 |
Кровопускание в живописи.
Egbert van Heemskerck, 1669
|
Ланцет, прообраз скальпеля, и клистир, современная клизма, до середины XIX века были главными атрибутами врачебного дела: они символизируют кровопускание и промывание кишечника. История кровопускания насчитывает несколько тысячелетий: оно было известно в Древней Индии и Древнем Китае, о нем рассуждали главные врачи Античности Гиппократ и Гален, его прописывали доктора средневекового Запада и Востока. В Европе вплоть до конца XIX века кровопускание было массовым терапевтическим и профилактическим средством.
 |
Инструменты
для кровопускания.
Иллюстрация
из книги Питера Лоу
«A Discourse
of the Whole Art of Chyrurgerie». 1612 год
Wellcome
Library, London
|
Кровь
В человеческом теле содержится несколько литров крови: у женщин в среднем около четырех литров, у мужчин — чуть больше пяти. Часть крови движется по кровеносным сосудам — артериям и венам, часть находится в тканях и кроветворных органах. Кровь жизненно необходима, а значительная кровопотеря приводит к слабости и анемии, затем наступает кислородное голодание, геморрагический шок, ухудшение работы сердца и внутренних органов и смерть . В современной медицине кровопускание, или, точнее, флеботомия, — забор крови из вены с помощью иглы — применяется лишь изредка . В недавних исследованиях обсуждается возможная польза флеботомии при серповидно-клеточной анемии и болезни Альцгеймера , но сейчас ни один врач не посоветует укрепляющее кровопускание при подагре, гриппе или депрессии.
Теория
гуморов
В европейской традиции идея о пользе кровопускания восходит к античному учению о гуморах и темпераментах. Согласно Гиппократу, человеческое тело управлялось соотношением четырех жизненных соков (гуморов) — крови, флегмы, желтой и черной желчи. Гуморы, в свою очередь, соотносились с четырьмя стихиями (огонь, вода, земля и воздух) и движением небесных светил. Тем самым устанавливалось соответствие между макрокосмом и микрокосмом, Вселенной и человеческим телом, а порядок и здоровье понимались как равновесие элементов. В человеческом теле это равновесие выражалось в виде баланса гуморов. Нарушение равновесия влекло за собой болезни, неумеренность и страсти — и, наоборот, дурной режим и пороки вызывали нарушение равновесия. Болезни объясняли острым, хроническим или наследственным избытком одного гумора и недостатком других.
Из четырех гуморов наибольшее внимание уделялось количеству и качеству крови, в которой сочетались и уравновешивались все четыре стихии. Кровь не должна быть слишком горячей (это говорило об избытке огненного начала) или слишком холодной (избыток воды), слишком вязкой (избыток земли) или слишком жидкой (избыток воздуха). По представлениям врачей Античности кровь создавалась телом из пищи и служила строительным материалом для мяса и костей . Недостаток крови был вреден, но избыток был куда опаснее, и кровопускание стало способом этот избыток ликвидировать.
Из четырех гуморов наибольшее внимание уделялось количеству и качеству крови, в которой сочетались и уравновешивались все четыре стихии. Кровь не должна быть слишком горячей (это говорило об избытке огненного начала) или слишком холодной (избыток воды), слишком вязкой (избыток земли) или слишком жидкой (избыток воздуха). По представлениям врачей Античности кровь создавалась телом из пищи и служила строительным материалом для мяса и костей . Недостаток крови был вреден, но избыток был куда опаснее, и кровопускание стало способом этот избыток ликвидировать.
Сила
природы
Античная медицина представляла организм как хорошо продуманный артефакт, а природу — как создавшего этот артефакт художника или ремесленника. Как толковый мастер, природа предусмотрела и возможные поломки своего детища, и способы ремонта. Разнообразные выделения — от обильного мочеиспускания до слез — считались такими естественными способами лечения. Поэтому главной задачей врача было следовать «врачующей силе природы» (vis medicatrix naturae), удаляя из тела все то, что нарушает равновесие гуморов.
Если тело страдало от излишней влажности, его следовало подсушить; лишнюю желчь — удалить с помощью сладких и прохладительных лекарств и мягчительных промываний (отвар ромашки, растительное масло). Об избытке крови свидетельствовали кровотечения — носовые, горловые, менструальные, геморроидальные: таким образом природа удаляла лишнюю или ставшую ядовитой из-за болезни жидкость. Надсекая вену ланцетом, ставя банки к надрезам на спине или прикладывая пиявки к запястьям, вискам, затылку, врач помогал «естественным» процессам оздоровления.
Если тело страдало от излишней влажности, его следовало подсушить; лишнюю желчь — удалить с помощью сладких и прохладительных лекарств и мягчительных промываний (отвар ромашки, растительное масло). Об избытке крови свидетельствовали кровотечения — носовые, горловые, менструальные, геморроидальные: таким образом природа удаляла лишнюю или ставшую ядовитой из-за болезни жидкость. Надсекая вену ланцетом, ставя банки к надрезам на спине или прикладывая пиявки к запястьям, вискам, затылку, врач помогал «естественным» процессам оздоровления.
