Страницы

Нобелевские лауреаты: Николай Семёнов

Осенью 1921 года Капица и Семёнов появился в мастерской художника Бориса Кустодиева и спросил его, почему он рисует портреты знаменитостей и почему бы художнику не нарисовать тех, кто станет известными. Фрагмент картины Бориса Кустодиева, 1921 г.
Семёнов Николай Николаевич

Родился 3 (15) июля 1896 года в Саратове, Российская Империя.
Умер 25 сентября 1986 года в Москве, СССР.
Нобелевская премия по химии 1956 года (совместно с Сирилом Хиншелвудом, Великобритания, по ½ премии).
Формулировка Нобелевского комитета: «За исследования в области механизма химических реакций (for their researches into the mechanism of chemical reactions)».
Возраст при получении премии — 62 года.

Продолжим наши «нобелевские» штудии и на сей раз обратимся к премии по химии. Как мы помним, наш прошлый материал начинался с визита молодого Петра Капицы к живописцу Кустодиеву, просьбы написать портрет двух молодых ученых и обещания непременно стать знаменитыми. Портрет состоялся, обещание было выполнено на самом высоком уровне — оба героя портрета стали нобелевскими лауреатами. Вместе с Капицей на портрете с химическим сосудом в руках был изображен будущий единственный советский нобелиат-химик Николай Николаевич Семёнов.

Николай Николаевич Семёнов
В отличие от петербуржца Капицы, Семёнов — волжанин. Родился в Саратове, окончил Самарское реальное училище (так назывались средние учебные заведения с естественнонаучной направленностью). Кстати, его же чуть ранее окончил будущий «красный граф» Алексей Толстой.

Как и Капица, Семёнов — воспитанник школы Абрама Иоффе. Семенов был его студентом на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета, куда поступил в 1913 году. Правда, заканчивал Семенов уже Петроградский университет — в беспокойном 1917 году. Остался в университете, но в следующем году поехал на каникулы в Самару — к родителям. Где его «замели» в армию Колчака.

Макс Боденштейн
Целых три недели будущий лауреат двух Сталинских и одной Ленинской премии работал коноводом в колчаковской артиллерийской батарее. Достаточно быстро он нашел способ удрать, уехал в Томск (ближайший университетский город) и проработал два года ассистентом в Томском университете. А потом его снова забрал к себе Иоффе — на сей раз поучаствовать в создании Питерского Физтеха (это не образовательное, а чисто научное учреждение, тогда — Физико-технический рентгенологический институт, а ныне — институт с зубодробительным наименованием Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Физико-технический институт им. А. Ф. Иоффе Российской академии наук). И уже с 1922 года Семёнов — зам. директора этого института. Неплохо для 26-летнего молодого человека. Несмотря на то, что до нобелевских премий Семёнова и особенно Капицы было еще очень далеко (до премии Петра Леонидовича вообще более полувека), можно сказать, что свое обещание Кустодиеву стать знаменитыми молодые люди выполнили достаточно быстро.

Именно в питерском Физтехе и были сделаны работы, которые принесли Семёнову «нобеля». Но обо всем по порядку. Еще в 1913 году известный авторитет в области химической кинетики, немецкий химик Макс Август Эрнест Боденштейн установил, что в простой реакции соединения водорода и хлора один (!) поглощенный фотон вызывает образование сотни тысяч молекул HCl. Тогда и появился термин «цепная реакция».

Чертову дюжину лет спустя сотрудники Семёнова, Юлий Харитон (да-да, будущий отец атомной бомбы, просчитавший цепную реакцию деления ядер урана) и аспирантка Зинаида Вальта опубликовали удивительные результаты по изучению реакции межу парами фосфора и кислородом. Оказалось, что при низких давлениях и при высоких давлениях реакция не идет. А вот при среднем диапазоне давлений происходит не просто реакция — взрыв. Статья о существовании верхнего и нижнего пределов воспламенения фосфора была опубликована в 1926 году и была встречена, мягко сказать, в штыки.

