Войны Карфагена против Рима хорошо известны, однако был у африканского мегаполиса и другой суровый противник. Историк Диодор Сицилийский писал: «Хотя карфагеняне вынесли тяжелейшую борьбу и опасности на Сицилии и непрерывно воевали с римлянами двадцать четыре года, они не переживали бедствий столь великих, как те, что принесла им война против наёмников». Что это был за конфликт, и как он развивался?
Начало конфликта
Итоги Первой пунической войны были для Карфагена неутешительны: он лишился всех своих владений на Сицилии и был должен выплатить Риму контрибуцию. Однако и после этого Карфагенская держава по-прежнему оставалась одной из самых могучих в Средиземноморье. Но вскоре перед этим гигантским мегаполисом внезапно встала новая угроза, поставившая в 240 году до н.э. под сомнение само его существование.
 |
Восставшие наёмники армии Карфагена
|
Согласно условиям мирного договора с Римом, Карфаген был обязан немедленно заплатить огромную сумму в 200 талантов, а ещё 2000 — в течение последующих 10 лет. К концу войны казна Карфагена практически истощилась, однако контрибуция была выплачена. Гораздо менее известно то, что у Карфагена было ещё одно бремя — долг перед своим наёмным войском. Как пишет американский историк и археолог Ричард Майлз,
Однако мудрости Гискона карфагенские олигархи противопоставили собственную глупость и жадность. Полагая, что им удастся склонить наёмников к отказу от части жалованья, если все они соберутся в Карфагене, карфагенские олигархи задерживали выплату прибывающим воинам и оставляли их в городе. Очень скоро количество преступлений, совершаемых наёмниками, стало зашкаливать, и им было предложено перебраться в ожидании окончательного расчёта в соседний город Сикку. Каждому наёмнику было выдано золото на необходимейшие нужды, забрали они с собой также свои пожитки и семьи, находившиеся до этого в Карфагене.
Оказавшись в Сикке, наёмники предались безделью и буйному разгулу, в ходе которого они постоянно пересчитывали полагающиеся им выплаты, и каждый раз эта сумма становилась всё больше и больше. Было учтено всё: и обещания различных вознаграждений, которые сулили полководцы во время войны на Сицилии в случае победы над римлянами, и потерянные кони, и утраченная амуниция, и погибшие товарищи. Когда же наконец в Сикку прибыл тогдашний начальник карфагенской Ливии полководец Ганнон, он не только не исполнил прежних обещаний, но и обратился к наёмникам с просьбой отказаться от некоторой доли причитающегося им жалованья. Недовольство последних было неописуемо: Ганнон определённо не обладал даром убеждения.
Впрочем, в такой ситуации и самый талантливый оратор вряд ли бы добился своего. Свою роль сыграл и тот факт, что наёмное войско состояло из представителей различных племён и народов: испанцев (иберийцев, кельтиберов), африканцев (мавров и иных племён), балеарцев и даже греков, которые не только не понимали друг друга, но и зачастую не знали пунический язык, на котором говорили карфагеняне. Оставалось одно: обращаться с требованиями и увещеваниями к солдатам через начальников, что́ неустанно пытался делать Ганнон. Но и начальники понимали не всё, что говорилось, а иной раз, соглашаясь с главнокомандующим, они передавали толпе совсем не то, одни по ошибке, другие со злым умыслом, следствием этого были вообще непонимание, недоверие и беспорядок.
В итоге, как говорится, «стороны не поняли друг друга», и возмущённое наёмное войско решило перебраться поближе к Карфагену в соседний с ним город Тунет (нынешний Тунис).
Если бы действиями пунийской аристократии руководил какой-то неведомый враг, он не смог бы придумать ничего лучше того, что было сделано, чтобы поставить Карфаген в безвыходное положение. И в самом деле: в непосредственной близости от города собралась 20-тысячная армия воинов, которые были обозлены и разгневаны.
Вожди бунтовщиков, среди которых, помимо Спендия и Матоса, выделялся предводитель галатов Автарит, не стали медлить. Желая увеличить свои силы, они разослали гонцов в ливийские города с призывом к бунту, и отклик не замедлил последовать: отягощённые за военные годы непомерными поборами ливийские подданные Карфагена увидели в мятеже наёмников шанс не только обрести независимость, но и принять участие в грабеже огромного города. Поэтому вожди бунтовщиков получили от них и продукты, и финансовую помощь, причём в таком изобилии, что Матос и Спендий не только уплатили наёмникам недополученное жалованье, но и на будущее время приобрели большие запасы.
Взбунтовавшаяся армия пополнилась ливийскими добровольцами, которых было не менее 70 000 человек. Мятежники даже стали чеканить свои собственные деньги — серебряные монеты с греческой надписью LIBUWN («монета ливийцев»). Хотя армия восставших и была многонациональной, но в ней преобладали жители Африки. Матос и Спендий разделили свои силы и осадили неприсоединившиеся к бунту соседние с Карфагеном города Утику и Гиппакрит.
А что же карфагеняне? Они на последние деньги набирали новых наёмников и готовили гражданскую армию. Впрочем, говоря о Карфагене, всегда приходится сомневаться, были ли эти средства последними? Командовать войсками поставили всё того же начальника карфагенской Ливии Ганнона, который, хотя и имел опыт сражений с африканскими племенами, по словам Полибия, был скорее неплохим организатором, нежели полководцем, «не умел пользоваться благоприятными моментами и вообще оказывался неопытным и неловким».
