкости и, наконец, рабов. От правления Сенусерта III (19 в. до н.э.) дошел текст о сооружении еще одного канала в обход порогов, он имел длину 78 м, при ширине 10,5 м и глубине 7,8 м., что позволило царским боевым кораблям покорить южные пределы Египта.
Спустя четыре столетия царь Тутмос III в одном из своих военных походов, нашел канал заброшенным и забитым камнем, после чего «приказал вновь прорыть канал этот, видя, что забит он камнем и никакой корабль не может пройти сквозь него. И он прошел сквозь него с ликованием сердца, чтобы преследовать врагов своих. И было названо имя канала этого: «Открыта дорога прекрасная Менхеперра (т.е. Тутмоса III)». И было приказано рыбакам Элефантины обновлять канал этот ежегодно». Если времени на сооружение канала не хватало, то корабли тянули в обход порогов волоком по специальным дорогам, укрепленным по сторонам досками и покрытым толстым слоем нильского ила, который предотвращал повреждение судна. Такую дорогу, существовавшую в районе второго порога Нила, обнаружили в 1964 году в Судане, у подножия горы Абусир, французские археологи: буквально под несколькими сантиметрами песка в окаменевшей поверхности ила, у обочин, дерево которых уничтожили термиты, были видны многочисленные следы босых мужских ног и следы корабельного днища, которое медленно двигалось вперед. Протяженность этой дороги составляла 8 км.
Куда легче было плыть на юг во время разлива Нила, когда большая часть порогов была покрыта водой. В 23 в. до н.э. глава Элефантины и «управляющий землями Юга» Хуфхор во время разлива добрался до третьего порога и с триумфом вернулся в столицу с огромным грузом слоновой кости, черного дерева, шкур животных и… карликом-пигмеем, который вызвал восторг малолетнего царя Пепи II, от имени которого была проведена экспедиция.
В поисках экзотических товаров и новых земель египтяне освоили и морскую навигацию. Целью этих путешествий был Пунт – загадочная страна изобилия в тропической Африке, которую египетские тексты часто именуют Та нечер – «Земля бога». Впервые корабли, прибывшие из Пунта, были изображены на стенах припирамидного храма фараона V династии Сахура в Абу Сире, что свидетельствует о том, что еще в 26 в. до н.э. египтяне освоили морскую торговлю с близлежащими регионами не только Азии, но и Африки. Вслед за Сахура экспедиции за благовониями отправляли Джедкара Исеси, Унас, Пепи II, а в Среднем царстве – Сенусерт I, Аменемхет II и Сенусерт II.
Благовония — мирра, которую египтяне называли антиу и ладан – сенечер, были основной целью египтян, ради которой они пересекали, по их словам, коварное и злобное пространство моря. На основе этих смол египтяне изготовляли разнообразные божественные масла и курения, большой список которых сохранился на стенах «лаборатории» храма Хора в Эдфу.
«Его Величество послал меня, чтобы вырыть пять каналов и построить три плота и четыре судна… князья иноземные, великие в странах Ирчет, Вават, Йам, Меду (области Нубии) снабдили меня деревом для этого. Сделал я все это, всего за один год».
Постоянная связь с землями Нубии была залогом процветания государства фараонов, доставлявшего из южных земель золото, черное дерево, слоновую кость, страусиное перо, шкуры экзотических животных, другие африканские редкости и, наконец, рабов. От правления Сенусерта III (19 в. до н.э.) дошел текст о сооружении еще одного канала в обход порогов, он имел длину 78 м, при ширине 10,5 м и глубине 7,8 м., что позволило царским боевым кораблям покорить южные пределы Египта.
Спустя четыре столетия царь Тутмос III в одном из своих военных походов, нашел канал заброшенным и забитым камнем, после чего «приказал вновь прорыть канал этот, видя, что забит он камнем и никакой корабль не может пройти сквозь него. И он прошел сквозь него с ликованием сердца, чтобы преследовать врагов своих. И было названо имя канала этого: «Открыта дорога прекрасная Менхеперра (т.е. Тутмоса III)». И было приказано рыбакам Элефантины обновлять канал этот ежегодно». Если времени на сооружение канала не хватало, то корабли тянули в обход порогов волоком по специальным дорогам, укрепленным по сторонам досками и покрытым толстым слоем нильского ила, который предотвращал повреждение судна. Такую дорогу, существовавшую в районе второго порога Нила, обнаружили в 1964 году в Судане, у подножия горы Абусир, французские археологи: буквально под несколькими сантиметрами песка в окаменевшей поверхности ила, у обочин, дерево которых уничтожили термиты, были видны многочисленные следы босых мужских ног и следы корабельного днища, которое медленно двигалось вперед. Протяженность этой дороги составляла 8 км.
