 |
Якопо
Тинторетто. Рай, 1588-1590
|
Жизнь Тинторетто внешне
бедна событиями. Он писал картины – и всё. Ну, так, женился, завёл детей,
оказался замечательным отцом, и всё прочее, но ни триллера в духе Джулио
Романо, ни буффонады в стиле Содомы мы тут не найдём. Тинторетто весь, без
остатка, был художник и только художник.
 |
Тинторетто.
Сотворение животных. 1550–53.
|
Ему доставлял огромное
удовольствие сам процесс писания картин. Он запрашивал с заказчиков меньше, чем
они собирались ему дать, иногда обходился не более чем оплатой израсходованных
материалов, иногда вообще работал бесплатно и довольно часто просто из
дружеских чувств помогал другим художникам – менее прославленным, чем он сам –
в качестве беспланого подмастерья. За это венецианские художники платили ему
благодарностью и любовью. Что, откровенно говоря, среди художников редкость,
ведь обычно они не терпят конкурентов и завидуют друг другу. Но Тинторетто
любили. Впрочем, враги у него тоже были – сам Пьетро Аретино, «овод государей»,
удостоил художника не вполне понятной ненавистью и забросал памфлетами,
написанными, по обыкновению, блестяще.
У Тинторетто, при всей
его славе и непреывном потоке заказов, были бы серьёзные проблемы с деньгами,
если бы не его жена, Фаустина деи Вескови, которая в конце концов избавила
супруга от тягостных финансовых переговоров с заказчиками, взяв семейный бюджет
в свои руки. Она играла в жизни Тинторетто примерно ту же роль, что Гала Дали
при Сальвадоре, но была не так жадна до презренного метала и удоволствие мужа
ставила выше выгодных контрактов. В результате Тинторетто не бедствовал, хотя и
не разбогател, как, например, Тициан и Веронезе. Полагаю, что, если бы не
Фаустина, Тинторетто любили бы меньше. Он отбивал бы заказы у других мастеров
Венеции и сбивал бы цену. А так – коллеги по цеху даже заботились, чтобы
гонорар Тинторетто был достаточно высок, давали Фаустине советы по составлению
договоров и так далее.
Но я хотел рассказать
не об этом казусе, а о престранной манере Тинторетто разрывать изображаемое
пространство, вспуская в щели вихрь потусторонних сущностей. Это самое сильное
в его картинах – духи, ангелы, божества, привидения, демоны обрушиваются на
людей нашей Вселенной, буквально сметая их со своего пути. Мне повезло – первая же картина
Тинторетто, которую я осмысленно осматривал, оказалась «Похищение тела Святого
Марка» в Академии. И в этой картине наиболее ярко проявился метод Тинторетто.
 |
Тинторетто.
Чудо святого Марка
|
 |
Тинторетто.
Обретение тела святого Марка
|
Гроза, обрушивающая на
город, превращает горожан, разбегающихся с заливаемой дождём площади, в
какие-то ирреальные фигуры, причём ирреальность в наши дни подчёркнута
полупрозрачностью этих фигур: пигменты масляной краски на протяжении веков
теряют плотность, становятся бесцветными, а в результате сквозь написанные
детали просвечивает фон... Но тут, на этой картине, ещё и странность освещения,
свет, льющий ниоткуда, не сверху ни снизу, он придаёт происходящему характер
сновидения с оттенком кошмара. Преувеличенная перспектива, странный свет, вода,
заливающая всё вокруг, безумный блеск молний и персонажи, падающие на
полированные плиты пустой бесконечно огромной площади. Взгляд зрителя мечется в
пространстве картины и неуклонно, последовательно направляется художником к
самому странному элементу, к гиперреалистически выписанной голове верблюда,
возвышающегося над персонажами.
«Похищение тела Святого
Марка» вызывает очень странно ощущение, своего рода эйфорический ужас, восторг
падения в пропасть, экстаз последних секунд перед ничто.
И рядом с этим полотном
– как бы его разъяснение, ещё мрачнее, ещё причудливей, но с таинственностью,
разъяснённой логически, как в жутких рассказах Говарда Лавкрафта – «Обретение
тела Святого Марка в катакомбах Александрии».
Никто из художников, ни
до ни после Тинторетто, не мог показать тонкую грань между мирами. Все
призраки, даже у Фюзли, смахивают на что-то вроде деревенского маскарада, а
иные Вселенные, детально прописанные Иеронимусом Босхом, отдалены от нашей
юдоли на космические расстояния. Но Тинторетто постоянно, с восторгом первооткрывателя,
демонстрировал хрупкость видимого нам мира. Даже если по сюжету его картины всё
в порядке и персонажи спокойны до идиллии, всё равно где-то рядом уже
напрягается готовая лопнуть перепонка границы естественного и
сверхестественного.
И, что особенно
интересно, для Тинторетто нет ничего хорошего в соприкосновении людей с
существами иного мира. Даже традиционно благостные темы Благовещения и
Поклонения Волхвов выглядят в интерпретации Тинторетто катастрофами – каждый,
кто побывал в Скуола Гранде ди Сан Рокко, согласится со мной.
 |
Тинторетто.
Благовещение. 1576-1581
|
Тинторетто практически
в одиночку, при минимальной помощи подмастерьев, расписал это огромное здание,
ставшее его Gesamtkunstwerk,
идеальным слиянием архитектуры, дизайна и живописи. Это надо видеть, надо быть
там, но, знаете, почему-то мало кто идёт к самой сильной работе Тинторетто в
Скуола Гранде. Может быть, дело в том, что эта работа великого мастера как-то
обойдена вниманием историков искусства, про неё мало кто упоминал. А она, тем
не менее, заслуживает самого пристального внимания: диптих «Святая Мария
Магдалина» и «Мария Египетская».
 |
ТинтореттоСвятая Мария
Магдалина ..
|
 |
Тинторетто.
Распятие, 1565 г.
|
Вообще-то Тинторетто не
умел рисовать женщин. Они у него деиндивидуализированы и лишены психологии – в
поразительном контрасе с предвещающей барокко экспрессивностью мужских лиц. К
тому же Тинторетто постоянно разворачивает женщин так, чтобы не возникало
необходимости тщательно их прорабатывать. Но эти две женщины выходят из общего
ряда персонажей художника. Они – личности, причём, пожалуй, самые крупные во
всём творчестве гениального венецианца. И та и другая балансируют на грани
реальности, но если Мария Магдалина отворачивается от безумной Вселенной
ужасных чудес, углубляясь в книгу (и свет, исходящий со страниц книги, золотит
её лицо), то Мария Египетская бесстрашно всматривается в потустороннюю бездну.