«Согласно древним источникам, недоимка была весьма значительная и, возможно, измерялась суммой в 4368 талантов, или 26 миллионов драхм — сумма астрономическая, и Карфагену было нелегко её найти».После заключения мира с Римом командующий войсками на Сицилии карфагенский полководец Гамилькар Барка увёл своё войско, состоявшее большей частью из наёмников, к городу Лилибей и сложил свои полномочия. Комендант Лилибея Гискон занялся отправкой воинов в Африку. Желая дать Карфагену возможность расплачиваться по частям, дабы облегчить бремя и избежать опасности возникновения волнений, он отправлял наёмников на кораблях небольшими партиями.
Однако мудрости Гискона карфагенские олигархи противопоставили собственную глупость и жадность. Полагая, что им удастся склонить наёмников к отказу от части жалованья, если все они соберутся в Карфагене, карфагенские олигархи задерживали выплату прибывающим воинам и оставляли их в городе. Очень скоро количество преступлений, совершаемых наёмниками, стало зашкаливать, и им было предложено перебраться в ожидании окончательного расчёта в соседний город Сикку. Каждому наёмнику было выдано золото на необходимейшие нужды, забрали они с собой также свои пожитки и семьи, находившиеся до этого в Карфагене.
Оказавшись в Сикке, наёмники предались безделью и буйному разгулу, в ходе которого они постоянно пересчитывали полагающиеся им выплаты, и каждый раз эта сумма становилась всё больше и больше. Было учтено всё: и обещания различных вознаграждений, которые сулили полководцы во время войны на Сицилии в случае победы над римлянами, и потерянные кони, и утраченная амуниция, и погибшие товарищи. Когда же наконец в Сикку прибыл тогдашний начальник карфагенской Ливии полководец Ганнон, он не только не исполнил прежних обещаний, но и обратился к наёмникам с просьбой отказаться от некоторой доли причитающегося им жалованья. Недовольство последних было неописуемо: Ганнон определённо не обладал даром убеждения.
Впрочем, в такой ситуации и самый талантливый оратор вряд ли бы добился своего. Свою роль сыграл и тот факт, что наёмное войско состояло из представителей различных племён и народов: испанцев (иберийцев, кельтиберов), африканцев (мавров и иных племён), балеарцев и даже греков, которые не только не понимали друг друга, но и зачастую не знали пунический язык, на котором говорили карфагеняне. Оставалось одно: обращаться с требованиями и увещеваниями к солдатам через начальников, что́ неустанно пытался делать Ганнон. Но и начальники понимали не всё, что говорилось, а иной раз, соглашаясь с главнокомандующим, они передавали толпе совсем не то, одни по ошибке, другие со злым умыслом, следствием этого были вообще непонимание, недоверие и беспорядок.
В итоге, как говорится, «стороны не поняли друг друга», и возмущённое наёмное войско решило перебраться поближе к Карфагену в соседний с ним город Тунет (нынешний Тунис).
Если бы действиями пунийской аристократии руководил какой-то неведомый враг, он не смог бы придумать ничего лучше того, что было сделано, чтобы поставить Карфаген в безвыходное положение. И в самом деле: в непосредственной близости от города собралась 20-тысячная армия воинов, которые были обозлены и разгневаны.
 |
Ганнон обращается к мятежным
наёмникам.
Художник Стив Нун
|
С опозданием осознав свою ошибку, карфагенские власти начали отправлять в лагерь наёмников продукты питания и другие припасы по заниженным ценам, желая умилостивить их. Однако было уже поздно: осознав слабость карфагенян, бунтовщики стали выставлять всё новые и новые требования, с каждым разом всё менее выполнимые. По словам Полибия, «мятежники постоянно подыскивали что-либо новое, делая невозможным всякое соглашение, ибо в среде их было много людей развращённых и беспокойных».
Тем временем, из Сицилии прибыл Гискон, которому Карфаген доверил вести дальнейшие переговоры. Уговорами он пытался склонить наёмников согласиться на разумную сумму, которая и так была завышена. Он начал выдачу денег, выдавая их каждой этнической группе отдельно. Однако в среде бунтовщиков нашлись и те, которых уже ничего не устраивало. Это был беглый раб из Кампании по имени Спендий, опасавшийся выдачи бывшему хозяину, а также могучий ливиец Матос, считавший, что после окончания выплат и отплытия заморских наёмников в родные пенаты карфагеняне обязательно отомстят жителям Африки за пережитое унижение.
Своими речами Матос и Спендий настолько завели наёмников, что любой другой пытавшийся выступить просто не имел шанса закончить свою речь. Не вникая в смысл слов и даже не зная, соглашается ли говорящий с двумя вожаками или возражает им, толпа забивала жертву камнями.
Так погибло немало простых воинов и даже их вождей. Ярость наёмников накалилась до предела. Не успевшие получить жалования ливийцы громче всех дерзко требовали свою долю, и у Гискона, видимо, лопнуло терпение: он предложил им обратиться за деньгами к своему вождю Матосу.
Эффект был вполне предсказуем: наёмники пришли в такое бешенство, что тут же бросились грабить казну, а затем схватили Гискона и других карфагенян и заковали их в цепи. После этого пути назад уже не было, восстание началось.