Куда легче было плыть на юг во время разлива Нила, когда большая часть порогов была покрыта водой. В 23 в. до н.э. глава Элефантины и «управляющий землями Юга» Хуфхор во время разлива добрался до третьего порога и с триумфом вернулся в столицу с огромным грузом слоновой кости, черного дерева, шкур животных и… карликом-пигмеем, который вызвал восторг малолетнего царя Пепи II, от имени которого была проведена экспедиция.
В поисках экзотических товаров и новых земель египтяне освоили и морскую навигацию. Целью этих путешествий был Пунт – загадочная страна изобилия в тропической Африке, которую египетские тексты часто именуют Та нечер – «Земля бога». Впервые корабли, прибывшие из Пунта, были изображены на стенах припирамидного храма фараона V династии Сахура в Абу Сире, что свидетельствует о том, что еще в 26 в. до н.э. египтяне освоили морскую торговлю с близлежащими регионами не только Азии, но и Африки. Вслед за Сахура экспедиции за благовониями отправляли Джедкара Исеси, Унас, Пепи II, а в Среднем царстве – Сенусерт I, Аменемхет II и Сенусерт II.
Благовония — мирра, которую египтяне называли антиу и ладан – сенечер, были основной целью египтян, ради которой они пересекали, по их словам, коварное и злобное пространство моря. На основе этих смол египтяне изготовляли разнообразные божественные масла и курения, большой список которых сохранился на стенах «лаборатории» храма Хора в Эдфу.
 |
|
Морской корабль
царя Сахура.
|
Путь экспедиций обычно начинался в крупном торговом городе Коптосе, главный бог которого, Мин почитался как великий владыка восточной пустыни, простиравшейся от Синая на юг, разделяя безбрежными песками нильскую долину и Красное море. В облике Хора, — парящего в небесах над пустыней сокола, повелитель восточных земель оберегал путников, следовавших через пески от Коптоса к красноморским портам, на месте которых в греко-римское время возникли Береника и Кусейр – крупные торговые и культурные центры. Области подвластные Мину были вратами, ведущими египетские корабли на юг, в район современных стран африканского Рога — Джибути и Сомали, где, вероятно, и располагалась страна ароматов, угодных богам. Впрочем, в Красное море египтяне попадали и через отходящее от основного русла Нила в районе Бубастиса Вади Тумилат, судоходное только во время разлива реки и соединенное с морем Горькими озерами.
При Сенусерте I, правившем в 20 в. до н.э. экспедицию к «рудникам Пунта» по приказу великого везира Антефокера возглавлял вельможа Амени, сын Ментухотепа. Корабли были изготовлены на 10 году правления Сенусерта I в верфях Коптоса и посуху доставлены к красноморскому побережью, для чего были задействованы 3700 человек! По всей дороге от Коптоса к морю почти столетие тому назад под руководством вельможи Хену были выкопаны источники, из которых путники брали живительную влагу. Также в XXI в. до н.э. при Ментухотепе IV Небтауира был основан городок Джаау, на месте которого, видимо, позже вырос Кусейр. В 18 в. до н.э. на Красном море существовал еще один город-порт, Сауу, современный Мерса Гауасис, к которому вели пустынные дороги от города Куса, повелителем которого был сокологоловый бог Хорур. Здесь были обнаружены стелы вельмож Хентихетиура, плававшего в Пунт при Аменемхете II и Хнумхотепа, посещавшего страну благовоний в царствование Сенусерта II. Текст на плите последнего, посвященной «Сопду, владыке малахитовых земель, повелителю стран восточных», повествует о том, как Хнумхотеп — номарх XVI нома Верхнего Египта и управитель рудниками восточных пустынь, возглавлял полную опасностей экспедицию в Землю бога.
