 |
Адри и Альфонс Кеннисы вместе неандертальцем, которого они сделали для Неандертальского музея в Германии. Фото: Jaap Scheeren. |
Американский журналист Джон Муаллем недавно написал в The New York Times большую статью о своей поездке в пещеры Гибралтара, где жили неандертальцы. Один из отрывков посвящен отдельной встрече в Нидерландах с братьями Кеннис – известными палеореконструкторами, чьи работы наверняка видел каждый, кто искал в интернете изображения древних людей.
Кеннисы оказались одними из ведущих игроков на малюсеньком поле палеолитической реконструкции. Ученые, которые с ними работали, посоветовали мне поискать их. «Они замечательные люди, – сказал мне один археолог. – Гиперактивные. Как резиновые шарики».
Братья Кеннис, Адри и Альфонс, по 50 лет, близнецы. Крепкие и привлекательные мужчины с темными, лихо вьющимися волосами, которые живут в небольшом городке Арнеме, что к юго-востоку от Амстердама. Они приспособили дом Адри под вторую студию. Там находится большая часть их работ и материалов: безголовые тела людей разных видов в натуральную величину, черепа и головы на полках. Головы пугающе реалистичны, со стеклянными глазами и мясистыми лицами, которые так и просят потрепать себя за щечку. Когда братья летят куда-нибудь на презентацию, они берут головы с собой. «На самолете! У нас головы!» – кричит Адри. «Там сканируют вещи!» – кричит Альфонс. И я постепенно понимаю: им смешно, что сотрудники службы безопасности аэропорта никогда не спрашивают их о сумках, набитых головами. «Мне ни разу не приходилось открывать!» – говорит Адри и подрывается к стене: его внимание привлекла темнокожая голова с густой бородой – реконструкция черепа примитивного Homo sapiens из Марокко. Адри берет голову рукой и вопит: «Боулинг!» – делая вид, будто бросает ее в боулинге. Затем смеется, хохочет и заливается.
Так и прошел весь день. Они разговаривали с буйством, помноженным на два, редко заканчивая фразы, перескакивая к новому предложению, едва выпалив ключевые слова предыдущего. Если мысль от них ускользала или английское слово не вспоминалось, они не затихали, а заполняли паузу, повторяя последнее слово или производя странное горловое гудение, будто тяжести тягали.
Первый большой заказ они получили в 2006 году для Неандертальского музея в долине Неандерталь (Германия). Получился веселый, ухмыляющийся старикан с небольшой грустинкой или утомленностью в глазах. Эти проявления неандертальской индивидуальности с той поры стали их визитной карточкой. Неандертальцы в их руках превращаются из однородной абстракции в первобытных личностей. Братья хотят, чтобы человек, смотрящий на неандертальца, поймал себя на мысли о родстве с ним, нутром осознал, что немножко от неандертальца есть и в нем самом.
В 7 лет Альфонс нашел в книжке изображение неандертальского скелета – именно тогда одержимость неандертальцами обуяла их обоих. После школы и в выходные они много времени проводили в ресторане родителей и от нечего делать рисовали неандертальцев. Рисовали возбужденно, воинственно, подмечая, у кого грудная клетка выходит более могучей, кто наложил более изысканные тени на неандертальскую верхнюю губу. «Мы оба были тупейшими ребятами в школе! – говорит Альфонс. – Не умели считать!» Все, что они умели, это рисовать. В младые годы они пытались преподавать рисование, но не смогли найти постоянную работу. Родные требовали оставить безумное хобби – они не послушались. Продолжали творить по ночам, а днем подрабатывали в психбольнице, где устраивали для пациентов шоу талантов и играли с ними в пинг-понг.
Изначально братья были художниками, не скульпторами. Трехмерные реконструкции они создавали исключительно для того, чтобы иметь перед глазами правдоподобные модели для рисования. Конечно, они были вынуждены принимать во внимание то, что палеоантропологи называют спектром изменчивости. Генетики могут предполагать возможные вариации цвета кожи или волос – но братьям необходимо представить и следы суровой жизни на коже того или иного неандертальца, морщины, покоцанность ногтей. И носили ли неандертальцы хвостики из волос? Отрезали ли себе челки, чтобы волосы не мешались на лице? «В любой культуре что-то делают с волосами! – настаивает Альфонс. – Нет культур, где ничего не делают с волосами!»
Так начался неистовый семинар о мировом разнообразии причесок последних тысячелетий. Братья стали открывать на лэптопе фотки из антропологических архивов и кадры из старых этнографических фильмов. Они корпели над ними в течение многих лет, но сейчас охали и мычали так, будто перед ними материализовались новые невероятные человеческие формы. Картинки демонстрировали панораму дивергентных типов тел и их частей: колючие брови, удивительно асимметричные груди, высокий абориген с торсом модельной наружности, как в рекламе нижнего белья, но с тощими палочками вместо ног, готтентотка с необычайно выдающимися ягодицами. «Нам никогда не позволят слепить такой попец!» – с сожалением отметил Альфонс. «Все это разнообразие! Оно прекрасно!» – выкрикнул Адри, не отрывая взгляда от экрана. Потом он вдруг развернулся ко мне и сказал очень серьезным тоном: «Все они – Homo sapiens».
Братья Кеннис продолжили показывать мне фотографии. «Это реально! Реально! Реально!» – кричал Альфонс. Адри вторил: «Невообразимо! Невообразимо! Невообразимо!» Только потом я сообразил, что провел целый день с идентичными близнецами, которые с детства удивляются тому, насколько разнообразны могут быть человеческие существа.