Захват заложников и начало войны
Тем временем, из Сицилии прибыл Гискон, которому Карфаген доверил вести дальнейшие переговоры. Уговорами он пытался склонить наёмников согласиться на разумную сумму, которая и так была завышена. Он начал выдачу денег, выдавая их каждой этнической группе отдельно. Однако в среде бунтовщиков нашлись и те, которых уже ничего не устраивало. Это был беглый раб из Кампании по имени Спендий, опасавшийся выдачи бывшему хозяину, а также могучий ливиец Матос, считавший, что после окончания выплат и отплытия заморских наёмников в родные пенаты карфагеняне обязательно отомстят жителям Африки за пережитое унижение.
Своими речами Матос и Спендий настолько завели наёмников, что любой другой пытавшийся выступить просто не имел шанса закончить свою речь. Не вникая в смысл слов и даже не зная, соглашается ли говорящий с двумя вожаками или возражает им, толпа забивала жертву камнями.
Так погибло немало простых воинов и даже их вождей. Ярость наёмников накалилась до предела. Не успевшие получить жалования ливийцы громче всех дерзко требовали свою долю, и у Гискона, видимо, лопнуло терпение: он предложил им обратиться за деньгами к своему вождю Матосу.
Эффект был вполне предсказуем: наёмники пришли в такое бешенство, что тут же бросились грабить казну, а затем схватили Гискона и других карфагенян и заковали их в цепи. После этого пути назад уже не было, восстание началось.
 |
Картина войны.
Красным обозначены мятежные города,
зелёным — лояльные Карфагену. Красные линии — перемещения мятежников, чёрные — Гамилькара, зелёные
— Ганнона и Ганнибала.
Основные события: 1 — наёмники восстают и занимают Тунис; 2 — осада Утики и Гиппакрита; 3 — Ганнон снимает осаду с Утики; 4 — битва за Утику. Ганнон побеждён; 5 — Гамилькар покидает Карфаген и побеждает мятежников в битве при Баграде; 6 — кампания Гамилькара; 7 — битва в ущелье. Смерть Спендия, Зарзы и Автарита; 8 — осада Туниса. Смерть Ганнибала; 9 — армия Ганнона присоединяется к Гамилькару; 10 — битва возле Лептина. Матос побеждён |
Взбунтовавшаяся армия пополнилась ливийскими добровольцами, которых было не менее 70 000 человек. Мятежники даже стали чеканить свои собственные деньги — серебряные монеты с греческой надписью LIBUWN («монета ливийцев»). Хотя армия восставших и была многонациональной, но в ней преобладали жители Африки. Матос и Спендий разделили свои силы и осадили неприсоединившиеся к бунту соседние с Карфагеном города Утику и Гиппакрит.
А что же карфагеняне? Они на последние деньги набирали новых наёмников и готовили гражданскую армию. Впрочем, говоря о Карфагене, всегда приходится сомневаться, были ли эти средства последними? Командовать войсками поставили всё того же начальника карфагенской Ливии Ганнона, который, хотя и имел опыт сражений с африканскими племенами, по словам Полибия, был скорее неплохим организатором, нежели полководцем, «не умел пользоваться благоприятными моментами и вообще оказывался неопытным и неловким».
 |
Карфагенская серебряная монета с
профилем Гамилькара Барки
|
Ганнон повёл своё войско к Утике, желая снять с неё осаду. Используя имевшуюся у него сотню слонов, карфагенский военачальник атаковал неприятельский лагерь. Мятежники не смогли выдержать натиск и бежали, укрепившись на соседнем заросшем холме. Многие из них погибли от ран, нанесённых слонами. Привыкший к стычкам с нумидийцами и ливийцами, которые в случае поражения бежали без оглядки, Ганнон не стал их преследовать и отправился в Утику праздновать свой успех в «маленькой победоносной войне».
Однако на сей раз ему противостояли опытные наёмники, обученные Гамилькаром Баркой в один и тот же день по несколько раз отступать и снова нападать на врага. Их вожди увидели, что Ганнон удалился в город, а его войско беспечно разбрелось кто куда.
Перегруппировавшись, стремительной контратакой наёмники опрокинули карфагенян, многих убили, остальные спешно укрылись в городе. Мятежники завладели всем их обозом и осадными орудиями. Несколько дней спустя, когда между воюющими произошла новая стычка, Ганнон снова упустил возможность нанести поражение восставшим, по словам Полибия, «из-за своего чрезмерного легкомыслия».
Разочаровавшись в Ганноне, карфагеняне избрали главнокомандующим героя недавних сицилийских баталий Гамилькара Барку. Ему предоставили войско, набранное из наёмников и городского ополчения, общей численностью до 10 000 человек. Главной ударной силой новой армии должны были служить 70 слонов. Гамилькар решил начать с попытки деблокировать Карфаген: мятежники заняли перешеек, соединявший город с материком. Возле моста через реку Баграду, которая в нескольких местах пересекала путь в Карфаген, Матос поставил лагерь. По сути, город находился в полной блокаде, однако опытный Гамилькар заметил, что устье Баграды во время сильного ветра, дующего в определённом направлении, значительно мелеет.