Во время путешествия корабли египетских владык приставали и к другим берегам, о чем свидетельствует обнаруженная недавно в районе Адена статуэтка фараона с начертанным на ней текстом: «Да живет бог благой… царь Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара, возлюбленный богиней Хатхор, госпожой Пунта, которому дана жизнь в вечности». Эта находка еще раз подтверждает древнюю традицию египтян «освящать» далекие земли изображениями своих царей и божеств – покровителей заморских стран – Сопду, Мина и Хатхор.
Наиболее детальное описание далекого Пунта сохранилось на восхитительных рельефах, покрывающих стены заупокойного храма царицы Хатшепсут в Дейр эль-Бахри. К сожалению, в этих сценах показано только прибытие египетского флота в Пунт и его возвращение в Фивы – упоминания о самом путешествии практически отсутствуют; тем не менее, благодаря этим композициям, выполненным со столь характерным для египтян вниманием к деталям, мы можем увидеть, словно наяву, самые неожиданные и любопытные детали жизни страны благовоний и взаимоотношений ее обитателей с египтянами.
Экспедиция, которой руководил вельможа Панехси, длилась три года. Хатшепсут снарядила в путь гигантские по тем временам морские корабли с приподнятым высоким носом и кормой, заканчивающейся огромным цветком папируса, высокой мачтой, несущий большой широкий парус. Сзади, у кормы, располагались два рулевых весла и, как и на носу, наблюдательная площадка. Прибывшие иноземные корабли на берегу моря встретили царь Пунта Пареху, бородатый, похожий на египтянина мужчина в чепце и необычной набедренной повязке, и его супруга Ати, женщина невероятных объемов, едва умещающаяся на осле. Произошел обмен дарами, во время которого египтяне получили не только столь желанные благовония, но и другие дары Земли бога: слоновую кость, черное дерево, малахит, золото и электрум, а также живых обезьян и жирафов. Несмотря на то, что по поводу локализации страны до сих пор ведутся нескончаемые споры, изображенная мастерами Хатшепсут тропическая природа Пунта – пальмы, жирафы и маленькие хижины пунтийцев, стоящие на сваях посреди болот, с лестницами у входов, без сомнения указывают на то, что это Африка. Посланцы царицы погрузили на корабли и более тридцати живых ладановых и мирровых деревьев в кадках.
Вернувшиеся в Фивы корабли с ликованием встречает народ и сама Хатшепсут. С особым трепетом и осторожностью носильщики обращаются с благовонными деревьями, которые царица повелела высадить перед храмом Дейр эль-Бахри: «Будьте счастливы с нами, деревья благовоний, которые были в Та нечер, во владениях Амона теперь ваше место. (Царица) Мааткара будет взращивать вас в своем саду по обеим сторонам своего храма, как повелел ее отец (бог Амон)».
При Сенусерте I, правившем в 20 в. до н.э. экспедицию к «рудникам Пунта» по приказу великого везира Антефокера возглавлял вельможа Амени, сын Ментухотепа. Корабли были изготовлены на 10 году правления Сенусерта I в верфях Коптоса и посуху доставлены к красноморскому побережью, для чего были задействованы 3700 человек! По всей дороге от Коптоса к морю почти столетие тому назад под руководством вельможи Хену были выкопаны источники, из которых путники брали живительную влагу. Также в XXI в. до н.э. при Ментухотепе IV Небтауира был основан городок Джаау, на месте которого, видимо, позже вырос Кусейр. В 18 в. до н.э. на Красном море существовал еще один город-порт, Сауу, современный Мерса Гауасис, к которому вели пустынные дороги от города Куса, повелителем которого был сокологоловый бог Хорур. Здесь были обнаружены стелы вельмож Хентихетиура, плававшего в Пунт при Аменемхете II и Хнумхотепа, посещавшего страну благовоний в царствование Сенусерта II. Текст на плите последнего, посвященной «Сопду, владыке малахитовых земель, повелителю стран восточных», повествует о том, как Хнумхотеп — номарх XVI нома Верхнего Египта и управитель рудниками восточных пустынь, возглавлял полную опасностей экспедицию в Землю бога.