Диагнозы
Гиппократ советовал кровопускание при простуде, ветрах, внезапной потере речи, гангрене, водянке с кашлем, трещинах в черепе, опухании яичек, боли и бурчании в животе. Гален добавлял к этому списку апоплексию (удар) и мигрень. Врачи Средневековья дополнили античные рекомендации списком новых болезней (включая эпидемические и душевные) и суммировали накопленные знания в виде таблиц и схем. На них изображено человеческое тело с отметками, откуда и как пускать кровь в том или ином случае.
Для каждой болезни были свои протоколы — по месту и характеру кровопускания, количеству процедур и объему выпущенной крови: он мог варьироваться от нескольких унций до тарелок.
Выбор места надреза зависел от того, связывалась ли болезнь с мозгом, сердцем или печенью — в Гиппократовой телесной модели тремя центрами последовательного управления нервами, артериями и венами.
В свою очередь, целью кровопускания могло быть извлечение «дурной крови», отвлечение или оттягивание крови от больной части тела или, наоборот, стимуляция притока крови к больному месту или органу. Помимо собственно лечебного действия, кровопусканию приписывался профилактический эффект: считалось, что оно мобилизует жизненную энергию.
Для каждой болезни были свои протоколы — по месту и характеру кровопускания, количеству процедур и объему выпущенной крови: он мог варьироваться от нескольких унций до тарелок.
Выбор места надреза зависел от того, связывалась ли болезнь с мозгом, сердцем или печенью — в Гиппократовой телесной модели тремя центрами последовательного управления нервами, артериями и венами.
В свою очередь, целью кровопускания могло быть извлечение «дурной крови», отвлечение или оттягивание крови от больной части тела или, наоборот, стимуляция притока крови к больному месту или органу. Помимо собственно лечебного действия, кровопусканию приписывался профилактический эффект: считалось, что оно мобилизует жизненную энергию.
 |
Иллюстрация
из справочника по практической медицине.
Германия,
XVI век
Wellcome
Library, London
|
Горячка
и мода на пиявок
- Поскольку избыток крови считался причиной перегрева и усиления огненного начала, кровопускание было способом «проветрить жилы» и «охладить» разгоряченное тело. Оно считалось незаменимым при горячках: к ним относили множество болезней, сопровождавшихся жаром, учащенным пульсом и сердцебиением — от простуды до воспалений внутренних органов. Эта связь симптома и способа лечения была исключительно стойкой.
- Еще в начале XIX века французский военный врач и физиолог Франсуа Бруссе проповедовал кровопускание как панацею при горячках и воспалениях, а к воспалениям Бруссе относил практически все болезни, включая цингу и новую для Франции холеру. Делая уступку чувствительности своих пациентов, вместо болезненного ланцета и банок Бруссе использовал пиявок — их укус человек почти не ощущает. Так в Европе возникла 30-летняя мода на пиявок, урон от которых язвительные современники сравнивали с Наполеоновскими войнами. Самим пиявкам тоже досталось: к 1830-м годам черви разновидности Hirudo medicinalis в Западной Европе практически закончились, и их пришлось импортировать.
 |
Пиявки. Иллюстрация из
книги Иоганна Якова Шейхцера
«Physica sacra».
1731–1733 годы
Wellcome Library,
London
|
Польза
и вред
Первыми в пользе кровопускания усомнились рассматривавшие все процессы в организме как химические реакции ятрохимики — коллеги и последователи швейцарского врача и алхимика Парацельса (1493–1541). Например, фламандский врач Ян Баптиста ван Гельмонт (1580–1644), известный также упорными поисками философского камня и озарениями в области экспериментальной медицины, отрицал болезнетворную роль избытка и недостатка гуморов и считал кровопускание бессмысленной процедурой, ослаблявшей пациента.
Чтобы доказать это, ван Гельмонт предлагал эксперимент: взять несколько сотен больных бедняков и с помощью жребия разделить их на две группы. Одну группу он брался лечить без кровопусканий, второй занимались бы приверженцы привычных кровавых методов.
Доказательством пользы или вреда кровопускания стало бы количество покойников в каждой из групп. Через 200 лет сходную мысль о «телесной экономии» и необходимости избегать растраты ресурсов организма высказал французский экономист Франсуа Кенэ.
Реализовать эксперимент ван Гельмонта удалось лишь в 1830-х годах, когда французский врач Пьер Шарль Александр Луи разработал так называемый числовой метод — прообраз современных клинических исследований — и доказал бесполезность кровопускания при горячке.
Более ранние открытия, казалось бы, могли поставить под сомнение пользу кровопусканий, однако ни фундаментальное открытие Уильяма Гарвея (1578–1657), доказавшего замкнутость и непрерывность кровообращения , ни наблюдения Антона ван Левенгука (1632–1723), обнаружившего капилляры и кровяные частицы (будущие эритроциты), не могли поколебать устоявшиеся методы лечения.
Опытные врачи, уже имея представление о кровообращении, продолжали прибегать к пиявкам и ланцету. Видный шотландский хирург Джон Браун (1810–1882) лечился от ангины, приложив к затылку горчичный пластырь и полдюжины пиявок, еще дюжину пиявок — к ушам и выпустив себе 16 унций крови.