Выбрав нужный момент, карфагенский полководец неожиданно для всех ночью вывел своё войско из города и повёл его через возникший брод к лагерю мятежников, находившемуся возле переправы. Узнав об этом, те двинулись на перехват Гамилькара двумя армиями: 10 000 шли ему навстречу от моста, ещё 15 000 выдвинулись из Утики. Когда оба отряда бунтовщиков соединились, Гамилькар притворным отступлением заставил их устремиться вслед за своим войском, которое тем временем умелым манёвром выстроил перед мятежниками.
Разгорячённые преследователи, беспорядочно напирая, внезапно натолкнулись на боевые порядки карфагенян. Вдобавок по бунтовщикам неожиданно с тыла ударила конница Гамилькара, подкреплённая слонами. Разгром был полный: погибло более 6000 восставших, ещё 2000 попали в плен. Уцелевшие бежали либо в Утику, либо обратно к мосту. Последних Гамилькар преследовал по пятам, на их плечах ворвался во вражеский лагерь и захватил его. Блокада с Карфагена была снята.
Однако на сей раз ему противостояли опытные наёмники, обученные Гамилькаром Баркой в один и тот же день по несколько раз отступать и снова нападать на врага. Их вожди увидели, что Ганнон удалился в город, а его войско беспечно разбрелось кто куда.
Перегруппировавшись, стремительной контратакой наёмники опрокинули карфагенян, многих убили, остальные спешно укрылись в городе. Мятежники завладели всем их обозом и осадными орудиями. Несколько дней спустя, когда между воюющими произошла новая стычка, Ганнон снова упустил возможность нанести поражение восставшим, по словам Полибия, «из-за своего чрезмерного легкомыслия».
Первые поражения восставших
Разочаровавшись в Ганноне, карфагеняне избрали главнокомандующим героя недавних сицилийских баталий Гамилькара Барку. Ему предоставили войско, набранное из наёмников и городского ополчения, общей численностью до 10 000 человек. Главной ударной силой новой армии должны были служить 70 слонов. Гамилькар решил начать с попытки деблокировать Карфаген: мятежники заняли перешеек, соединявший город с материком. Возле моста через реку Баграду, которая в нескольких местах пересекала путь в Карфаген, Матос поставил лагерь. По сути, город находился в полной блокаде, однако опытный Гамилькар заметил, что устье Баграды во время сильного ветра, дующего в определённом направлении, значительно мелеет.
Выбрав нужный момент, карфагенский полководец неожиданно для всех ночью вывел своё войско из города и повёл его через возникший брод к лагерю мятежников, находившемуся возле переправы. Узнав об этом, те двинулись на перехват Гамилькара двумя армиями: 10 000 шли ему навстречу от моста, ещё 15 000 выдвинулись из Утики. Когда оба отряда бунтовщиков соединились, Гамилькар притворным отступлением заставил их устремиться вслед за своим войском, которое тем временем умелым манёвром выстроил перед мятежниками.
Разгорячённые преследователи, беспорядочно напирая, внезапно натолкнулись на боевые порядки карфагенян. Вдобавок по бунтовщикам неожиданно с тыла ударила конница Гамилькара, подкреплённая слонами. Разгром был полный: погибло более 6000 восставших, ещё 2000 попали в плен. Уцелевшие бежали либо в Утику, либо обратно к мосту. Последних Гамилькар преследовал по пятам, на их плечах ворвался во вражеский лагерь и захватил его. Блокада с Карфагена была снята.
 |
Вербовка пращников в армию
Карфагена на Балеарских островах.
Художник Стив Нун
|
Первая победа вдохновила карфагенян и показала вождям наёмников, что перед ними противник куда более опасный, нежели Ганнон. Осаждавший Гиппакрит Матос дал Спендию и Автариту совет навязать Гамилькару сражение в холмистой или гористой местности, где тот не смог бы применить конницу и слонов. В Тунете Спендий отобрал 6000 самых сильных воинов, к которым присоединились 2000 галатов во главе с Автаритом, и недавний кампанийский раб двинулся по склонам гор вслед за Гамилькаром. Когда тот привёл своё войско на равнину, окружённую со всех сторон горами, Спендий призвал к себе дополнительные силы, состоявшие из нумидийцев и ливийцев.
Внезапно Барка обнаружил, что оказался в кольце: перед ним был лагерь ливийцев, в тыл подошли нумидийцы, а на фланге появился Спендий со своей армией. Однако и тут военное счастье улыбнулось карфагенскому полководцу — нумидийский принц Нарава (Наравас) явился в стан карфагенян и объявил, что желает говорить с их главнокомандующим. Гамилькар настолько обрадовался помощи, что пообещал выдать за Нараву свою дочь, если тот станет верным другом Карфагена. Эти события впоследствии легли в основу сюжетной линии известного романа Гюстава Флобера «Саламбо». Верный своему слову, Нарава привёл 2000 соплеменников, которые значительно усилили конницу карфагенян.
Спендий же соединился с ливийцами и, спустившись в равнину, вступил в битву, но потерпел поражение. Автарит и Спендий бежали, из числа восставших пало около 10 000 человек, ещё около 4000 было взято в плен. Гамилькар взял к себе на службу часть пленников, изъявивших такое желание, и снабдил их доспехами убитых мятежников. Остальных он неожиданно отпустил по домам, взяв обещание больше не воевать против карфагенян. Также спустя десятилетия поступит и его сын Ганнибал Барка, когда будет без выкупа отпускать пленников из союзных Риму италийских общин, надеясь вызвать раскол в стане неприятеля и разрушить могущество Рима.