Во время путешествия корабли египетских владык приставали и к другим берегам, о чем свидетельствует обнаруженная недавно в районе Адена статуэтка фараона с начертанным на ней текстом: «Да живет бог благой… царь Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара, возлюбленный богиней Хатхор, госпожой Пунта, которому дана жизнь в вечности». Эта находка еще раз подтверждает древнюю традицию египтян «освящать» далекие земли изображениями своих царей и божеств – покровителей заморских стран – Сопду, Мина и Хатхор.
Наиболее детальное описание далекого Пунта сохранилось на восхитительных рельефах, покрывающих стены заупокойного храма царицы Хатшепсут в Дейр эль-Бахри. К сожалению, в этих сценах показано только прибытие египетского флота в Пунт и его возвращение в Фивы – упоминания о самом путешествии практически отсутствуют; тем не менее, благодаря этим композициям, выполненным со столь характерным для египтян вниманием к деталям, мы можем увидеть, словно наяву, самые неожиданные и любопытные детали жизни страны благовоний и взаимоотношений ее обитателей с египтянами.
Экспедиция, которой руководил вельможа Панехси, длилась три года. Хатшепсут снарядила в путь гигантские по тем временам морские корабли с приподнятым высоким носом и кормой, заканчивающейся огромным цветком папируса, высокой мачтой, несущий большой широкий парус. Сзади, у кормы, располагались два рулевых весла и, как и на носу, наблюдательная площадка. Прибывшие иноземные корабли на берегу моря встретили царь Пунта Пареху, бородатый, похожий на египтянина мужчина в чепце и необычной набедренной повязке, и его супруга Ати, женщина невероятных объемов, едва умещающаяся на осле. Произошел обмен дарами, во время которого египтяне получили не только столь желанные благовония, но и другие дары Земли бога: слоновую кость, черное дерево, малахит, золото и электрум, а также живых обезьян и жирафов. Несмотря на то, что по поводу локализации страны до сих пор ведутся нескончаемые споры, изображенная мастерами Хатшепсут тропическая природа Пунта – пальмы, жирафы и маленькие хижины пунтийцев, стоящие на сваях посреди болот, с лестницами у входов, без сомнения указывают на то, что это Африка. Посланцы царицы погрузили на корабли и более тридцати живых ладановых и мирровых деревьев в кадках.
Вернувшиеся в Фивы корабли с ликованием встречает народ и сама Хатшепсут. С особым трепетом и осторожностью носильщики обращаются с благовонными деревьями, которые царица повелела высадить перед храмом Дейр эль-Бахри: «Будьте счастливы с нами, деревья благовоний, которые были в Та нечер, во владениях Амона теперь ваше место. (Царица) Мааткара будет взращивать вас в своем саду по обеим сторонам своего храма, как повелел ее отец (бог Амон)».
 |
|
Мирровые деревья
Пунта.
|
Хатшепсут лично отмеряла золотой мерой ладан и мирру, предназначенную для ее божественного отца: «Лучшая мирра была на всех ее членах, ее благоухание (было) благоуханием бога. Ее запах приобщился красноморскому югу, ее кожа была позлащена светлым золотом, сияя, как (то) делают звезды, внутри праздничного (храмового) двора перед лицом всей земли».
Следуя примеру Хатшепсут, экспедиции в страну благовоний снаряжали и правители второй половины Нового царства, среди них – Рамсес II, о чем говорят рельефы храмов в Амаде и Акше, и, судя по тексту большого папируса Харрис, Рамсес III:
«Построил я (Рамсес III) ладьи великие и корабли перед ними с командами многочисленными, сопровождающими многими, капитаны их с ними, наблюдатели и воины, дабы командовать ими. Были они наполнены добром Египта бесчисленным, каждого сорта по десять тысяч. Посланы они в великое море с водами, вспять текущими, прибыли они в страну Пунт, не было неудач у них, (прибывших) в целости, внушающих ужас. Ладьи и корабли были наполнены добром Земли бога, из удивительных вещей страны этой: прекрасной миррой Пунта, ладаном в десятках тысяч, без счета. Дети правителя Земли Бога прибыли перед данью своей, приготовленной для Египта…»
В отличие от флотилии Хатшепсут, по видимому, прошедшей в основное русло Нила по Вади Тумилат, на обратном пути корабли Рамсеса III пристали к красноморскому побережью в районе, где начиналась дорога на Коптос; там была произведена перегрузка товаров на нильские корабли, следовавшие на север, в Пер-Рамсес. Самый драгоценный дар Пунта — ладановые деревья, привезенные по подобию Хатшепсут воинами Рамсеса III, были запечатлены на рельефах в сокровищнице столичного храма Мединет Абу в Фивах.