Вот что пишет об этом сам Семёнов:
«Насколько парадоксальными казались тогда эти наши результаты видно из критической заметки знаменитого ученого Боденштейна, возглавлявшего мировую химическую кинетику того времени. Он писал, что опыты Харитона ошибочны, и утверждал, что вследствие особенностей установки Харитона имел место диффузионный поток паров окислов фосфора из реакционного сосуда. [...]
Сирил Хиншелвуд
Далее он писал, что Харитон и Вальта в своей статье пытаются восстановить представления о существовании так называемых „ложных“ равновесий, ошибочность которых была твердо доказана еще в начале XX века многими тщательными исследованиями, в том числе его собственными. Поэтому эта статья так же неправильна, как и все более ранние статьи такого рода. В заключение Боденштейн не советует никому заниматься этими безнадежными вопросами». То есть «главный по цепным реакциям» в мире говорит — у вас получилась ерунда, потому что этого не может быть никогда...

В общем, в ФТИ и даже в лаборатории Семёнова прислушались к словам Боденштейна и, опять же по словам Семёнова, ему пришлось пережить немало неприятных часов. Пришлось Николаю Николаевичу (напомним, это 30-летний учёный, Боденштейну на тот момент — 65, и он настоящий корифей) взяться самому за проверку работ Харитона. Семёнов полностью проделал опыты Харитона-Вальты, получил тот же результат, а параллельно построил теорию разветвленных цепных реакций — благодаря которым и происходит взрыв при средних концентрациях. В 1927 году вышла работа самого Семёнова.

Примерно тогда же вышла и работа британца Сирила Нормана Хиншелвуда (того самого, кто разделит в будущем премию с Семёновым), который в 1928 году обнаружил верхний предел воспламенения водорода и объяснил его обрывом цепей при тройном соударении частиц. Тогда многие бросились в другую крайность, объявив многие реакции цепными. Можно сказать, что Семёнову пришлось наводить порядок в этой области, написав большую общую теорию воспламенения и цепных реакций вообще. Монография вышла в 1934 году и сделала самого Семёнова корифеем в области цепных реакций и привела его к Нобелевской премии два десятилетия спустя.

Николай Семёнов. Вручение нобелевской премии
Скажем вместе с Николаем Николаевичем и несколько добрых слов в адрес Боденштейна — германский физико-химик признал сво неправоту сразу же и публично. «Моя работа была опубликована в 1927 г. Почти тотчас я получил письмо от Боденштейна, где он снимал свои возражения и признал наше открытие, а вскоре на съезде электрохимиков сделал это публично. Я очень благодарен профессору Боденштейну за его критику, без которой мы вряд ли продолжили бы работу Харитона, и за дальнейшую его систематическую поддержку моих работ в этой области», — пишет Семёнов.

Кстати, в 1934 году Семёнов уже три года как возглавлял созданный им Институт химической физики, директором которого он оставался на протяжении 55 лет — до конца жизни. Он продолжил работы по цепным реакциям, которыми занимался всю жизнь, хотя публикаций у него в итоге вышло немного. В одной недавней работе есть такое полемическое замечание: «За всю свою жизнь Н. Н. опубликовал всего полсотни оригинальных статей и, как правило, в отечественных журналах. Если воспользоваться системой „объективной оценки“ работы Н. Н. по баллам, внедряемым сейчас в РАН Министерством образования и науки РФ, то Н. Н. оказался бы одним из самых „плохих“ сотрудников за все время существования Института химфизики».

Николай Семёнов и ректор МФТИ Федор Дубовицкий

Н. Н. Семёнов «при полном параде»
Ну и напоследок приведем известную цитату учителя Семёнова, Абрама Иоффе, которая относится к 1960 году:
«Неспокойный нрав Семёнова бросал его то в физику, то в химию, то в Ленинград, то в Москву, пока он не застрял на водоразделе химической физики. И стал расти водораздел и вширь, и ввысь, обрастать дворцами и церквами, и загорелись в них огни и взрывы, зарезвились на просторе радикалы. 40 лет назад Николай Николаевич кипел идеями и планами и, не остывая, продолжает кипеть и придумывать. Если за это время сократилась копна волос на голове, а лицо не так уж гладко, как было, то неукротимый нрав ни на микрон не сократился».
По-моему, неплохо.

Scienceblogger