Внезапная мягкость Гамилькара встревожила Спендия и Матоса. Они прекрасно понимали: когда восставшие осознают, что они могут быть помилованы, может начаться массовое дезертирство. И вожди бунтовщиков пришли к решению повязать кровью всех своих сообщников, благо жертвы для этого были под рукой.
Пленные карфагеняне во главе с Гисконом, захваченные в самом начале мятежа, всё это время находились в лагере бунтовщиков и подвергались всевозможным издевательствам. Теперь вожди мятежников решили окончательно расправиться с ними. Некоторые из восставших помнили благие дела Гискона и пытались защитить его, но радикально настроенные наёмники уже привычно забили их камнями до смерти.
Несчастных карфагенян вывели из лагеря. Сначала им отрубили руки, затем отрезали носы и уши, перебили голени и заживо бросили в канаву, оставив умирать мучительной смертью.
Когда пунийцы через глашатаев попросили выдать им хотя бы трупы погибших, вожди мятежников не только отказали, но и объявили, чтобы больше не посылали к ним ни глашатая, ни посла, так как их ждёт та же участь, какая постигла Гискона и его товарищей. Всякого захваченного в плен карфагенянина бунтовщики обещали предать мучительной смерти, а всякого их союзника отсылать в Карфаген после отсечения рук. Свои угрозы они исполняли неукоснительно. Диодор Сицилийский пишет по этому поводу:
Невесёлые вести пришли из-за моря — в том же 240 году до н.э. восстал гарнизон на Сардинии, также состоявший из наёмников. Комендант острова по имени Бостар был осаждён в крепости и убит вместе с другими карфагенянами. Тогда пунийцы отправили на Сардинию новое войско, тоже наёмное, но и оно присоединилось к бунтовщикам, а его командир был распят. Мятежные наёмники обратились к римлянам с предложением передать им Сардинию, но Рим отказался: ему хватало забот на Сицилии. Вскоре карфагенян постигло новое несчастье — на сторону мятежников неожиданно перешли города Утика и Гиппакрит, до этого являвшиеся верными союзниками пунийцев. Свою измену они подкрепили расправой с карфагенским вспомогательным отрядом: все его воины во главе с командиром были сброшены с крепостной стены.
Внезапно Барка обнаружил, что оказался в кольце: перед ним был лагерь ливийцев, в тыл подошли нумидийцы, а на фланге появился Спендий со своей армией. Однако и тут военное счастье улыбнулось карфагенскому полководцу — нумидийский принц Нарава (Наравас) явился в стан карфагенян и объявил, что желает говорить с их главнокомандующим. Гамилькар настолько обрадовался помощи, что пообещал выдать за Нараву свою дочь, если тот станет верным другом Карфагена. Эти события впоследствии легли в основу сюжетной линии известного романа Гюстава Флобера «Саламбо». Верный своему слову, Нарава привёл 2000 соплеменников, которые значительно усилили конницу карфагенян.
Спендий же соединился с ливийцами и, спустившись в равнину, вступил в битву, но потерпел поражение. Автарит и Спендий бежали, из числа восставших пало около 10 000 человек, ещё около 4000 было взято в плен. Гамилькар взял к себе на службу часть пленников, изъявивших такое желание, и снабдил их доспехами убитых мятежников. Остальных он неожиданно отпустил по домам, взяв обещание больше не воевать против карфагенян. Также спустя десятилетия поступит и его сын Ганнибал Барка, когда будет без выкупа отпускать пленников из союзных Риму италийских общин, надеясь вызвать раскол в стане неприятеля и разрушить могущество Рима.
Казнь пленных карфагенян
Внезапная мягкость Гамилькара встревожила Спендия и Матоса. Они прекрасно понимали: когда восставшие осознают, что они могут быть помилованы, может начаться массовое дезертирство. И вожди бунтовщиков пришли к решению повязать кровью всех своих сообщников, благо жертвы для этого были под рукой.
Пленные карфагеняне во главе с Гисконом, захваченные в самом начале мятежа, всё это время находились в лагере бунтовщиков и подвергались всевозможным издевательствам. Теперь вожди мятежников решили окончательно расправиться с ними. Некоторые из восставших помнили благие дела Гискона и пытались защитить его, но радикально настроенные наёмники уже привычно забили их камнями до смерти.
Несчастных карфагенян вывели из лагеря. Сначала им отрубили руки, затем отрезали носы и уши, перебили голени и заживо бросили в канаву, оставив умирать мучительной смертью.
Когда пунийцы через глашатаев попросили выдать им хотя бы трупы погибших, вожди мятежников не только отказали, но и объявили, чтобы больше не посылали к ним ни глашатая, ни посла, так как их ждёт та же участь, какая постигла Гискона и его товарищей. Всякого захваченного в плен карфагенянина бунтовщики обещали предать мучительной смерти, а всякого их союзника отсылать в Карфаген после отсечения рук. Свои угрозы они исполняли неукоснительно. Диодор Сицилийский пишет по этому поводу:
 |
Карфагенский полководец перед
войском, середина III века до н.э.