В западной истории широко известен случай Джорджа Вашингтона (того самого), который скончался после того, как врачи, лечившие его от острого воспаления гортани и, вероятно, пневмонии, за двое суток в несколько приемов выпустили из него примерно половину крови.
Лишь во второй половине XIX века благодаря популярной медицинской прессе, где кровопускание называли бессмысленным вампиризмом, отказ от него начал постепенно утверждаться в крупных городах. К этому времени относится и исполненная скептицизма русская пословица «Руду (кровь) пустить — в гроб гвоздь вколотить».
И все же новые веяния долго оставались привилегией богатых и образованных пациентов. В деревнях и на деревенских ярмарках кровь продолжала литься рекой. Веносечением активно занимались цирюльники и бродячие лекари (ни о какой дезинфекции речи не было), причем чем больше крови выпускалось, тем дороже стоила процедура и тем больший эффект ожидался в результате.
Еще в последние десятилетия XIX века русские земские врачи с ужасом обнаруживали, что в деревнях и уездных городах кровопускания продолжают употребляться для лечения самых разных недугов — от апоплексического удара до тифа и холеры. Лишь расширение полномочий государственной медицины, преследования самодеятельных лекарей и популяризация клеточной теории в конце концов вытеснили рутинные кровопускания.
Чтобы доказать это, ван Гельмонт предлагал эксперимент: взять несколько сотен больных бедняков и с помощью жребия разделить их на две группы. Одну группу он брался лечить без кровопусканий, второй занимались бы приверженцы привычных кровавых методов.
Доказательством пользы или вреда кровопускания стало бы количество покойников в каждой из групп. Через 200 лет сходную мысль о «телесной экономии» и необходимости избегать растраты ресурсов организма высказал французский экономист Франсуа Кенэ.
Реализовать эксперимент ван Гельмонта удалось лишь в 1830-х годах, когда французский врач Пьер Шарль Александр Луи разработал так называемый числовой метод — прообраз современных клинических исследований — и доказал бесполезность кровопускания при горячке.
Более ранние открытия, казалось бы, могли поставить под сомнение пользу кровопусканий, однако ни фундаментальное открытие Уильяма Гарвея (1578–1657), доказавшего замкнутость и непрерывность кровообращения , ни наблюдения Антона ван Левенгука (1632–1723), обнаружившего капилляры и кровяные частицы (будущие эритроциты), не могли поколебать устоявшиеся методы лечения.
Опытные врачи, уже имея представление о кровообращении, продолжали прибегать к пиявкам и ланцету. Видный шотландский хирург Джон Браун (1810–1882) лечился от ангины, приложив к затылку горчичный пластырь и полдюжины пиявок, еще дюжину пиявок — к ушам и выпустив себе 16 унций крови.
В западной истории широко известен случай Джорджа Вашингтона (того самого), который скончался после того, как врачи, лечившие его от острого воспаления гортани и, вероятно, пневмонии, за двое суток в несколько приемов выпустили из него примерно половину крови.
Лишь во второй половине XIX века благодаря популярной медицинской прессе, где кровопускание называли бессмысленным вампиризмом, отказ от него начал постепенно утверждаться в крупных городах. К этому времени относится и исполненная скептицизма русская пословица «Руду (кровь) пустить — в гроб гвоздь вколотить».
И все же новые веяния долго оставались привилегией богатых и образованных пациентов. В деревнях и на деревенских ярмарках кровь продолжала литься рекой. Веносечением активно занимались цирюльники и бродячие лекари (ни о какой дезинфекции речи не было), причем чем больше крови выпускалось, тем дороже стоила процедура и тем больший эффект ожидался в результате.
Еще в последние десятилетия XIX века русские земские врачи с ужасом обнаруживали, что в деревнях и уездных городах кровопускания продолжают употребляться для лечения самых разных недугов — от апоплексического удара до тифа и холеры. Лишь расширение полномочий государственной медицины, преследования самодеятельных лекарей и популяризация клеточной теории в конце концов вытеснили рутинные кровопускания.
Источники:
- Assi T. B., Baz E. Current Applications of Therapeutic Phlebotomy. Blood Transfusion. Vol. 12 (Supplement 1). 2014.
- Brain P. Galen on Bloodletting: A Study of the Origins, Development and Validity of His Opinions, with a Translation of the Three Works. New York, 1986.
- Broussais F. J. V. Histoire des phlegmasies ou inflammations chroniques fondée sur de nouvelles observations de clinique et d’anatomie pathologique: avec leurs différentes méthodes de traitement. Paris, 1808.
- Hacking I. The Taming of Chance: Ideas in Context. Cambridge, 1990.
- Koschorke A. Physiological Self-Regulation: The Eighteenth-Century Modernization of the Human Body. MLN. Vol. 123. No. 3. 2008.
- Magner L. N. A History of Medicine. New York, 1992.
- Quesnay F. Observations sur les effets de la saignée tant dans les maladies du ressort de la medecine que de la chirurgie. Paris, 1730.
Maria Pirogovskaya