Братья Кеннис, Адри и Альфонс, по 50 лет, близнецы. Крепкие и привлекательные мужчины с темными, лихо вьющимися волосами, которые живут в небольшом городке Арнеме, что к юго-востоку от Амстердама. Они приспособили дом Адри под вторую студию. Там находится большая часть их работ и материалов: безголовые тела людей разных видов в натуральную величину, черепа и головы на полках. Головы пугающе реалистичны, со стеклянными глазами и мясистыми лицами, которые так и просят потрепать себя за щечку. Когда братья летят куда-нибудь на презентацию, они берут головы с собой. «На самолете! У нас головы!» – кричит Адри. «Там сканируют вещи!» – кричит Альфонс. И я постепенно понимаю: им смешно, что сотрудники службы безопасности аэропорта никогда не спрашивают их о сумках, набитых головами. «Мне ни разу не приходилось открывать!» – говорит Адри и подрывается к стене: его внимание привлекла темнокожая голова с густой бородой – реконструкция черепа примитивного Homo sapiens из Марокко. Адри берет голову рукой и вопит: «Боулинг!» – делая вид, будто бросает ее в боулинге. Затем смеется, хохочет и заливается.
Так и прошел весь день. Они разговаривали с буйством, помноженным на два, редко заканчивая фразы, перескакивая к новому предложению, едва выпалив ключевые слова предыдущего. Если мысль от них ускользала или английское слово не вспоминалось, они не затихали, а заполняли паузу, повторяя последнее слово или производя странное горловое гудение, будто тяжести тягали.
Первый большой заказ они получили в 2006 году для Неандертальского музея в долине Неандерталь (Германия). Получился веселый, ухмыляющийся старикан с небольшой грустинкой или утомленностью в глазах. Эти проявления неандертальской индивидуальности с той поры стали их визитной карточкой. Неандертальцы в их руках превращаются из однородной абстракции в первобытных личностей. Братья хотят, чтобы человек, смотрящий на неандертальца, поймал себя на мысли о родстве с ним, нутром осознал, что немножко от неандертальца есть и в нем самом.
 |
Неандертальцы Нана и Флинт, установленные прошлой весной в Гибралтарском музее. Реконструкции основаны на женском и детском черепах, найденных в пещерах Гибралтара в 1864 и 1926 годах. «Она стояла в странной позе: руки сложены крестом на груди, ладони на плечах, словно танцует макарену. Охотники и собиратели стоят точно так же на этнографических снимках. Или еще более странно: руки за шеей или перекинуты через голову. Братья Кеннис испытывают личный интерес к тому, куда человеческие существа девают руки в отсутствие карманов». |
В 7 лет Альфонс нашел в книжке изображение неандертальского скелета – именно тогда одержимость неандертальцами обуяла их обоих. После школы и в выходные они много времени проводили в ресторане родителей и от нечего делать рисовали неандертальцев. Рисовали возбужденно, воинственно, подмечая, у кого грудная клетка выходит более могучей, кто наложил более изысканные тени на неандертальскую верхнюю губу. «Мы оба были тупейшими ребятами в школе! – говорит Альфонс. – Не умели считать!» Все, что они умели, это рисовать. В младые годы они пытались преподавать рисование, но не смогли найти постоянную работу. Родные требовали оставить безумное хобби – они не послушались. Продолжали творить по ночам, а днем подрабатывали в психбольнице, где устраивали для пациентов шоу талантов и играли с ними в пинг-понг.
Изначально братья были художниками, не скульпторами. Трехмерные реконструкции они создавали исключительно для того, чтобы иметь перед глазами правдоподобные модели для рисования. Конечно, они были вынуждены принимать во внимание то, что палеоантропологи называют спектром изменчивости. Генетики могут предполагать возможные вариации цвета кожи или волос – но братьям необходимо представить и следы суровой жизни на коже того или иного неандертальца, морщины, покоцанность ногтей. И носили ли неандертальцы хвостики из волос? Отрезали ли себе челки, чтобы волосы не мешались на лице? «В любой культуре что-то делают с волосами! – настаивает Альфонс. – Нет культур, где ничего не делают с волосами!»
Так начался неистовый семинар о мировом разнообразии причесок последних тысячелетий. Братья стали открывать на лэптопе фотки из антропологических архивов и кадры из старых этнографических фильмов. Они корпели над ними в течение многих лет, но сейчас охали и мычали так, будто перед ними материализовались новые невероятные человеческие формы. Картинки демонстрировали панораму дивергентных типов тел и их частей: колючие брови, удивительно асимметричные груди, высокий абориген с торсом модельной наружности, как в рекламе нижнего белья, но с тощими палочками вместо ног, готтентотка с необычайно выдающимися ягодицами. «Нам никогда не позволят слепить такой попец!» – с сожалением отметил Альфонс. «Все это разнообразие! Оно прекрасно!» – выкрикнул Адри, не отрывая взгляда от экрана. Потом он вдруг развернулся ко мне и сказал очень серьезным тоном: «Все они – Homo sapiens».
Братья Кеннис продолжили показывать мне фотографии. «Это реально! Реально! Реально!» – кричал Альфонс. Адри вторил: «Невообразимо! Невообразимо! Невообразимо!» Только потом я сообразил, что провел целый день с идентичными близнецами, которые с детства удивляются тому, насколько разнообразны могут быть человеческие существа.
(Copyrighted © Перевод с англ. Louiza Smith)
Источник:
Jon Mooallem,
The New York Times