Художник Стив Нун
|
«Из-за таких нечестивости и зверств, как я описал, Спендий и все другие вожаки утратили снисхождение в планах Барки. Ибо сам Гамилькар, претерпев от их жестокости, был вынужден отказаться от милосердия к пленным и налагать подобное наказание на тех, кто попадал к нему в руки. Соответственно, в качестве пыток, он подбрасывал слонам всех, кто был взят в плен, и это была суровая кара, так как те затаптывали их до смерти».Так война приобрела ещё более ожесточённый характер, вследствие чего была названа историками «непримиримой». Гамилькар призвал Ганнона со своим войском к себе на помощь, надеясь объединёнными силами быстрее покончить с мятежом. Однако взаимные распри между ними были настолько глубоки, что никаких совместных действий не вышло. В итоге карфагенские власти решили оставить у власти одного из них, причём того, за кого проголосует армия. Не приходится удивляться, что главнокомандующим был выбран Гамилькар Барка. Одним из его помощников стал Нарава, вторым — полководец по имени Ганнибал, присланный из Карфагена, дабы проследить за итогом голосования.
Измены и неожиданная помощь
Невесёлые вести пришли из-за моря — в том же 240 году до н.э. восстал гарнизон на Сардинии, также состоявший из наёмников. Комендант острова по имени Бостар был осаждён в крепости и убит вместе с другими карфагенянами. Тогда пунийцы отправили на Сардинию новое войско, тоже наёмное, но и оно присоединилось к бунтовщикам, а его командир был распят. Мятежные наёмники обратились к римлянам с предложением передать им Сардинию, но Рим отказался: ему хватало забот на Сицилии. Вскоре карфагенян постигло новое несчастье — на сторону мятежников неожиданно перешли города Утика и Гиппакрит, до этого являвшиеся верными союзниками пунийцев. Свою измену они подкрепили расправой с карфагенским вспомогательным отрядом: все его воины во главе с командиром были сброшены с крепостной стены.
 |
Современный вид развалин Утики
|
Ободрённые этими событиями, восставшие снова осадили Карфаген. Население Утики предложило Риму перейти к нему в подчинение, но и тут римляне отказались. Более того, они запретили италийским купцам торговать с мятежниками, а торговлю с пунийцами, наоборот, поощряли. Совсем уж неожиданным выглядело разрешение Рима набирать Карфагену наёмников на италийских землях, хотя это противоречило заключённому между ними в 241 году до н.э. мирному договору, как и выдача карфагенянам без выкупа более 2000 их воинов, захваченных во время битв на Сицилии в первую Пуническую войну.
Оказал поддержку Карфагену и другой недавний противник — Сиракузы. Тиран города Гиерон прекрасно понимал, что в случае победы мятежников и падения Карфагена баланс сил в Средиземноморье нарушится, Рим приобретёт небывалую доселе власть, а это поставит под угрозу независимость самих Сиракуз. Поэтому Гиерон оказал Карфагену помощь продуктами и другими предметами первой необходимости.
Потеряв возможность получения товаров от италийских купцов, Матос и Спендий начали испытывать проблемы. Казна их постепенно пустела, помощь от ливийских племён тоже иссякла. Как пишет Диодор Сицилийский, «и так случилось, что мятежники из-за нехватки продуктов были настолько же в положении осаждённых, как и осаждающих». Снабжению восставших также мешали находившиеся у них в тылу войска Гамилькара и конница Наравы.
Поэтому вожди бунтовщиков решили ещё раз дать генеральное сражение. Они собрали под командованием Спендия, Автарита и ещё одного ливийца по имени Зарза отборное войско из наёмников и африканцев в составе 50 000 человек, которое начало по пятам преследовать армию Гамилькара, избегая при этом открытых пространств — дабы не попасть под удар конницы Наравы и слонов карфагенян. Постоянно происходили небольшие стычки, в ходе которых мятежники обычно терпели поражение и несли потери. Полибий писал:
Оказал поддержку Карфагену и другой недавний противник — Сиракузы. Тиран города Гиерон прекрасно понимал, что в случае победы мятежников и падения Карфагена баланс сил в Средиземноморье нарушится, Рим приобретёт небывалую доселе власть, а это поставит под угрозу независимость самих Сиракуз. Поэтому Гиерон оказал Карфагену помощь продуктами и другими предметами первой необходимости.
Разгром войска Спендия и Автарита
Потеряв возможность получения товаров от италийских купцов, Матос и Спендий начали испытывать проблемы. Казна их постепенно пустела, помощь от ливийских племён тоже иссякла. Как пишет Диодор Сицилийский, «и так случилось, что мятежники из-за нехватки продуктов были настолько же в положении осаждённых, как и осаждающих». Снабжению восставших также мешали находившиеся у них в тылу войска Гамилькара и конница Наравы.
Поэтому вожди бунтовщиков решили ещё раз дать генеральное сражение. Они собрали под командованием Спендия, Автарита и ещё одного ливийца по имени Зарза отборное войско из наёмников и африканцев в составе 50 000 человек, которое начало по пятам преследовать армию Гамилькара, избегая при этом открытых пространств — дабы не попасть под удар конницы Наравы и слонов карфагенян. Постоянно происходили небольшие стычки, в ходе которых мятежники обычно терпели поражение и несли потери. Полибий писал:
«Тогда обнаружилось на деле всё превосходство точного знания и искусства полководца перед невежеством и неосмысленным способом действий солдата. В самом деле, Гамилькар истребил множество мятежников без битвы, потому что умел в небольших делах отрезывать им дорогу к отступлению и подобно искусному игроку замыкать их».