И все же, несмотря на дары, привезенные из далеких экспедиций, египтяне не любили море. Средиземным морем, именовавшимся в текстах «Великой зеленью», повелевал коварный и алчный Йаму, финикийский бог, согласно легенде, претендовавший даже на священные регалии египетских богов, которые с трудом вернули. Древнему Египту принадлежит первенство в традиции приключенческих романов, повествующих о потерпевшем кораблекрушение моряке, высадившемся на необитаемом острове, где-то в необозримой морской дали.
«Буря вышла, когда мы были в море, — повествует спасшийся, — до того, как коснулись мы земли. Поднялся ветер, удвоил он волны в восемь локтей. Вот бревно. Ухватился я за него. Начал корабль погибать. Из тех, кто был на нем, не стало ни одного. Я же был отнесен к острову волной моря. Провел я три дня в одиночестве, только сердце мое было мне сотоварищем».
Военно-торговая экспедиция Хатшепсут всколыхнула интерес египетских царей к морским далям. Преемник царицы Тутмос III выступил с инициативой реформации египетского морского флота: увидев во время своих войн в Сирии крепкие и устойчивые финикийские корабли, он привез их в Египет, для того, чтобы египетские мастера научились делать подобные парусные суда, которые могли двигаться как по ветру, так и против него. Для сооружения новых кораблей в пригороде Мемфиса были открыты гавани Пер Нефер, здесь работали лучшие конструкторы и корабельщики этого времени. С этого времени Египет стал повелителем всего восточного Средиземноморья, потеснив всесильный остров Крит, культура которого к тому времени стремительно клонилась к упадку.
Это египетское владычество продлилось несколько веков до того времени, пока были сильны фараоны Нового царства. Позже владыками моря вновь стали финикийцы, а за ними – греки. Известно, что египетские корабли достигали и островов Эгейского моря в период с мая по октябрь, который был временем активной навигации и удачных северо-западных ветров. В обязанности небольших военных эскадр входила борьба с пиратами. Так, в 13 в. до н.э. при Рамсесе II египетский флот был выслан в море специально для уничтожения пиратов из племени Шардана, которые грабили торговые корабли, шедшие в Египет из Сирии. Столетие спустя египтянам пришлось отражать морские атаки «народов моря» — обитателей островов эгейского бассейна.
Грандиозные морские баталии, проходившие у побережья Египта и в нильских рукавах, завершившиеся победой египтян, были запечатлены на стенах храма-дворца Рамсеса III в Мединет Абу. Художник со свойственной египтянам страстью к деталям изобразил большие египетские военные корабли, которые шли как под парусом, так и на веслах и были снабжены специальными площадками на носу и корме, где за щитами прятались лучники. Нос корабля завершался скульптурной львиной головой, которая, возможно, служила тараном. На верхушке мачты находилась корзина, в которой сидел дозорный. Во время битвы египтяне брали на абордаж суда противника, куда менее укрепленные, засыпали их стрелами, поджигали.
Художник живописует битву, перевернутые корабли, трупы врагов, которыми заполнен пространство меж кораблями. Пленные пришельцы были доставлены в Фивы. Половые члены и правые руки убитых врагов, сложенные в корзины, пронесли во время триумфа перед фараоном, которому удалось остановить движение «народов моря», уничтоживших многие города Сирии и великое хеттское царство.