В конце концов Гамилькар умелыми манёврами загнал бунтовщиков в ущелье под названием Прион, устроив настоящую ловушку. Восставшие не осмеливались на решительную битву, но и не могли отступить, так как со всех сторон были окружены либо горами, либо рвом и валом, которые соорудили карфагеняне. В лагере мятежников начался голод, из которого африканцы нашли выход в каннибализме: сначала были съедены все пленные, а затем и рабы. Ожидаемая помощь из Туниса не приходила, и, опасаясь мести со стороны войска, Автарит, Зарза, Спендий и ещё семеро мятежников отправились на переговоры с Баркой.
 |
Наёмники, преследуемые карфагенской
конницей
|
Гамилькар оказался неожиданно уступчив, пообещав отпустить всё войско бунтовщиков, если оно оставит оружие и выдаст 10 человек, которых выберет он сам. Когда его условие было принято, Гамилькар тотчас объявил, что, согласно уговору, он выбирает в пленники самих переговорщиков. Увидев, что вожди их схвачены, и ничего не зная об условиях мира, ливийцы приняли это за измену и бросились к оружию. Но Барка окружил их слонами и прочим войском и всех уничтожил. Ослабленные голодом и лишениями бунтовщики не смогли оказать серьёзного сопротивления.
После этой важной победы руки Гамилькара были развязаны, и он смог без помех вернуть земли, вышедшие из-под повиновения карфагенян. Впрочем, зачастую и сами ливийцы снова покорялись, так как видели, что восставшие терпят поражение за поражением. Наведя порядок в стране, что заняло немало времени, Гамилькар подошёл к Тунету, последнему оплоту мятежников. Разделив войско, Гамилькар часть его оставил под командованием Ганнибала, дабы окружить лагерь Матоса с двух сторон. После этого карфагеняне для устрашения бунтовщиков на виду у них распяли Спендия, Автарита, Зарзу и их товарищей.
Однако Матос был ещё в состоянии показать зубы: заметив, что лагерь Ганнибала плохо охраняется, он внезапно атаковал его и взял штурмом, пленив самого полководца. Матос приказал снять Спендия с креста, а затем после жестоких пыток распять на нём же Ганнибала, а также казнить ещё 30 знатнейших карфагенян. Гамилькар не успел прийти на помощь Ганнибалу из-за значительного расстояния. Он отступил от Тунета и расположился у устья Баграды. Как пишет Диодор Сицилийский, «казалось, что Фортуна вознамерилась раздавать успехи и неудачи по очереди».
Карфагеняне провели новую мобилизацию среди граждан, а 30 сенаторов были посланы, чтобы ещё раз попытаться примирить Гамилькара с Ганноном, что удалось сделать после долгих увещеваний. Согласовывая свои действия, военачальники одержали несколько побед над мятежниками в небольших стычках, после чего Матос решился на решающее сражение.
Подробности его неизвестны, но ясно одно — победа осталась за карфагенянами, большинство мятежников пало на поле боя, а остальные бежали. Матос был взят в плен. После этого пунийцы подавили немногие оставшиеся очаги сопротивления, основными из которых были Утика и Гиппакрит. Гамилькар взял в осаду один из них, Ганнон другой, и вскоре оба города капитулировали. Полибий подводит окончательный итог:
Тогда же Карфаген стал готовиться к тому, чтобы вернуть под свою власть Сардинию. Однако лояльность Рима в отношении Карфагена стала меняться к концу восстания, когда уже было ясно, что Гамилькар Барка победит. Изгнанные с Сардинии местными жителями восставшие наёмники снова обратились в римский сенат с предложением занять остров, и на это раз римляне согласились и стали готовить экспедицию для аннексии Сардинии. Они пригрозили объявить войну Карфагену под тем предлогом, что тот готовит армию против них, а не против сардинцев. Истощённые войной с наёмниками, карфагеняне вести новую войну не могли. Они отказались от Сардинии и заплатили Риму 1200 талантов дополнительной контрибуции. Так Рим бескровно приобрёл Сардинию — по словам Полибия, «остров, замечательный по величине, многолюдству населения и по своему плодородию». Тогда же римляне захватили и Корсику.
Потеря Сардинии и Корсики нанесла удар не только благосостоянию карфагенян, но и их национальному достоинству. Захватив острова по «праву сильного», вдобавок ещё и потребовав за это контрибуцию, Рим дал понять Карфагену, что лишает его статуса великой державы Центрального Средиземноморья, признававшийся ещё несколько лет назад двусторонним договором. Возмущение действиями Рима, а также желание найти для Карфагена источники нового экономического благосостояния подсказали Гамилькару Барке и возглавляемой им партии единственный путь для выхода из создавшейся ситуации — экспансию в Испанию.
«Война наёмников», или «непримиримая война», продлилась три года и четыре месяца с 241 по 238 год до н.э. и нанесла сильнейший удар по могуществу Карфагена. Восстания ливийских племён и бунты рабов против Карфагена бывали и раньше, но впервые произошло так, что мятеж наёмников, африканских племён и примкнувшим к ним беглых рабов оказался настолько сильным, что поставил под сомнение само существование Карфагена. Только благодаря крайнему напряжению всех сил, а также военному таланту Гамилькара Барки величайший мегаполис античности почти на целый век продлил своё существование.
Литература:
Виталий Торопцев
Последние битвы и поражение наёмников
После этой важной победы руки Гамилькара были развязаны, и он смог без помех вернуть земли, вышедшие из-под повиновения карфагенян. Впрочем, зачастую и сами ливийцы снова покорялись, так как видели, что восставшие терпят поражение за поражением. Наведя порядок в стране, что заняло немало времени, Гамилькар подошёл к Тунету, последнему оплоту мятежников. Разделив войско, Гамилькар часть его оставил под командованием Ганнибала, дабы окружить лагерь Матоса с двух сторон. После этого карфагеняне для устрашения бунтовщиков на виду у них распяли Спендия, Автарита, Зарзу и их товарищей.
Однако Матос был ещё в состоянии показать зубы: заметив, что лагерь Ганнибала плохо охраняется, он внезапно атаковал его и взял штурмом, пленив самого полководца. Матос приказал снять Спендия с креста, а затем после жестоких пыток распять на нём же Ганнибала, а также казнить ещё 30 знатнейших карфагенян. Гамилькар не успел прийти на помощь Ганнибалу из-за значительного расстояния. Он отступил от Тунета и расположился у устья Баграды. Как пишет Диодор Сицилийский, «казалось, что Фортуна вознамерилась раздавать успехи и неудачи по очереди».
Карфагеняне провели новую мобилизацию среди граждан, а 30 сенаторов были посланы, чтобы ещё раз попытаться примирить Гамилькара с Ганноном, что удалось сделать после долгих увещеваний. Согласовывая свои действия, военачальники одержали несколько побед над мятежниками в небольших стычках, после чего Матос решился на решающее сражение.
Подробности его неизвестны, но ясно одно — победа осталась за карфагенянами, большинство мятежников пало на поле боя, а остальные бежали. Матос был взят в плен. После этого пунийцы подавили немногие оставшиеся очаги сопротивления, основными из которых были Утика и Гиппакрит. Гамилькар взял в осаду один из них, Ганнон другой, и вскоре оба города капитулировали. Полибий подводит окончательный итог:
«Так кончилась война, причинившая было карфагенянам величайшие затруднения; теперь они не только снова завладели Ливией, но и достойно покарали виновников возмущения. В заключение войско в триумфальном шествии через город подвергло Матоса и сообщников его всевозможным истязаниям».
Потеря Сардинии и Корсики
Тогда же Карфаген стал готовиться к тому, чтобы вернуть под свою власть Сардинию. Однако лояльность Рима в отношении Карфагена стала меняться к концу восстания, когда уже было ясно, что Гамилькар Барка победит. Изгнанные с Сардинии местными жителями восставшие наёмники снова обратились в римский сенат с предложением занять остров, и на это раз римляне согласились и стали готовить экспедицию для аннексии Сардинии. Они пригрозили объявить войну Карфагену под тем предлогом, что тот готовит армию против них, а не против сардинцев. Истощённые войной с наёмниками, карфагеняне вести новую войну не могли. Они отказались от Сардинии и заплатили Риму 1200 талантов дополнительной контрибуции. Так Рим бескровно приобрёл Сардинию — по словам Полибия, «остров, замечательный по величине, многолюдству населения и по своему плодородию». Тогда же римляне захватили и Корсику.
Потеря Сардинии и Корсики нанесла удар не только благосостоянию карфагенян, но и их национальному достоинству. Захватив острова по «праву сильного», вдобавок ещё и потребовав за это контрибуцию, Рим дал понять Карфагену, что лишает его статуса великой державы Центрального Средиземноморья, признававшийся ещё несколько лет назад двусторонним договором. Возмущение действиями Рима, а также желание найти для Карфагена источники нового экономического благосостояния подсказали Гамилькару Барке и возглавляемой им партии единственный путь для выхода из создавшейся ситуации — экспансию в Испанию.
Заключение
«Война наёмников», или «непримиримая война», продлилась три года и четыре месяца с 241 по 238 год до н.э. и нанесла сильнейший удар по могуществу Карфагена. Восстания ливийских племён и бунты рабов против Карфагена бывали и раньше, но впервые произошло так, что мятеж наёмников, африканских племён и примкнувшим к ним беглых рабов оказался настолько сильным, что поставил под сомнение само существование Карфагена. Только благодаря крайнему напряжению всех сил, а также военному таланту Гамилькара Барки величайший мегаполис античности почти на целый век продлил своё существование.
Литература:
- Полибий. Всеобщая история – М.: «Олма-Пресс», 2004
- Полибий. Всеобщая история. Том 1 – Спб.: «Ювента», 1994
- Аппиан. Римские войны – СПб.: «Алетейя», 1994
- Диодор Сицилийский. Греческая мифология (Историческая библиотека) – М.: «Лабиринт», 2000
- Циркин Ю. Карфаген и его культура – М.: «Наука», 1986
- Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории – М.: «Эксмо-Пресс», 2000
- Кораблев И.Ш. Ганнибал – М.: «Наука», 1976
- Лансель С. Ганнибал – М.: «Молодая гвардия», 2002
Виталий Торопцев
________________________