«Построил я (Рамсес III) ладьи великие и корабли перед ними с командами многочисленными, сопровождающими многими, капитаны их с ними, наблюдатели и воины, дабы командовать ими. Были они наполнены добром Египта бесчисленным, каждого сорта по десять тысяч. Посланы они в великое море с водами, вспять текущими, прибыли они в страну Пунт, не было неудач у них, (прибывших) в целости, внушающих ужас. Ладьи и корабли были наполнены добром Земли бога, из удивительных вещей страны этой: прекрасной миррой Пунта, ладаном в десятках тысяч, без счета. Дети правителя Земли Бога прибыли перед данью своей, приготовленной для Египта…»
В отличие от флотилии Хатшепсут, по видимому, прошедшей в основное русло Нила по Вади Тумилат, на обратном пути корабли Рамсеса III пристали к красноморскому побережью в районе, где начиналась дорога на Коптос; там была произведена перегрузка товаров на нильские корабли, следовавшие на север, в Пер-Рамсес. Самый драгоценный дар Пунта — ладановые деревья, привезенные по подобию Хатшепсут воинами Рамсеса III, были запечатлены на рельефах в сокровищнице столичного храма Мединет Абу в Фивах.
И все же, несмотря на дары, привезенные из далеких экспедиций, египтяне не любили море. Средиземным морем, именовавшимся в текстах «Великой зеленью», повелевал коварный и алчный Йаму, финикийский бог, согласно легенде, претендовавший даже на священные регалии египетских богов, которые с трудом вернули. Древнему Египту принадлежит первенство в традиции приключенческих романов, повествующих о потерпевшем кораблекрушение моряке, высадившемся на необитаемом острове, где-то в необозримой морской дали.
«Буря вышла, когда мы были в море, — повествует спасшийся, — до того, как коснулись мы земли. Поднялся ветер, удвоил он волны в восемь локтей. Вот бревно. Ухватился я за него. Начал корабль погибать. Из тех, кто был на нем, не стало ни одного. Я же был отнесен к острову волной моря. Провел я три дня в одиночестве, только сердце мое было мне сотоварищем».
Военно-торговая экспедиция Хатшепсут всколыхнула интерес египетских царей к морским далям. Преемник царицы Тутмос III выступил с инициативой реформации египетского морского флота: увидев во время своих войн в Сирии крепкие и устойчивые финикийские корабли, он привез их в Египет, для того, чтобы египетские мастера научились делать подобные парусные суда, которые могли двигаться как по ветру, так и против него. Для сооружения новых кораблей в пригороде Мемфиса были открыты гавани Пер Нефер, здесь работали лучшие конструкторы и корабельщики этого времени. С этого времени Египет стал повелителем всего восточного Средиземноморья, потеснив всесильный остров Крит, культура которого к тому времени стремительно клонилась к упадку.
Это египетское владычество продлилось несколько веков до того времени, пока были сильны фараоны Нового царства. Позже владыками моря вновь стали финикийцы, а за ними – греки. Известно, что египетские корабли достигали и островов Эгейского моря в период с мая по октябрь, который был временем активной навигации и удачных северо-западных ветров. В обязанности небольших военных эскадр входила борьба с пиратами. Так, в 13 в. до н.э. при Рамсесе II египетский флот был выслан в море специально для уничтожения пиратов из племени Шардана, которые грабили торговые корабли, шедшие в Египет из Сирии. Столетие спустя египтянам пришлось отражать морские атаки «народов моря» — обитателей островов эгейского бассейна.
Грандиозные морские баталии, проходившие у побережья Египта и в нильских рукавах, завершившиеся победой египтян, были запечатлены на стенах храма-дворца Рамсеса III в Мединет Абу. Художник со свойственной египтянам страстью к деталям изобразил большие египетские военные корабли, которые шли как под парусом, так и на веслах и были снабжены специальными площадками на носу и корме, где за щитами прятались лучники. Нос корабля завершался скульптурной львиной головой, которая, возможно, служила тараном. На верхушке мачты находилась корзина, в которой сидел дозорный. Во время битвы египтяне брали на абордаж суда противника, куда менее укрепленные, засыпали их стрелами, поджигали.
Художник живописует битву, перевернутые корабли, трупы врагов, которыми заполнен пространство меж кораблями. Пленные пришельцы были доставлены в Фивы. Половые члены и правые руки убитых врагов, сложенные в корзины, пронесли во время триумфа перед фараоном, которому удалось остановить движение «народов моря», уничтоживших многие города Сирии и великое хеттское царство.
Плавание по морю требовало сноровки и отваги. Команды кораблей, вернувшихся из Пунта к красноморскому побережью Египта, праздновали счастливое возвращение, во время которого, судя по всему, части такелажа и самих суден жертвовались божествам и погребались в особых пещерах на берегу моря. Благодаря этой традиции в декабре 2004 г К. Бэрд, доцент факультета археологии Бостонского университета, обнаружила первые известные науке фрагменты египетских мореходных судов — хорошо сохранившиеся брусья и части такелажа. Это первые обнаруженные подлинные фрагменты древнеегипетских морских кораблей, которые, вместе с иероглифическими надписями, обнаруженными около одной из пещер, должны пролить свет на сложную сеть торговых путей, проходивших в древности по Красному морю.
Как сообщила газета «B.U.Bridge», К. Бэрд с коллегами работали у пустынной скалы, поднимающейся на берегу Вади Гауасис, когда из-под грунта появилось отверстие в массиве скалы. В скале показалось входное отверстие, ведущее во вторую пещеру, обложенное кедровыми балками и блоками известняка, которые некогда были якорями кораблей. Внутри они обнаружили сеть более внушительных помещений и предметы, относящиеся к мореходному делу, среди которых были канаты, деревянная чаша и сетчатая сумка. Были обнаружены две пластины кедрового дерева, которые, вероятно, были некогда частями рулевых весел огромных кораблей царицы Хатшепсут, снарядившей морскую военно-торговую экспедицию в страну Пунт, находившуюся на Восточном побережье Африки. Вскоре Бэрд посчастливилось найти все еще завязанный узлом фрагмент каната, погребенный в песке неподалеку от второй пещеры. Бэрд утверждает, что это древнейший морской узел. Фрагменты керамики, разбросанные вперемешку с частями корабельной оснастки, датированы временем правления XVIII династии, 15 в. до н. э., т. е. той эпохой, когда правила Хатшепсут.
Выяснилось, что египетские мореходы плели канаты из травы хальфа; они были достаточно прочными для морских странствий. Плетеные сумки для переноса товаров также были сделаны превосходно. Среди других важных находок — несколько известняковых стел, установленных в нишах у входа во вторую пещеру. Большая часть из них сильно повреждена, однако г-же Бэрд удалось найти одну, упавшую лицевой стороной в песок, и сохранившую благодаря этому выписанное в картуше имя царя XII династии Аменемхета III. Текст повествует о двух экспедициях, которые во главе с видными вельможами, были отправлены в Пунт.
Это археологическое открытие проливает свет на многие аспекты красноморской торговли. «До того, как мы нашли стелу, не было ничего известно о том, что Аменемхет III отсылал экспедиции в Пунт, — говорит Бэрд. — Мы нашли очень важный исторический текст». Команде археологов удалось обнаружить в меньшей пещере осколки керамики, которые, предположительно, были изготовлены в древности на территории Йемена, что позволяет утверждать, что египтяне плавали намного дальше, чем предполагалось до этого.
Рамсес III оказался последним фараоном, который отдавал должное флоту. Уже столетие спустя Египет, раздираемый внутренними противоречиями, находился на грани длительного пути к упадку; морскими просторами завладевали его основные конкуренты – финикийцы. Впрочем, фараоны сумели поставить их себе на службу и в 7 в. до н.э., как сообщает Геродот, по приказу и на средства царя Нехо II финикийцы, на «кебениут» — своих быстроходных кораблях, обошли вокруг Африки и вернулись в Египет, что было, безусловно, огромным шагом вперед в деле изучения географии жаркого континента.
Следующий расцвет египетского флота пришелся уже на греко-римское время, а корабли фараонов навсегда ушли в прошлое. Впрочем, не полностью: в запасниках музеев мира можно порой найти бронзовые навершия их мачт, покрытые текстами молитв к божествам-покровителям моряков – Исиде и Амону, или фрагменты деревянной обшивки, украшенной Уджат — защитным оком бога Хора. В 1985 году при изучении мумии неизвестного мужчины, хранящейся в Музее естественной истории города Лиона, выяснилось, что пелены, в которые завернули тело при бальзамировании, на самом деле когда-то были парусом, сохранившим даже элементы такелажа. Парус, служивший корабельщику при жизни, остался его верным товарищем и после смерти в небесном странствии на ладье солнечного божества. Этот путь по «бесконечным водам вселенной» должен был, после загробного суда богов, привести человеческую душу к вечному дому на полях тростника, в окне которого горит огонек лампы, и в котором с нетерпением ждут странника. Разве не в этом была истинная мечта того, кто строил корабли фараонов?
(с) Виктор Солкин, Виталий Гуров
Как сообщила газета «B.U.Bridge», К. Бэрд с коллегами работали у пустынной скалы, поднимающейся на берегу Вади Гауасис, когда из-под грунта появилось отверстие в массиве скалы. В скале показалось входное отверстие, ведущее во вторую пещеру, обложенное кедровыми балками и блоками известняка, которые некогда были якорями кораблей. Внутри они обнаружили сеть более внушительных помещений и предметы, относящиеся к мореходному делу, среди которых были канаты, деревянная чаша и сетчатая сумка. Были обнаружены две пластины кедрового дерева, которые, вероятно, были некогда частями рулевых весел огромных кораблей царицы Хатшепсут, снарядившей морскую военно-торговую экспедицию в страну Пунт, находившуюся на Восточном побережье Африки. Вскоре Бэрд посчастливилось найти все еще завязанный узлом фрагмент каната, погребенный в песке неподалеку от второй пещеры. Бэрд утверждает, что это древнейший морской узел. Фрагменты керамики, разбросанные вперемешку с частями корабельной оснастки, датированы временем правления XVIII династии, 15 в. до н. э., т. е. той эпохой, когда правила Хатшепсут.
Выяснилось, что египетские мореходы плели канаты из травы хальфа; они были достаточно прочными для морских странствий. Плетеные сумки для переноса товаров также были сделаны превосходно. Среди других важных находок — несколько известняковых стел, установленных в нишах у входа во вторую пещеру. Большая часть из них сильно повреждена, однако г-же Бэрд удалось найти одну, упавшую лицевой стороной в песок, и сохранившую благодаря этому выписанное в картуше имя царя XII династии Аменемхета III. Текст повествует о двух экспедициях, которые во главе с видными вельможами, были отправлены в Пунт.
Это археологическое открытие проливает свет на многие аспекты красноморской торговли. «До того, как мы нашли стелу, не было ничего известно о том, что Аменемхет III отсылал экспедиции в Пунт, — говорит Бэрд. — Мы нашли очень важный исторический текст». Команде археологов удалось обнаружить в меньшей пещере осколки керамики, которые, предположительно, были изготовлены в древности на территории Йемена, что позволяет утверждать, что египтяне плавали намного дальше, чем предполагалось до этого.
Рамсес III оказался последним фараоном, который отдавал должное флоту. Уже столетие спустя Египет, раздираемый внутренними противоречиями, находился на грани длительного пути к упадку; морскими просторами завладевали его основные конкуренты – финикийцы. Впрочем, фараоны сумели поставить их себе на службу и в 7 в. до н.э., как сообщает Геродот, по приказу и на средства царя Нехо II финикийцы, на «кебениут» — своих быстроходных кораблях, обошли вокруг Африки и вернулись в Египет, что было, безусловно, огромным шагом вперед в деле изучения географии жаркого континента.
Следующий расцвет египетского флота пришелся уже на греко-римское время, а корабли фараонов навсегда ушли в прошлое. Впрочем, не полностью: в запасниках музеев мира можно порой найти бронзовые навершия их мачт, покрытые текстами молитв к божествам-покровителям моряков – Исиде и Амону, или фрагменты деревянной обшивки, украшенной Уджат — защитным оком бога Хора. В 1985 году при изучении мумии неизвестного мужчины, хранящейся в Музее естественной истории города Лиона, выяснилось, что пелены, в которые завернули тело при бальзамировании, на самом деле когда-то были парусом, сохранившим даже элементы такелажа. Парус, служивший корабельщику при жизни, остался его верным товарищем и после смерти в небесном странствии на ладье солнечного божества. Этот путь по «бесконечным водам вселенной» должен был, после загробного суда богов, привести человеческую душу к вечному дому на полях тростника, в окне которого горит огонек лампы, и в котором с нетерпением ждут странника. Разве не в этом была истинная мечта того, кто строил корабли фараонов?
(с) Виктор Солкин, Виталий Гуров